Вуаль из виноградных лоз (ЛП) - Коул Тилли - Страница 15

Я последовала за ним, задаваясь вопросом, почему мой смех, так подействовал на него. Проходя мимо деревьев с низко висящими ветвями, окружающими амбар, я заметила лошадей, пасущихся в загоне.

Когда вошла в амбар, мои глаза расширились от увиденного зрелища. От пола до потолка были расположены бочки, ряды и ряды тянулись вдоль огромного пространства. Амбар выглядел большим снаружи, но внутри он был просто огромен. Сбоку стояла пара чанов для брожения, а рядом с ними старый корзиночный пресс37. Я бы не удивилась, увидев, что все инструменты сделаны из дерева. В современном виноделии, как правило, все приспособления были металлическими. Прессы были в основном пневматические38. Это делало процесс быстрее, более легким в обращении, с последовательными и измеримыми результатами.

Быстрое производство равнялось большей прибыли.

Деревянное оборудование и ручной сбор урожая рассматривались многими как излишне традиционные. Меня так и не удалось убедить. Для меня старомодные способы демонстрировали истинное человеческое мастерство, использование своих знаний и суждений вместо компьютеров и датчиков. Это говорило о том, что винодел заботился о своем ремесле, лелея свое вино, как родители лелеют своих детей.

Ножка стула заскрежетала по каменному полу позади меня. Я оглянулась через плечо: Ахилл притащил шаткий стул из отгороженного занавеской угла комнаты. Он поставил его перед маленькой дровяной горелкой, затем взял тряпку и начал счищать густую пыль, скопившуюся на сиденье.

Когда он закончил, то жестом пригласил меня сесть. Он взял две тарелки с деревянной столешницы в углу комнаты и поставил их на стол рядом с нами. Мой желудок заурчал.

— Аранчини39, — заметила я. — Мои любимые.

Ахилл принес два бокала вина. Один взгляд на темно-красную жидкость, одно дуновение дубового запаха, и я сразу же поняла, что мы сейчас будем смаковать.

— Твое вино, — прошептала я и осторожно сделала глоток.

Мои глаза закрылись, когда божественный вкус взорвался на языке.

Когда я снова их открыла, Ахилл внимательно смотрел на меня. Его рука крепко сжимала ножку бокала. Я облизала свои губы.

— Не важно сколько раз я его пью, все равно в восторге от его вкуса.

Ахилл отвел взгляд и сделал глоток из своего бокала.

— Какой это год?

— 2011, — ответил Ахилл, поставив бокал на стол.

Он протянул мне вилку.

— Спасибо, — простонала я, откусывая кусочек от своих аранчини.

Покачав головой, я призналась:

— Почему здесь, в Италии, все намного вкуснее? — Я откусила еще кусочек; на вкус он показался даже лучше, чем первый. — Клянусь, моя мама удивительный повар. Моя бабушка была еще лучше. Когда мы переехали в Нью-Йорк, они готовили столько же, сколько и в Парме, но ничто, ничто, не имело такого вкуса, как здесь.

— Это Италия, — ответил Ахилл. — Солнце, местоположение. Просто есть что-то в нашей земле, что делает вкус таким потрясающим.

— Вы когда-нибудь выезжали за пределы Италии?

— Нет, но я не могу представить, что-то более красивое или волшебное, чем наш дом. Нельзя улучшить совершенство.

Его слова заставили мое сердце растаять.

— Нет, — согласилась я, — нельзя. Я путешествовала по многим странам и была во многих местах, прожила большую часть своей жизни в Америке, но начинаю понимать, что ничто не сравнится с Италией. Я скучаю по дому, с тех пор как приехала сюда, но думаю, это больше связано с моей семьей и друзьями, чем с небоскребами Манхеттена и вездесущим шумом.

Остаток обеда мы доедали в полном молчании. Затем Ахилл собрал тарелки и отнес их в маленькую раковину. Он достал две чашки и налил нам кофе из своей гейзерной кофеварки. Как только он поставил их на стол между нами, я заметила стопку газет, лежащих на верстаке вдоль стены. Мой желудок сжался. Я посмотрела на заголовок страницы, он был… обо мне.

Я быстро поднялась со своего стула и взяла газету. Сверху лежали деревянные щепки, что давало понять — эту газету не читали. Я сдула их и увидела себя на прошедшем новогоднем балу на Манхэттене. На мне было серебристое, расшитое бисером платье до пола от «Валентино», а на голове красовалась тиара. Это был костюмированный бал, темой которого была сказка. Этот искусно сделанный снимок заставил меня выглядеть аристократкой до кончиков ногтей.

Я прочитала заголовок: «Принцесса для Принца»

Я не заметила, что простонала вслух, пока Ахилл не закашлял позади меня. Я повернулась и протянула газету.

— Вы читали это?

Казалось каждый мускул в теле Ахилла напрягся, пока он молча покачал головой. Я проверила дату — ее выпустили на прошлой неделе.

— Другие виноделы часто приносили сюда газеты, чтобы мы могли их читать. Мой отец читал каждый день, когда был болен. За последний год мы почти не выходили из дома из-за его болезни. Думаю, люди продолжают приносить их по привычке.

Я вернулась к своему стулу. Как только опустилась на сиденье, я посмотрела на Ахилла, протянула ему газету, и сказала:

— Не могли бы вы прочитать, что здесь написано? Ненавижу что-либо читать о себе в прессе. Я избегаю всяких статей о себе или о моей семье, если это возможно. Но я хочу знать, что говорят итальянские газеты. Неважно хорошо это или плохо.

Я не знала почему, но между нами возникло удушающее напряжение. Голубые глаза Ахилла были огромными, белки казались ярко-белыми в тусклом свете амбара без окон.

— Ахилл, — окликнула я, наклонившись вперед, — вы в порядке?

Он кивнул, но его побледневшее лицо заставило меня думать иначе. Я уже собиралась и дальше настаивать, когда он дрожащей рукой взял газету и сел на край своего стула. Я с беспокойством наблюдала, как его глаза бегло просматривают текст. Его брови сосредоточено опустились, когда он начал читать длинную статью. Пока я пила свой кофе и встревожено ожидала.

— Здесь… — в конце концов, произнес Ахилл, прочистив горло. — Здесь говорится о принце, о том, что в аристократических кругах теперь он будет считаться королем. Здесь также сказано, что вы возвращаетесь в Италию и будете жить в этом поместье до самой свадьбы.

Я нахмурилась, задаваясь вопросом, откуда журналисты узнали, что принц планировал посетить меня здесь, а не в Палаццо Савона во Флоренции, как мы договаривались. Ахилл резко встал и бросил газету в большой мусорный бак. Он направился в сторону двери амбара. Затем остановился, как вкопанный, стиснув руки по бокам.

— На сегодня три ряда винограда закончены. И до вечера я не собирался его давить.

Внезапно он начал вести себя странно отстраненно. Он посмотрел на меня, все еще сидящую на стуле и резко опустил голову.

— Спасибо за вашу помощь, герцогиня. Надеюсь я ответил на все ваши вопросы про вино, но на сегодня у меня еще много дел, и я не могу больше задерживаться.

С этим он вышел из амбара, оставив меня в одиночестве и потерей дара речи.

«Герцогиня», — подумала я, услышав слабый стук копыт лошадей снаружи и звук открываемых и закрываемых ворот.

Он назвал меня герцогиней. Все утро он обращался ко мне Кареса… До этого момента.

Что произошло? Мой желудок слегка сжался, когда я прокручивала в голове его слова.

Он прогонял меня. Хотел, чтобы я ушла.

Я поднялась на ноги, задетая таким поведением Ахилла, и покинула амбар. Сначала я его нигде не видела. Но когда проходила мимо загона, то заметила, как он седлает Нико, пока за ними наблюдает Роза.

Чувствуя легкое оцепенение, я направилась к воротам его коттеджа, чтобы вернутся домой, но тут меня охватило чувство вины. Должно быть каким-то образом я обидела его. Может быть, он подумал, что я кидаю ему в лицо свое богатство и статус? Может я досаждала своими многочисленными вопросами?

Я вспомнила время, когда мы вместе собирали виноград. Я не могла вспомнить ничего, кроме терпеливого руководства и ободряющих улыбок. Он ни в коем случае не казался расстроенным или раздраженным моим присутствием. Застенчивым и робким да, но не смущающимся и злым.