Маленькие женщины, или Детство четырех сестер - Олкотт Луиза Мэй - Страница 30

— Бедняжка Джо! Она бежала, точно за ней гнались волки, — сказали Бетси, поглаживая с материнской нежностью ноги сестры.

— Эта тетушка Марч — настоящий ампир, — заметила Эмми.

— Она хочет сказать вампир, ну да все равно; в такую жару не стоит придираться к словам, — промычала Джо.

— Что же мы будем делать во время вакаций? — спросила Эмми, переменяя разговор.

— Я буду поздно вставать и ничего не делать, — откликнулась Мегги из глубины вольтеровского кресла. — Я целую зиму вставала ни свет, ни заря и целые дни работала. Теперь я буду отдыхать и высплюсь всласть.

— Нет, — сказала Джо, — такие удовольствия меня не пленяют. Я припасла себе целую груду книг и буду проводить золотое времечко в чтении. Усядусь, как гриб в навозе, и буду сидеть целые дни.

— Фи, какая гадость! Какие у нее всегда сравнения! — вскричала Эмми, довольная, что может отплатить за «вампира».

— Ну, как соловей на розах. Довольна ли ты?

— И мы тоже, Бетси, отложим ученье и будем гулять и отдыхать, — предложила Эмми.

— Будем, если мама позволит; но только мне нужно разучить несколько новых песен и обшить к лету моих деток. Они очень обтрепались.

— Мама, ты позволяешь нам полениться? — спросила Мегги, обращаясь к миссис Марч, которая шила в своем уголке, так и называвшемся «маминым уголком».

— Поленитесь, детки, попробуйте. Я думаю, не пройдет и недели, как вы скажете, что все играть да гулять точно так же скучно, как и постоянно работать.

— О нет, мама, это будет истинное наслаждение: я уверена в этом, — сказала Мегги, с улыбкой блаженства.

В эту минуту Бетси подала лимонад, и Джо, подняв свой стакан, вскричала:

— Пью за лень и веселье!

Девочки с живостью откликнулись на этот тост и начали с того, что весь тот день провалялись, ничего не делая.

На следующее утро Мегги не выходила к чаю до десяти часов. Ей пришлось потом завтракать одной, и одинокий завтрак показался ей не вкусным; комната имела мрачный и неприютный вид, так как Джо не наполнила ваз цветами, Бетси не вытерла пыли, а Эмми не прибрала их разбросанных тетрадок. Прибранный и веселый вид имел один только «мамин уголок». Мегги уселась на ее кресло, чтоб почитать или, вернее, позевать и помечтать о летних нарядах, которые она собиралась шить себе на свой заработок. Джо провела утро с Лори, на реке, а после обеда проплакала на своем чердаке над сентиментальным романом. Бетси начала день с того, что выложила все из большего сундука, в котором помещалось ее семейство, и устав на половине дела, оставила все вверх дном и села за фортепиано, очень довольная тем, что ей не нужно мыть посуды. Эмми, убрав свою беседку, причесала свои локоны и, нарядившись в свое лучшее кисейное платье, села в саду рисовать, в надежде, что прохожие заметят её и полюбопытствуют узнать, кто эта интересная молодая особа. Но так как никто не поинтересовался этим, кроме одной галки, с любопытством посмотревшей на ее произведение, то Эмми сочла за лучшее отправиться гулять, но несчастье преследовало её в этот день: её застиг дождь и она возвратилась домой вся измокшая.

За вечерним чаем девочки отдали друг другу отчет в своем дне, и все четыре нашли, что он был проведен восхитительно, хотя и показался им необыкновенно длинным. Мегги, ходившая после обеда покупать себе на платье и купившая «обворожительную» голубую кисею, нашла, разрезав ее на полотнища, что она линяет; и открытие это несколько отравило ее счастье. Джо намозолила себе руки, катаясь в лодке, и дочиталась до того, что у нее разболелась голова. Бетси устала до изнеможения, разбираясь в своем сундуке и разучивая четыре песни разом, а Эмми была безутешна оттого, что дождь испортил ее лучшее летнее платье и ей нечего было надеть на другой день к Кэти Броун, которая пригласила к себе много гостей. Эмми оставалось явиться к ней такой же «чумичкой», как Флора Мак-Флинзи.

Но несмотря на эти мелкие неудачи опыт с ничегонеделаньем был признан удачным, и все четыре девочки объявили своей матери, что они довольны своим днем. Она улыбнулась и промолчала. Приняв на себя все их домашние обязанности, миссис Марч с помощью Анны поддерживала в доме чистоту и порядок. Хозяйственный механизм продолжал двигаться, не останавливаясь. Но среди сладостей покоя и лени наши девочки начали вскоре замечать, что дни тянутся необыкновенно долго; погода стояла переменчивая, и таким же точно было и настроение духа наших героинь. Каждая из них чувствовала какую-то непристроенность и не знала, чем заняться. Между тем праздность внушала дурные мысли. Мегги, наскучив ленью, принялась перекраивать и перешивать свои платья, стараясь подражать фасонам, виденным ею у Моффатов. Джо, начитавшись до тошноты, сделалась такой сварливой, что сумела поссориться даже с добродушным Дори и горько сожалела о том, что не уехала с тётушкой Марч. Одна Бетси не скучала. Она часто забывала лозунг «ничего не делать» и бралась за свои обычные дела. Но было что-то в воздухе, что действовало и на нее, и ее душевный мир был нарушен. И на нее также находили припадки раздражительности; и она также трясла свою бедную Жанну изо всей мочи и называла ее «чучелой». Но всех несчастнее была Эмми, так как она была беднее всех реурсами. Когда сестры ее предоставили ей самой занимать себя, она нашла, что это «я», это маленькое совершенство, было в сущности пренеприятной обузой. В куклы она не любила играть; волшебные сказки находила слишком детскою забавой для своего возраста, а целый день рисовать наскучило. Чрез несколько дней праздности, нарядов и скуки Эмми начала «ныть», по выражению Джо. «Ах, если б у нас в доме было весело, если б у нас было много хороших девочек, если б можно было поехать путешествовать — как хорошо прошло бы лето! Но сидеть дома с тремя эгозистками сестрами (Джо и тут догадалась, что она хотела сказать «эгоистками») и большим мальчиком, который не хочет больше глядеть на вас. Это нестерпимая скука!» — ныла мисс Эмми.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ни одна из девочек не сознавалась, что испытание слишком тяжело, но в пятницу вечером каждая подумала: «Слава Богу, что неделя кончается». Но для того чтоб урок этот еще лучше запечатлелся в их памяти, миссис Марч, у которой не было недостатка в юморе, решилась завершить эту неделю с эффектом: она отпустила Анну на целый день, чтобы девочки могли вполне оценить прелести всеобщей праздности.

В субботу утром, когда они сошли вниз, в кухне не было огня, в столовой не было завтрака, и матери их не было в гостиной.

— Что это такое? Что случилось? — вскричала Джо, остановившись посреди комнаты и вытаращив глаза.

Мегги побежала наверх, но вскоре возвратилась с более спокойным, но несколько сконфуженным видом.

— Мама здорова, — сказала она, — но она устала и хочет оставаться весь день в своей комнате. Она предоставляет нам самим заботиться о себе. Странно! Это так не похоже на нее. Но она объясняет это тем, что она устала, проработав вдвоем с Анной всю эту неделю. Сегодня она предоставила нам самим управляться со всем.

— И прекрасно! — откликнулась Джо. — Мне и самой хотелось чего-нибудь нового. Все уже так надоело.

Действительно, все четыре сестры жаждали дела; праздность наскучила им по горло, и они принялись хозяйничать с неподражаемым рвением. Но вскоре им пришлось убедиться в истине постоянной поговорки Анны: «Хозяйство не игра». В чулане было вдоволь провизии, и пока Эмми и Бетси накрывали на стол, Джо и Мегги готовили завтрак, дивясь, что прислуга вечно жалуется на тяжесть своего дела.

— Я и маме отнесу завтрак, хотя она и сказала, чтоб мы о ней не заботились и что она сама позаботится о себе, — говорила Мегги, председательствуя за столом и разливая чай с видом собственного достоинства.

Девочки приготовили на подносе завтрак, и одна из них отправилась с ним наверх. Но чай перепрел до горечи, яичница была засушена, а сухари сожжены. Впрочем, миссис Марч все приняла с благодарностью и от души смеялась, когда Джо, принесшая завтрак, ушла из комнаты.