Две столицы (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 52

— Нет, Александр Павлович. Эту болезнь полностью нельзя вылечить. Можно надолго продлить больному жизнь, даже на десятки лет. Если будут только соляные пещеры на пять лет. Плюс пять лет — Крым. Добавить секвойи и прочие кедры с соснами ещё пять лет, добавить женьшень ещё пять. И Матрёна пять. Уже двадцать. Может, Елена Павловна так окрепнет, что даже сможет родить ещё ребёнка. Нужно только не выпускать её из Крыма. И мальчика на следующий год туда отвезти, пусть в тёплом море плещется, вита… фрукты свежие ест.

— А что вы про Калифорнию говорили графу Воронцову. — Вздохнул Александр. И не зря. У него жена тоже от туберкулёза помрёт, если Брехт не путает ничего.

— Нужно вместе с Крузенштерном отправить пару кораблей с переселенцами. Только эту часть экспедиции очень хорошо подготовить. Инструмент плотницкий взять с избытком, плуги и бороны немецкие. Даже агронома немца найти. Зерно разных видов и с разных мест взять, испытать какое там лучше приживётся. Семена всех овощей обязательно и маленькие кустики смородины, малины, яблони, вишни, груши и прочих деревьев и кустов. Корабль с экипажем потом оставить в их пользование. Пусть рыбу ловят, а потом сплавают вдоль побережья до Аляски, возьмут там меха и везут мимо Камчатки в Китай. Там продадут и купят продукты для Камчатки и Аляски, а ещё ткани всякие и прочую мелочь для торговли с аборигенами на Аляске и в Калифорнии. На следующий год ещё пару кораблей отправить. И так каждый год по одному — два корабля отправлять с переселенцами. И корабли оттуда не забирать. Покупать у Англии. Это не очень дорого. Шлюп стоит пятнадцать тысяч фунтов. Через десяток лет мы будем иметь в Америке большое поселение. На Аляске чуть меньше, но там сильно много и не надо пока. Увеличится количество людей на Камчатке, а продовольствие, что будет выращивать Калифорния, вполне обеспечит все эти наши форпосты на Востоке.

— Ух и перспективы вы нарисовали, Пётр Христианович. Прожект так прожект. Запишите это на бумаге, обсудим на Совете. А Крузенштерну вашему скажите, что пусть готовится к экспедиции. И про растения ему всё объясните. Со сметой пусть подходит к графу Воронцову.

— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество.

— Да, полноте, Пётр Христианович, просил же Александром Павловичем называть. Ну, пойдёмте. Пора ужинать и потом в вашего «Крокодила» играть. А то Катенька скандал грандиозный устроит.

Не устрицы ели, и даже не пюрешку с сосисками. Александр воспитывался по Суворовски и батянька тоже был аскет. Ели гречневую кашу с мясным соусом и чёрный хлеб.

Брехт не выдержал, и когда ему какой-то вопрос про еду задали, сказал, что чёрный хлеб нужно немедленно прекратить есть монаршему семейству или предварительно самим закупать зерно и перебирать. Там спорынья и это ещё хуже туберкулёза. Монархи нахер хлеб побросали, а Александр потребовал подробностей. Пришлось рассказать и даже про свой опыт борьбы со спорыньёй в Студенцах.

— То есть, Петер, Леночку не травят у вас там? — сделала неожиданный ввод Мария Фёдоровна.

— Нет, Ваше Императорское Величество, не травят.

— Мать твою, а чего ты, урод, раньше молчал и нас травить позволял, если знал об этом? — Чуть-чуть не этими словами и на французской мове спросила его Екатерина.

Пришлось рассказать и о посещение митрополита.

— Пётр Христианович, а это всё вы откуда знаете, и почему не знает никто другой? — Опять за своё взялся Государь.

— Да, многие знают. Лет сто — сто тридцать назад, точно уж и не помню, жил в Голландии изобретатель ван Левенгук. Он придумал, как делать маленькие линзы и изобрёл микроскоп. Там все эти, как он их называл, «маленькие животные» видны в его микроскоп. Он о них писал письма в Лондонское королевское общество. Я думаю, если вы, Александр Павлович захотите, то можно купить в Голландии микроскопы Левенгука. Там увеличение около трёхсот раз. Сами эти бактерии или маленьких зверей увидите и споры ядовитые на ржи.

— Сашхен, мне нужен такой микроскоп, — топнула ногой Екатерина.

— Мне тоже, — подняла палец Мария Фёдоровна.

— И я хочу посмотреть, — успокоил их Александр. Завтра же напишу нашему посланнику …

— Лучше и в Англию, и во Францию ещё. Сто тридцать лет прошло, их не много осталось.

— А что сейчас не могут такие делать? — удивился Государь.

— Пока нет. Там очень маленькие линзы и никто не знает, как Левенгук их делал, утерян секрет, — пояснил Брехт и про себя добавил. — Кроме меня. — Нужно будет в часовом цехе наладить производство микроскопов. Все же идут неправильным, путём пытаясь повторить изобретения голландца. Левенгук сразу маленькие линзы делал, оплавляя кончик стеклянной нити. Но пока об этом никто не знает и ещё двести лет не узнают.

Глава 25

Событие шестьдесят шестое

― Вы утверждаете, что человек может поднять себя за волосы?

― Обязательно. Мыслящий человек просто обязан время от времени это делать.

из фильма "Тот самый Мюнхгаузен"

Брехт сидел за столом и воровал очередную умную мысль из будущего. И это была не песня Фрадкина, и даже не книга Поселягина. Гораздо умнее мысль была. Кто её родил, Пётр Христианович не знал, а вот кто озвучил, знал точно. Рисовал он «Сталинский план преобразования природы». Точно его выполнить не просто, там же и гидротехнических сооружений полно, прудов, озёр, каналов, а вот лесополосы в три ряда по обеим сторонам всех больших южных рек и хотя бы в одну полосу вдоль всех притоков, при желании Государя, вещь вполне возможная.

Рисовал новым золотым пером, что сегодня утром принёс ему Вольдемар Алексеев — самый способный ученик придворно медальера Карла Александровича Леберехта. Принёс шесть ручек и саквояж небольшой, полный новых, тёплых ещё, серебряных рублей с Александром в военном форме, которые в будущем коллекционеры «Воротником» будут называть. Брехт получил разрешения императора на чеканку этих монет, но только для Дербента и на изготовление в качестве подарка Брехту на монетном дворе партии в сто штук. Но монеты, ладно, до Дербента ещё добраться надо, а вот ручки были ко времени, и они были хороши. Никаких клякс. Ещё чернильницу непроливайку изобрести с карандашами нормальными и можно письменными приборами торговать.

Сейчас одной такой ручкой с кроваво-красным рубином в навершии деревянной палочки и писал Брехт свой сталинский план. Писал-писал, рисовал-рисовал на схематичной карте лесополосы вдоль рек Волга, Дон, Урал и Северный Донец, а на углу стола лежала карта, из дебильной, которую ему Александр показал, с островами Сахалин и Хоккайдо сросшимися, переделанная. И раз за разом к себе взгляд притягивала, эта самодельная карта. Что-то не давало покоя. Пётр Христианович отложил карту глобального преобразования климата на юге России и подтянул к себе схему с Сахалином. Что не так?

Стоять! Бояться! А Лаперуз ли дурак? А что если Сахалин полуостров и между Сахалином и Хоккайдо нет пролива Лаперуза!? А не дураки ли все, кто правил Россией и СССР и снова Россией, начиная с Александра этого нонешнего? Пролив Невельского, то есть, самая узкая часть Татарского пролива — это всего восемь, кажется, километров или меньше даже. И глубины там и, правда, небольшие, доходят до семи метров, практически делая невозможным судоходство. Этот пролив России не нужен. Более того, он, по чесноку, страшно вреден. По нему сплошным потоком и всегда, круглый год, идёт холодная вода из Охотского моря, вдоль всего нашего Дальнего Востока до самой Кореи, а там сталкивается с Цусимским тёплым течением, которое проходит по вдоль всей Японии и уходит, так и не отдав тепло нашему Дальнему Востоку, в пролив Лаперуза.

Предположим, взять эти семь с чем-то километров, засыпать скалой и сделать перешеек, соединяющий Сахалин с материком. Тогда это холодное течение пойдёт, никуда не денется, по восточному побережью Сахалина и упрётся в Цусимское течение, развернёт его и пойдёт вдоль берегов Японии, резко сменив там климат. Половина японцев просто вымрет, а половина откатится в каменный век. Ну, и часть переселится южнее. Главное, что этого хищника, который всегда вредил России, не станет. А потом можно перегородить точно так же и не такой уж большой пролив Лаперуза. И тогда холодное течение пойдёт, вообще, вдоль восточного берега японских островов и полностью заморозит Японию. А Цусимское течение превратит наш Дальний Восток в субтропики, каковыми он и является, если ориентироваться по широте. Ведь Владивосток с Сочи на одной широте. Даже чуть южнее Владивосток.