Улыбнись мне, Артур Эдинброг - Крейн Антонина - Страница 10

И впрямь: потолок был перекрашен в стиле полотен Боттичелли, круглые светильники на стенах сменились витражными лампами Тиффани, гобелены на стенах «перешили» в стиле Дамы и единорога из парижского аббатства Клюни… И так далее, и тому подобное.

А вместо пола был наполовину мох, наполовину песок.

– Что же касается ванной, – бесстрастно продолжил Артур, – то там ты устроила море. Судя по твоим сонным комментариям – Средиземное. И ещё ты наполнила его иллюзорными людьми. И надувными фламинго. Люди лежали на них на воде, попивая коктейли из треугольных бокалов на тонких ножках.

Я вытаращила глаза. Вот что значит – давно не бывала в отпуске…

– Когда начался фирменный потоп и ко мне пришли студенты с нижних этажей, тогда я и решился войти к тебе в клетку. И переключить твое внимание на себя.

– Как именно?

– Большинство людей, если их крепко обнять и начать гладить определённым образом, перестают видеть сны. Это нам вполне подходило. Правда, когда я уже собирался уйти, ты с какой-то стати намертво вцепилась в меня. Как за соломинку – утопающий. Пришлось смириться.

– Ничего себе соломинка, – я окинула его придирчивым взглядом. – М-да. Признаться, жаль, что я не создала чего-нибудь полезного.

Внешний вид комнаты, конечно, не вдохновлял.

– Да уж, так бессмысленно мне ещё не доводилось тратить силы, – поморщившись, прокомментировал Артур. – Зато теперь мы знаем, что потенциал у тебя огромный. Ты очень хороший, очень качественный сосуд, фамиль… Вилка. Пожалуй, даже лучше волшебного тигра.

Он всё-таки назвал меня по имени – это плюс.

Он обозвал меня сосудом – это жирный, жирнющий минус!

Где-то вдалеке зазвенели часы.

– Пора идти: я хочу провести тебе небольшую экскурсию перед завтраком, – Артур спрыгнул с кровати и деловито направился к ванной.

Когда он открыл дверь в неё, меня чуть не хватил инфаркт: нам навстречу немедленно бросились три девицы в бикини.

– Эти тоже твои! – укорил Эдинброг.

Иллюзии прошли сквозь него и полопались, будто мыльные пузыри.

Часа два, наверное, мы гуляли по кампусу. Как говорится, день начинается не с кофе.

Ван Хофф Дотошный показал мне все основные корпуса, научил пользоваться межэтажными телепортами и позволил минут пятнадцать позагорать на солнышке на лужайке. Я видела, как студент присматривается ко мне: следит немигающе, как птица, и всё время находится начеку… С одной стороны, я понимала его. С другой – меня бесила эта пристальность. Как будто охранник в дорогом бутике, что подглядывает за тобой из-за вешалки, подозревая воровку.

Неприятно.

К тому же я была голодна.

Уж не знаю, чем питается этот гордец – солнечной энергией? чужим настроением? – но я привыкла с утра закидывать в себя хоть какое-то углеводное топливо.

Когда мой живот начал неприлично громко урчать, а реплики стали уже не ехидными, а откровенно злобными, Эдинброг понял, что с экскурсией надо завязывать.

– Сказала бы раньше, что проголодалась, – вскинул бровь он.

Я фыркнула.

– Хорошие хозяева сами знают, когда покормить своих фамильяров, разве нет?

– Ещё вчера тебе не нравилось твое положение, а теперь ты апеллируешь к нему? – сощурился студент.

– Я легко переключаюсь между разными тактиками.

– Это называется двойными стандартами.

– Нет, – я бы хотела добавить ещё что-то, но не смогла придумать ничего колкого. Поэтому просто повторила: – Нет.

Эдинброг хмыкнул и повёл меня навстречу долгожданной еде.

Увы, в Форване не было общего зала для благочестивых студенческих трапез. Жаль: я уже готовилась к четырём длинным столам, разделённым по факультетам (хотя их здесь тоже не было: сначала все учились на общем потоке, а после третьего курса распределялись по кафедрам).

Все ученики и сотрудники университета ходили за едой и покупками в крохотную деревушку, располагавшуюся в центральной части кампуса. Деревушку называли Сироппинг, и своей атмосферой она напомнила мне земные парки развлечений – то ли Диснейленд, то ли Порт Авентуру. Все в Сироппинге было до чёртиков хорошеньким. Цветные домики с черепичными крышами, большие клумбы. В фонтане на главной площади резвились русалки. Павлины ходили прямо по улицам парами, как полицейские. Студенты сидели за трёхногими столиками, выставленными на брусчатку, загорали на утреннем солнышке и поедали блинчики с кленовым сиропом.

– Эй! Привет! – окликнула нас из-за одного столика медсестричка Мэгги. – Давайте ко мне!

Мы с Артуром подсели к ней. Подошёл официант с меню. Эдинброг заказал омлет и кофе, я – те самые блинчики, главное блюдо Сироппинга. Я очень люблю делать вещи, подходящие месту по стилю и образу. Есть багеты в Париже, возиться с цыплятами в деревне или ездить на велосипеде по Амстердаму. Сразу чувствую себя героиней красочного фильма.

– Ну что? – Едва официант отошёл, глаза Мэгги зажглись любопытством. – Вы уже поладили?

– Нет, – на удивление слаженным хором отозвались мы.

– Она крайне сомнительный фамильяр, – снисходительно объяснил Эдинброг.

– Он вообще не человек, а заноза в заднице, – чуть многословней выступила я.

– Почему же вы пришли завтракать вместе, если вам настолько неприятно общество друг друга? – удивилась Мэгги, подмигнула мне и облизала ложку из-под йогурта.

– А что нам остаётся-то? – хмыкнул Артур, крадя ягодку малины, украшавшую завтрак Мэгги. – Испытания тоже вместе проходить придется. Имеет смысл привыкнуть к… неизбежным неудобствам.

Я пнула его по ноге под столом, и он подавился. Потом, откашлявшись, процедил:

– Впрочем, не факт, что меня вообще допустят к экзаменам в столь сомнительной компании.

– Допустят, конечно! Как же иначе? – Маргарет пожала плечами и вновь макнула ложку в стеклянную розеточку. – Будто они не знают, что стоит на кону. После твоего отца ты единственный, кто…

Артур сверкнул на неё глазами в стиле: «Тихо, не говори об этом!», и медсестра мгновенно, поразительно технично перевела тему, будто провернула полицейский разворот на лендровере.

На протяжении всего завтрака я всё сильнее понимала, что Мэгги с Эдинброгом – по-настоящему близкие друзья. Хотя манера общения у них была совершенно разной: Мэгги всё больше улыбалась и светилась, как доморощенное солнце, а Артур отстреливался отстранёнными, чуть пессимистичными репликами или язвил.

Но обоих это, похоже, устраивало. Они тоже, наверное, казались себе киногероями, поражающими зрителя искромётными диалогами.

– Ой! – Мэгги вдруг посмотрела мне за спину, широко распахнув глаза. – Арти, боюсь, это к тебе.

Эдинброг проследил за её взглядом и еле слышно выругался. Я развернулась, снедаемая любопытством.

12. К ноге!

К нашему столику приближался очень колоритный персонаж: явно ещё один студент, по виду ровесник Артура.

Но он не был человеком. Длинные заострённые уши, длинные же золотистые волосы, у лица заплетённые в две косички, глаза глубокого синего цвета. На кардигане – зелёный узор в виде листьев, ремень кожаной сумки украшен цветочным орнаментом, и даже декоративная цепочка на туфлях-оксфордах сделана в виде лозы плюща. Эдакий ходячий гимн флористике.

– Это нимфин, – шепнула мне Мэгги. – Лесной житель. Несколько таких учатся в Форване. Конкретно этого зовут Каприз.

Ничего так имечко.

– У них с Артуром своеобразные отношения. Будь готова, – быстро закончила Мэгги.

К чему именно, интересно?

Рядом с нимфином шёл его фамильяр. Великолепная песчаная пума. Такая же гибкая и мускулистая, как её хозяин.

– Эдинброг, Эдинброг, Эээээдинброг… – мелодично-издевательски пропел Каприз, подходя. – Говорят, что ты вызвал себе бракованного фамильяра, лишь бы привлечь побольше внимания. Что тебе уже не хватает той горстки восторженных дураков, которые прилюдно провозглашают тебя мессией: твои аппетиты неуклонно растут, да, Артур? А реальных дел все ещё по нулям.