Маленькие женщины, или Детство четырех сестер - Олкотт Луиза Мэй - Страница 24

Но все эти любезности Мегги приписывала состраданию к ее бедности, и ей стало грустно и неловко. Подруги ее, нарядные как бабочки, смеялись, болтали и порхали вокруг нее, а она стояла задумавшись. В эту минуту служанка внесла в комнату корзинку с роскошнейшими цветами. Девушки вскрикнули от удивления.

— Это верно для Беллы, — вскричала Анни. — Ее жених часто присылает ей цветы. Но какие чудные! — прибавила она, упиваясь ароматом.

— Нет, это для мисс Марч, — возразила служанка. — Вот и письмо к ней. — Она подала Мегги пакет.

— От кого же это? Мегги, у тебя есть обожатель? — допрашивали девушки, с любопытством окружив Мегги.

— Письмо от мамы, а цветы от Лори, — отвечала она спокойно, но не без благодарности к Лоренцу за его внимание.

— В самом деле? Это от Лори? — переспросила Анни, лукаво мигнув сестре.

Мегги, прочитав письмо, положила его снова в пакет и сунула в карман. Письмо было коротко, но проникнуто теплой любовью и подействовало на нее как талисман против зависти и ложного стыда. Вид прелестных цветов довершил утешение. Чувствуя себя почти совершенно счастливой, Мегги отложила для себя несколько роз и зелени, а из остальных цветов понаделала букетов для своих приятельниц, заслужив этим от Беллы название «милейшего создания в мире».

Сестры были в восторге от букетов и побежали показывать их своей матери, Мегги подошла к зеркалу и с сияющим от удовольствия лицом впутала зелень в свои волнистые волосы, а розы приколола к своему платью, которое не казалось ей более таким жалким, как прежде.

Она очень веселилась в этот вечер, танцевала до упаду и всласть наслушалась комплиментов. С ней все были очень любезны, и когда Анни упросила ее петь, то все нашли, что у нее восхитительный голос. Майор Линкольн спросил о ней: «Кто эта свеженькая девочка, с такими прелестными глазками?», а мистер Моффат, танцуя с ней кадриль, любезно заметил, что «от нее веет весной». Словом, Мегги была вполне довольна, пока не случилось одно обстоятельство, которое произвело на нее глубокое впечатление.

Отдыхая после танцев в оранжерее, в ожидании своего кавалера, ушедшего за порцией мороженого, Мегги услыхала возле себя, за стеной из зелени и цветов, следующий разговор.

— Сколько ему лет?

— Должно быть, шестнадцать или семнадцать.

— Это будет отличная партия для одной из них. Сэлли говорит, что они очень сблизились и что старик совсем пленен ими.

— Ловкая женщина эта миссис Марч! Как она искусно все это подвела. Но дочерям-то ее, как кажется, и в голову еще не приходит ничего такого, — слышался голос миссис Моффат.

— Однако она покраснела, когда получила цветы, — говорил другой голос. — Бедняжка! Она могла бы быть такой миленькой, если б у нее были хорошие туалеты. Как ты думаешь, не обидится ли она, если мы предложим ей одно из наших платьев на вторник?

— Не думаю, хотя она и очень горда; ведь у нее ничего нет, кроме этого несчастного тарлатанового платья. Оно сегодня же может изорваться, и тогда будет повод предложить ей другое, более приличное.

— А знаете ли, не дурно бы доставить ей удовольствие и пригласить к нам этого Лоренца. Это будет презанимательно. Я непременно приглашу его.

Кавалер Мегги, возвратившись с мороженым, нашел свою даму в сильном волнении. Но гордость Мегги сослужила ей на этот раз услугу, не дав ей обнаружить своего негодования и отвращения. Она была еще так наивна и доверчива, что не понимала хорошенько истинного смысла болтовни своих приятельниц.

Мегги пыталась забыть о слышанном, но не могла, и в уме ее постоянно вертелись слова: «миссис Марч — ловкая женщина!», «несчастное тарлатановое платье». Мегги готова была расплакаться и бежать домой, к своим, чтоб рассказать им все и просить совета.

Но это было невозможно, и девушке оставалось только сделать над собой усилие и скрыть свои чувства. Это ей вполне удалось. Дождавшись, наконец, той счастливой минуты, когда можно было лечь спать, она предалась своим размышлениям и додумалась до того, что у нее разболелась голова и по щекам потекли горячие слёзы. Оскорбительные слова, подслушанные ею в этот вечер, хотя очевидно говорились без всякого злого умысла, но тем не менее нарушили ее душевное спокойствие и открыли перед ней новый мир. Они точно брызнули грязью на ее невинную дружбу к Лори и даже как будто поколебали ее веру в мать, которой миссис Моффат приписала такие гнусные расчеты. Даже гордое намерение Мегги довольствоваться простым гардеробом, приличным бедному человеку, было поколеблено непрошеным участием ее подруг, для которых бедный наряд был величайшим несчастием в мире.

Бедная Мегги провела бессонную ночь и встала на другой день с красными глазами и тяжелой головой, мрачная, недовольная своими приятельницами и еще более собой, потому что у нее не хватило твердости откровенно высказать свои чувства и разъяснить все недоразумения.

В это утро все были как-то вялы, и девицы Моффат нежились в своих постелях до девяти часов. Мегги заметила некоторую перемену в их обращении с ней. В их тони было что-то заискивающее; они внимательно слушали всё, что она говорила, и от нее не скрылись любопытные взгляды, которые они бросали на неё по временам. Перемена эта льстила Мегги, но она не могла объяснить себе причину ее, пока Белла, сидевшая за своим письменным столом, не сказала ей:

— Маргарита, я послала вашему другу, мистеру Лоренцу, приглашение к нам на вторник. Мы очень желаем познакомиться с ним, собственно потому, что вам может доставить удовольствие его присутствие.

Мегги вспыхнула, но у ней явилась злая мысль подтрунить над своими приятельницами.

— Вы очень добры, но только вряд ли он приедет, — отвечала она спокойно.

— Почему же нет, душа моя? — спросила мисс Белла.

— Он слишком стар.

— Стар? О ком вы говорите? Сколько же ему лет, смею спросить? — вскричала мисс Клара.

— Да под семьдесят, — отвечала Мегги, считая петли своего вязанья, чтобы скрыть душивший ее смех.

— Плутовка! Как будто не понимает, что мы говорим о молодом человеке, — вскричала Арабелла, расхохотавшись.

— О каком молодом человеке? Лори еще мальчик, — сказала Мегги, от которой не укрылся взгляд, брошенный Арабеллой на своих сестер.

— Говорят, он одних лет с вами.

— Нет, он ближе подходит годами к моей сестре Джо. Мне минет семнадцать в августе, — возразила Мегги, приподняв голову с чувством собственного достоинства.

— Не мило ли с его стороны, что он посылает вам цветы, — лукаво заметила Анни.

— Очень мило; он часто посылает их всем нам. У Лоренцов свои оранжереи, и они знают, что мы любим цветы. Моя мать очень дружна с стариком, поэтому и мы подружились с его внуком.

Мегги полагала, что этими словами она все разъяснила.

— Наша Маргаритка еще не распустилась, — обратилась Клара к Арабелле, кивнув на Мегги.

— Первобытная невинность! — заметила мисс Белла, пожав плечами.

— Я еду покупать разные мелочи для моих дочерей; не надо ли и вам чего-нибудь, барышни? — спросила миссис Моффат, входя в комнату, как пава, разряженная в шелк и кружева.

— Мне ничего не надо, благодарю вас, — сказала Сэлли.

— И мне тоже, — начала было Мегги, но остановилась. Ей нужно было многое, но у нее не было денег.

— Что ты наденешь в субботу? — спросила ее Сэлли.

— Мое белое платье, если только мне удастся исправить его. Я разорвала его вчера, — отвечала Мегги, стараясь быть развязной, но чувствуя некоторую неловкость.

— Отчего ж ты не пошлешь домой за другим? — спросила Сэлли, не отличавшаяся догадливостью.

— У меня нет другого.

Мегги стоило некоторого труда произнести эту фразу, но Сэлли не заметила этого и вскричала с наивным удивлением:

— Как? Одно это? Вот странно!

Белла не дала ей кончить и, сделав ей знак головой, кротко сказала:

— На что Маргаритке много платьев? Ведь она еще так мало выезжает. Не надо посылать домой, Маргариточка, хотя бы у вас была там целая дюжина платьев. Наденьте мое светло-голубое шелковое; мне оно слишком коротко. Не откажите мне, душка, в удовольствии видеть его на вас.