Маленькие женщины, или Детство четырех сестер - Олкотт Луиза Мэй - Страница 31

«Бедняжки! Пришлось им потрудиться. Но ничего, это им пойдет впрок», — подумала она, доставая принесенный ею для себя более вкусный завтрак и выбрасывая потихоньку тот, который прислали ей дочки.

Между тем внизу одно разочарование следовало за другим. Главного повара, Мегги, решительно преследовало несчастие.

— Давай я состряпаю обед, — вызвалась Джо. — Я вам буду услуживать, а вы будьте барынями; сидите за столом и отдавайте мне приказания.

Это любезное предложение было принято с признательностью, хотя Джо смыслила в кулинарном искусстве еще менее Мегги. Столовую наскоро прибрали, подмахнув сор под диван и спустив шторы, чтобы не было заметно пыли, которую лень было стирать. Джо, твердо уверенная в своих силах, послала к Лори записочку с приглашением его к обеду. Она хотела таким образом положить конец своей ссоре с ним.

— Лучше бы ты прежде позаботилась об обеде, а уж потом приглашала гостей, — заметила ей Мегги, узнав об ее опрометчивом гостеприимстве.

— Все будет хорошо. Я подам жаркое, с целой массой картофеля, спаржу и омара для приправы, как говорит Анна. Кроме того, у нас есть салат. Правда, мы не умеем делать его, но книга научит; а на десерт я приготовлю бланманже и землянику. Можно даже подать кофе, чтоб обед вышел на славу.

— Очень уж ты расщедрилась, Джо. Я полагаю, что ты ничего не сумеешь состряпать, кроме разве поджаренных сухарей, да и те сожжешь. Что касается до меня, то я умываю себе руки. Если ты пригласила Лори, так уж сама и отвечай за это.

— Я вас попрошу только быть любезными хозяйками — вот и все. Вы дадите мне ваши советы, когда они мне понадобятся, — сказала Джо, несколько уколотая.

— Лучше бы ты посоветовалась с мамой, прежде чем предпринимать что-нибудь, — заметила осторожная Метги.

— Конечно, посоветуюсь, — сказала Джо, задетая недоверием к ее искусству.

— Делайте, что хотите, не приставайте ко мне, — отвечала миссис Марч, когда к ней пришла за советом Джо. — Я иду в гости и ни во что не стану вмешиваться сегодня дома. Я даю себе один день отдыха: буду читать, писать, делать визиты и забавляться.

Джо показалось до такой степени странным видеть свою мать поутру сидящею за книгой и намеревающеюся целый день ничего не делать, что, случись землетрясение, затмение солнца или вулканическое извержение, оно не могло бы более удивить ее.

«Сегодня все идет как-то навыворот, — подумала она, сходя с лестницы. — Вон и Бетси плачет; должно быть, в ее семье случилось какое-нибудь несчастье. Недостает только, чтоб Эмми начала придираться. Ну, уж я же ее встряхну тогда!»

Входя в столовую, Джо увидала Бетси, рыдавшую над своей канарейкой Пипом, лежавшей в клетке вытянув ножки, как бы с последней мольбой дать ей поесть; канарейка издохла от голода.

— Это я виновата, я забыла о ней! У нее не было ни одного семечка в кормушке, ни одной капли воды! О Пип, бедный Пип! Какая я злая, негодная! — плакалась Бетси, держа на руке канарейку и стараясь оживить её своим дыханием.

Джо, посмотрев в полуоткрытые глаза маленького трупа и пощупав сердце, глубокомысленно покачала головой и предложила вместо гроба свой ящик из-под домино.

— Положи ее в печку, может быть, она отогреется и оживет, — посоветовала Эмми обнадеживающим тоном.

— Вот еще! Я уморила её с голоду, да еще изжарю? Нет, я сошью ей саван и зарою ее в могилку. Я никогда не заведу себе более птички, никогда, мой Пип, я не стою этого, — прошептала Бетси, прижимая к щеке свою фаворитку.

— Сделай похороны сегодня после обеда; мы все будем присутствовать. Полно плакать, Бетси; конечно, жалко птицу, но на этой неделе все идет как-то навыворот, и бедный Пип тяжелее всех поплатился за наше безделье. Сшей ему саван и положи его в мой ящик. После обеда мы сделаем торжественные похороны, — утешала Джо.

Но пора было приняться за стряпню. Джо отправилась в кухню, где царствовал самый неживописный беспорядок. Она надела длинный передник и принялась за дело. Целая груда тарелок и блюд дожидалась мытья. Но, принимаясь за тарелки, Джо заметила, что огонь под плитой потух.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Вот тебе и раз! — проворчала она и, отворив дверцу очага, принялась изо всей силы раздувать уголья. Разведя огонь, она поставила кипятить воду и отправилась на рынок. Прогулка развеселила её; и она возвратилась домой в полной уверенности, что она сделала самые удачные покупки. Она купила слишком молодого, никуда не годного омара, старую спаржу и две корзинки земляники. Анна оставила опару; Мегги помесила и поставила в печку, чтоб она вторично поднялась; но опара была позабыта в печке. В ту минуту, когда Мегги разговаривала в столовой с Сэлли Гардинер, дверь с шумом распахнулась; из-за нее показалось раскрасневшееся, выпачканное в муке лицо, с растрепанными волосами, и, обратившись к Мегги, спросило:

— Послушай, если опара ушла через край, то, значит, она готова?

Сэлли расхохоталась, а Мегги выразительно подняла брови. Выпачканное лицо скрылось.

Миссис Марч, осмотрев, все ли в порядке, и сказав несколько слов в утешение Бетси, которая шила саван для покойницы, уже лежавшей в гробу, т. е. в ящике из-под домино, ушла со двора. Когда серая шляпка ее скрылась из вида, девочками овладело чувство, близкое к отчаянию. В довершение неприятности пришла мисс Кроккер, худая, желтая особа, с острым носом, с инквизиторскими глазами, от которых ничего не могло укрыться, и объявила, что останется обедать. Девочки не любили мисс Кроккер потому, что она была склонна к сплетням и пересудам, но тем не менее они всегда были с ней ласковы и вежливы, потому что она была стара и бедна и имела мало друзей. Мегги усадила её в кресло и старалась занять, между тем как та, с своей стороны, осыпала её вопросами, критиковала все и всех и рассказывала истории о знакомых.

Невозможно описать всех треволнений, которые вынесла Джо в это достопамятное утро: сготовленный ею обед надолго дал пищу шуткам. Не решаясь более спрашивать советов, она старалась, как умела, сделать все сама и убедилась, что для того, чтоб сделаться хорошей кухаркой, недовольно одной энергии и доброй воли. Она целый час кипятила спаржу, так что все головки отвалились, а стволы стали тверже, чем были. Хлеб она сожгла, занявшись салатом, а салат все-таки вышел такой, что его нельзя было есть. Омар был для нее загадкой; она долго колотила и тыкала его, чтоб разбить скорлупу, и, разбив, погрузила ее скудное содержимое в салатник. Бланманжё вышло комками, а земляника была не так спела, как казалось: продавец обманул Джо, искусно уложив ягоды.

— Пускай едят мясо и хлеб с маслом, если голодны; но каково убить эдак ни за что целое утро! — размышляла Джо, звоня к обеду часом позже обыкновенного. Усталая, раскрасневшаяся и обескураженная, суетилась она около стола, угощая Лори, привыкшего к тонким блюдам, и мисс Кроккер, которая своими рысьими глазами подмечала все недостатки обеда и уже точила свой язычок, чтобы осмеять его перед всеми своими знакомыми.

Бедной Джо хотелось провалиться сквозь землю: сидевшие за столом, отведав ее произведений, более не прикасались к ним. Эмми хихикала; Мегги была мрачна; мисс Крокер поджимала губки; один только Лори смеялся и болтал без умолку, стараясь оживить обед. Самым удачным блюдом была земляника, которую Джо обильно осыпала сахаром и к которой она припасла кружку густых сливок. Раздав всем красивые хрустальные тарелочки и, заметив, с каким удовольствием смотрели все на алые островки, плававшие на белом море, Джо облегчила свою грудь глубоким вздохом, и пылавшие щеки ее несколько освежились.

Первая отведала ягод мисс Кроккер. Но лицо ее вдруг исказилось, и она поспешно схватилась за стакан с водой. Джо, не взявшая себе порции ягод, из опасения, что их не хватит для других, взглянула на Лори. Но он храбро ел, хотя около рта его образовались несвойственные ему складки и глаза были упорно устремлены в тарелку. В эту минуту Эмми, страстная охотница до лакомств, положила себе в рот полную ложку ягод, но в ту же минуту вскрикнула, закрыла рот салфеткой и поспешно выбежала из-за стола.