Рассудок маньяка - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 27

– Мы проверим всех сотрудников технического отдела, – твердо пообещал Левитин, – у нас еще шесть подозреваемых.

– Уже пять, – посмотрел на свой список следователь, – с Зинковым мы поговорили. Остались Шенько, Алексанян, Коренев, Фортаков и Носов.

– Да, если не считать руководство института – Архипова и Сыркина, – сложив губы в ироничной гримасе, произнес полковник.

– Вы думаете, что я или Сергей Алексеевич могли совершить подобное преступление? – не поверил своим ушам Михаил Михайлович. – Вы и нас тоже подозреваете? Неужели вы действительно думаете, что я могу?.. Да она мне в дочери годилась по возрасту. Или Сергей Алексеевич. Он в жизни на человека голос не повысит, не то что убить.

– Я не говорил, что вы убили. Я просто перечислил всех мужчин в списке. И не нужно придираться к каждому слову, – недовольно заметил Левитин.

– Позовите сюда сотрудников технического отдела, – предложил Климов, взглянув на часы, – уже очень поздно.

– Может быть, вы разрешите отпустить женщин? – спросил Сыркин. – Уже девять, а им еще добираться кому куда. Вы ведь знаете, как сейчас опасно гулять по ночной Москве.

– Ни в коем случае, – возразил полковник, – убийца может воспользоваться нашей мягкотелостью и выйти за пределы института. Вполне возможно, что убийца будет среди тех, кого мы отпустим.

– Но ведь уже поздно. Ваши сотрудники допрашивают женщин в конференц-зале, – настаивал Михаил Михайлович. – Если там будет кто-то из лиц, которые внушают подозрение, – всегда можно попросить их задержаться.

– Давайте спустимся вниз и сами посмотрим, – предложил Климов.

– Вы хотите отпустить людей по домам? – недовольным голосом спросил Левитин.

– Полагаю, нужно отпускать, – твердо сказал Климов, глядя на полковника.

– А если убийца среди них?

– Все равно нужно отпускать. Если что-нибудь случится сегодня ночью с еще одним сотрудником института, это будет такой скандал, что о нем напишут все газеты, – попытался убедить своего собеседника Климов, – по-моему, и в наших интересах не особенно долго задерживать людей.

Он поднялся и первый направился к двери. Левитин нехотя направился следом за ним. Когда они выходили, Михаил Михайлович посмотрел на Дронго и тяжко вздохнул. Тот понимающе кивнул ему.

Внизу, в конференц-зале, собралось довольно много людей. Несколько сотрудников прокуратуры и ФСБ явно не справлялись с опросом. Все были недовольны, взбудоражены, все возмущались задержкой на работе. Мужчины возмущались громче, чем женщины.

– Одну минуту, – стараясь перекричать гул голосов, начал Климов, – мы сейчас всех отпустим по домам. Только одна просьба. Каждый, кто будет выходить с территории института, должен позволить нашим сотрудникам осмотреть свою одежду. Мы не будем раздевать или брать вашу одежду на экспертизу. Наши работники просто визуально будут осматривать вашу одежду, для чего вам придется снять куртки и плащи, если у кого-то они есть.

– А кто нас будет осматривать? – спросила одна из женщин лет за сорок. – Если вот эти ребята, – она показала на сотрудников контрразведки и прокуратуры, – тогда я согласная, пусть маленько потискают.

По залу прокатился громкий смех.

– Нет, – сказал Климов, – тискать никого не будут. Просто осмотрят одежду. Каждого. И мужчин, и женщин. Но пять человек должны остаться в институте, пока мы не закончим допрос. У Михаила Михайловича есть их фамилии.

– Они уже наверху, в приемной, – шепотом сообщил Сыркин, – их здесь все равно нет. Никого, кроме Носова.

– Значит, оставите и его, – напомнил Климов. – До свидания, – громко попрощался он со всеми. А одного из своих сотрудников попросил:

– Встанете в проходной и будете тщательно проверять каждого выходящего. Каждого. Мужчину и женщину. Внимательно смотрите на их одежду. Если у кого-нибудь будет хотя бы маленькое красное пятнышко, сразу отсекай и не выпускай. Ты меня понял?

– Понял, – поспешил заверить подчиненный.

Климов был следователем по особо важным делам, а в состав его группы входило несколько сотрудников прокуратуры, которых прикрепили к нему на эту операцию.

– Привезли троих, которые успели выйти из института, – сказал Левитин, – они все в прежней одежде, – я пойду и поговорю с каждым. Может, убийца как раз среди них.

– Да, – вздохнул Климов, – если бы...

Он повернулся к Дронго:

– Вы пойдете со мной или хотите помочь полковнику?

Дронго усмехнулся, поняв скрытую иронию.

– Нет, – сказал он, – помогать полковнику я не могу. Он такой опытный специалист. Лучше я пойду с вами. Да и вряд ли трое случайно вышедших в момент убийства людей были убийцами. Тот, судя по почерку, не стал бы себя так глупо выдавать, бросаясь к выходу сразу после убийства. Скорее всего убийца бросил халат в ведро и побежал к себе в кабинет, чтобы спрятаться и тщательно осмотреть одежду.

Они вошли в кабину лифта. Сыркин поспешил за ними.

– Пять человек, – Климов посмотрел на часы. – Если на каждого еще по полчаса, то закончим не раньше полуночи. Я думаю, может, позвать их всех пятерых? В конце концов, вопросы мы всем задаем одни и те же. Иначе мы просто не успеем.

– Правильно, – согласился Дронго, – это разумно.

– Завтра все равно мы будем допрашивать их по одному, – устало сообщил следователь, – каждого.

Они вышли в коридор четвертого этажа и увидели, что дверь в приемной открыта. В приемной, кроме оставленных четверых мужчин, находилась и Моисеева, нервно курившая сигарету.

– Вы намерены по-прежнему чинить свой произвол? – спросила она.

– Нет. Мы уже отпустили всех ваших сотрудников.

– Это тоже наши сотрудники, – показала на задержанную четверку Елена Витальевна. – Вам не кажется, что нужно отпускать всех, а не проводить непонятную дискриминацию?

– Не кажется, – решительно ответил Климов. – Кстати, вы тоже можете быть свободны. Остальные останутся здесь столько, сколько будут нужны нам в интересах следствия.

– Я замещаю Сергея Алексеевича на случай его болезни, – объяснила Моисеева, – и не уйду никуда, пока все наши сотрудники и ваша группа не покинут территории института. Здесь не полигон для ваших испытаний.

– Не будем спорить, – попросил Климов, – у вас в институте случилось два убийства, в ваших интересах, чтобы мы поскорее нашли убийцу. Неужели вам это не понятно? Или вы хотите, чтобы обязательно убили кого-то еще?

– Не нужно меня пугать, – нервно сказала Елена Витальевна, судорожным движением потушив сигарету.

Она явно нервничала. Второе убийство подряд выбило ее из колеи. Она не просто нервничает, подумал Дронго. Она боится, но не хочет признаваться в этом. И за ее напускной строгостью и злым голосом скрывается страх одинокой женщины. Она еще сегодня разговаривала с погибшей, и убийство Ольги вызвало у нее очевидный эмоциональный срыв.

В приемной Фортаков сидел на диване. Коренев пил воду, судорожно глотая и глядя на всех ошалелыми глазами. Алексанян мрачно ходил по ковролину, который покрывал приемную, стараясь соблюдать некую закономерность – обходил красную полосу. Шенько дымил сигаретой, стоя у окна, недалеко от Моисеевой.

– Господа, – обратился сразу ко всем Климов, – я прошу вас, всех четверых, пройти в кабинет Михаила Михайловича. Полагаю, мы вас долго не задержим.

Все молча вышли в коридор. Сыркин последовал за ними. Когда мужчины вышли, Климов посмотрел на Моисееву и, заметив ее замешательство, спросил:

– Вы хотите мне что-то сказать?

– Да, – чуть смутилась она, – то есть нет... Хотя, возможно, что сейчас лучшее время. Как она погибла?

– От удара острым предметом.

– Каким предметом?

– Предположительно скальпелем. Или ножом. Очень острым ножом, пока трудно судить.

– Я знаю, чем ее убили, – нервно произнесла она, снова доставая сигареты.

– Знаете? – спокойно спросил Климов. – И чем же?

– Это такая удлиненная пика. У нас ее называют «ручкой». Она изготовлена из высокопрочной стали для работы в лаборатории технического отдела. Она пропала вчера в техническом отделе. «Ручка» использовалась для чистки печи. Очень острая и длинная палочка, вытянутая, чтобы проходить сквозь решетку. Как скальпель, только толще и длиннее. Мне сегодня сообщили о пропаже, но я не придала этому значения.