Чёрный пепел золотой травы (СИ) - "doniguan" - Страница 25

В моих глазах все они смотрелись непривычно — не только их количество, но и сами они, каждый в отдельности. С начала путешествия по загробному миру я встретил немало странных людей — взять хоть того же Игрока, вышагивающего сейчас бок о бок со мной. Однако большинство из них были такими же обычными, какими, наверное, и бывают люди в повседневной жизни. Само собой, я этого не помнил, но представлялось логичным, чтобы живые не выглядели, как музейные экспонаты, обвешанные кучей тряпок, сумок и ещё чёрт-те чем — в отличие от жителей пожарища. На миг мне даже почудилось, что я попал в один из снов Игрока, настолько прохожие отличались внешне, словно принадлежали к разным эпохам. Про постройки же я мог сказать прямо противоположное: среди них нехитро было заблудиться, до того все хижины и шалаши были похожи друг на друга, и никаких ориентиров, кроме гигантского пламени в центре городка. Впрочем, какое дело до ориентиров, если конкретного пункта назначения нет?

При этом само место не казалось каким-то иным, ничего сверхъестественного в нём не чувствовалось — если, конечно, не брать во внимание тот факт, что это было поселение мертвецов около огромного призрачного огня.

Игрок бодро шагал, увлекая меня за собой куда-то вглубь посёлка. Само пожарище между тем по-прежнему вздымалось на границе поселения подобно горе, дополняющей нависающие над нами холмы. Скоро оно затерялось на периферии зрения, превратившись во всего лишь ещё одну деталь ландшафта, воспринимаемую, как само собой разумеющееся. Свет от него, как и прежде, был достаточным для создания иллюзии самого настоящего дня, хотя никакого жара от пламени не шло. Не было и красных отсветов, какие отбрасывают костры в темноте и какие мы видели по пути сюда.

— А сколько здесь всего человек? — Спросил я, провожая взглядом очередное сборище, голов в пятнадцать-двадцать, не меньше.

— Десятки, — пожал плечами Игрок. — Сотни, тысячи. Кто ж их подсчитает-то? Когда я их проведывал в прошлый раз, уже с одного края другой не мог рассмотреть, а тогда их и вполовину не набралось бы столько, как теперь. Новые приходят постоянно, а уходят отсюда реже, чем кто-нибудь из Беглецов умывается.

— Значит, ты тут уже бывал? — Это меня почему-то удивило.

— Ещё до того, как заперся на станции. — Он поддал ногой камушек, тот пропрыгал по земле и стукнулся о чей-то ботинок. — Давно это было.

— Ты говорил, что встречал пару сотен человек. А здесь точно будет побольше.

— А я их в расчёт и не беру, считаю только одиночек, вроде тебя. А то был бы уже дряхлым стариком.

Мы посторонились, пропуская растянувшуюся на всю ширину дороги четвёрку людей, одетых как вылитые заправские моряки, минуту назад вернувшиеся из дальнего плавания. Я озадаченно посмотрел им вслед. Чем вообще все эти люди, здешние обитатели, занимаются? То есть, понятно, что они живут в посёлке так же, как одиночки на своих станциях, в палатках или ещё где-нибудь, но что конкретно они делают, кроме того, что просто ходят туда-обратно? Чтобы идея собрать из них армию для войны с Беглецами сработала, нужно противопоставить им что-то действенное, иначе даже при численном превосходстве те возьмут нас опытом. Конечно, Игрок пока ничего не рассказывал мне про такую идею, но это и без того было очевидным. Зачем ещё ему сюда возвращаться?

Никто из прохожих не уделял ни малейшего внимания ни нам, ни друг другу — кроме тех, что ходили группами. Я подумал, что среди них и кроме нас должно найтись немало тех, кто прибыл к пожарищу из других мест, и начал пытаться вычислить таких в толпе, но вскоре бросил эту затею. Все они были для меня на одно лицо, и ни про кого не получалось сказать наверняка, коренной ли он или пришлый.

Чем дольше мы петляли по узким улочкам, выстроившимся из крохотных, словно игрушечных, домиков, тем сильнее мне казалось, что Игрок не просто бредёт по ним наугад, а идёт вполне целенаправленно — так же, как до этого он не просто шёл через поля, а направлялся к пожарищу. Он выбирал не самые очевидные повороты, проталкивался к проходам, которые без него я бы и вовсе не заметил, и протискивался в тончайшие щели между фанерными стенками хибар, оставленные там явно не для этого. Через какое-то время он остановился и принялся растерянно оглядываться по сторонам, бормоча что-то под нос. Я понял, что он заблудился.

— Что-то не то. — Сообщил он, едва я с ним поравнялся. — Если память меня не подводит, а такого обычно не бывает, то они тут всё перестроили. Вот и не могу разобраться…

— В чём разобраться? Что ты ищешь?

— Да так… Хочу старого знакомого навестить.

Он ещё немного покрутился на месте, выбирая направление, и, остановившись лицом к пылающей на фоне неба горе, двинулся туда, продираясь сквозь скопления людей и ряды хижин; я последовал за ним.

— Интересно было бы узнать, — проговорил я, стараясь не отставать, — сколько из них погибло в той катастрофе, из-за которой возникло пожарище, а сколько прибилось к ним позже.

— Изначальных здесь не так уж и много, — ответил Игрок, не сбавляя шага и продолжая высматривать правильную дорогу. — Десятая часть, не больше.

— Так мало?

— А ты как хотел? Их-то больше не становится, а пришлые всё прибывают.

Мы вышли к одной из хижин, ничем не выделяющейся среди остальных. Перед ней спиной к нам стоял человек, одетый во что-то вроде кожаного фартука; обычно такими пользуются кузнецы, но в незнакомце не было ни капли от этого ремесла. В моём представлении любой кузнец должен был быть верзилой с руками толщиной в моё туловище, способными и молот поднять, и лошадь для подковки удержать. Этот же парень ростом уступал нам обоим, да и особой силой похвастаться не мог, судя по тщедушной фигуре. Когда мы приблизились, он, не замечая нас, соскребал какую-то надпись, начертанную на дощатой дверце жилища. Я вытянул шею, попытавшись рассмотреть, что там написано, но от букв уже мало что осталось.

Игрок встал позади него, сложив руки на груди, и ожидая, пока его знакомый сам обернётся, но тот, кажется, чересчур увлёкся, и моему другу в итоге пришлось похлопать его по плечу. Человек, наконец, оглянулся; его лицо ещё меньше наводило на мысль о привычности к тяжёлому физическому труду: не старое, но болезненное, с длинной жиденькой бородой, кустистыми бровями и вялыми полуприкрытыми глазами. Впрочем, увидев нас, глаза он распахнул так, что сделался похожим на лягушку. Игрок в ответ с широкой улыбкой раскинул руки, будто собираясь обняться, но через секунду застигнутый врасплох незнакомец нахмурился.

— Ты. — Констатировал он без всякого выражения.

— Я, — радостно подтвердил Игрок всё с той же ухмылкой от уха до уха, опустив, однако, ладони.

— И чего ты здесь забыл? — Спросил у него незнакомец, меня удостоив лишь беглого взгляда.

— Ха! А ты всё такой же гостеприимный, как я посмотрю. Разве по мне не соскучился?.. Ну ладно, ладно, не кипятись, — сдался он. — Просто решил заглянуть на огонёк, по старой памяти.

— По старой памяти? — Нарочито удивлённо повторил парень. — Старая память у тебя крайне избирательна. То, что я вряд ли буду рад тебя видеть, ты, похоже, не помнишь.

Эти слова слегка остудили энтузиазм Игрока:

— Ну… Не настолько же всё плохо, в самом деле?..

— Именно настолько.

— Я… — Он запнулся, окончательно помрачнев. Даже края шляпы как будто опустились, ещё больше закрывая лицо. — Ты б хоть притворился, что ли. Друг, как-никак…

— Друг?! — Тот так энергично затрясся от внезапного приступа хохота, что даже пришлось схватиться за стенку. — Насмешил, честное слово! Если бы мне был нужен такой друг, я бы с удовольствием нашёл по соседству какого-нибудь паршивца, которому перед смертью вышибло последние мозги.

— Да ты… — Заново начал было Игрок, но тут уже не выдержал я:

— Послушайте, оба! Раз уж решили сцепиться, так хотя бы не у всех на глазах.

Конечно, никто из прохожих ничуть не заинтересовался происходящим, однако мои слова возымели действие. Игрок и его «друг», угрюмо переглянувшись, обменялись едва заметными кивками. Хозяин, сварливо хмыкнув напоследок, отпер дверь и посторонился, пропуская нас.