Чёрный пепел золотой травы (СИ) - "doniguan" - Страница 24

— Да, я с этим уже столкнулся. Но я не знал, что и со временем здесь то же самое.

— Может, так и есть. Как по-твоему, если время такое же, как пространство, можем ли мы и по нему пройти круг, вернувшись к началу?

Я ничего не ответил. Ответить было попросту нечего. Игрок же, по всей видимости, воспринял моё молчание по-своему:

— Поэтому я и не хотел никуда уходить со станции, — вздохнул он. — Потому что снаружи слишком много неизвестного. Время, пространство, люди… Я не трус, но всё же предпочитаю знать наверняка, что меня ждёт за следующим поворотом.

Я решил, что настал подходящий момент для плавного перевода разговора к интересующей меня теме:

— Кстати, насчёт следующего поворота… Что это за штука?

Игрок глянул на красное пятно, на которое я указал, затем пристально посмотрел на меня.

— А как сам думаешь?

— И предположить боюсь. — Я помолчал и, поняв, что он всё ещё слушает, продолжил. — Была бы обычного белого цвета, я бы сказал, что простая гроза. Но на грозу не похоже.

— Конечно, не похоже. — Согласился он, ухмыляясь.

— А что же тогда?

Он улыбнулся в пустоту уголками губ:

— Скоро сам увидишь. Имей терпение.

Местоположение источника алого свечения оказалось гораздо ближе, чем я рассчитывал: мы достигли его ещё до очередного привала. Последний холм, за которым он от нас скрывался, я преодолевал, уже почти забыв о недавних переживаниях из-за фантома. Возможно, сказалось взыгравшее любопытство.

Когда мы поднялись на вершину, перед нами распростёрлась широкая долина, пролёгшая между двумя сходящимися вместе грядами. Под нами, в самой чаше долины, было… нечто. С первого взгляда оно действительно напоминало лесной пожар — огромный настолько, что языки пламени, развевающиеся наподобие парусов, доставали чуть ли не до нас. Но что-то с ним было не так, что-то неуловимое. Пульсирующий огонь, тягучий и перетекающий из одной формы в другую, был прозрачным, но не так, как обычно бывает огонь, а скорее как жидкость или стекло. Кроме того, в его центре находилось что-то массивное, что, очевидно, и горело, но мне никак не удавалось разглядеть, что именно. Как будто какие-то гигантские листы…В долине, по всему периметру этой колоссальной жаровни, концентрическими кругами выстроились какие-то хлипкие с виду сооружения, в которых я, прищурившись, распознал всевозможные шалаши, хижины, шатры и палатки.

Игрок восхищённо пихнул меня локтем в бок:

— Ну что? Красота, а?

Я неопределённо мотнул головой, не отрывая глаз от пламени. Эта махина по размерам значительно превышала любую станцию метро из всех, где я до сих пор побывал, и яркость её была соответствующей, несмотря на всю призрачность и прозрачность. Рядом с ней было светло, как днём. Я очень давно не испытывал подобного ощущения. При таком свете и трава, покрывающая холмы вокруг, становилась ярко-золотой, с угольными прожилками сажи. Или это и был её настоящий цвет?

— Ага, — ответил я, не в силах отвернуться от этого зрелища. — Вот только… Что это всё-таки такое?

Он посмотрел на беззвучно бушующее пламя, наклонив голову, точь-в-точь художник, любующийся только что законченным творением, и так же восторженно произнёс:

— Пожарище.

— Что… Что ещё за пожарище?

— Я так называю места вроде этого. Понимаешь, — он воткнул посох в землю, освобождая руки, и начал объяснять, активно жестикулируя, — в мире живых иногда случается что-то, из-за чего гибнет сразу много людей. Какие-нибудь катастрофы или бедствия.

— Ага, понятно.

— И каждое такое событие, оно как бы отражается в нашем мире. Когда происходит что-то настолько масштабное, у нас появляется… такое вот, — он показал пальцем вниз, в сторону пожарища.

Я окинул гигантский объект оценивающим взглядом. Бедствие… Катастрофа… Что за катастрофа могла произойти, если её «отражение» оказалось таких размеров?

— И что, каждый раз то, как эта штука выглядит, зависит от того, что именно за бедствие случилось?

— Нет, конечно, — он поморщился, как учитель, услышавший от ученика несусветную глупость. — Ты мыслишь слишком… практично. Тебе не хватает воображения. Всем плевать, как катастрофа произошла, главное — сам факт, что пожарище появляется. Скопление энергии всех переходов из одного мира в другой, всех новых мертвецов. Это, можно сказать, своеобразный памятник, монумент. И выглядит он всегда так же, более или менее.

— А там что? — Я кивнул в сторону палаток у подножия пожарища, собравшихся в целый посёлок. Отсюда были видны отдельные крошечные фигуры, снующие туда-обратно.

Игрок подал мне знак идти за ним и принялся осторожно спускаться с холма вниз, к хижинам, на ходу продолжая говорить, из-за чего ему приходилось то и дело оборачиваться на меня, рискуя наступить на какой-нибудь камешек и кубарем полететь вниз.

— Такие места — это что-то вроде городов в мире мёртвых.

— А здесь бывают города? — От удивления я и сам чуть не оступился. Затем, восстановив равновесие, остановился у края пропасти и внимательнее присмотрелся к поселению. Настоящий город?..

— Нет, только пожарища. Так вот, обычно мертвецы появляются в этом мире по одиночке, совершенно отрезанные от других. Я попал сюда так, и готов спорить, ты тоже. — Я кивнул, забыв, что он меня сейчас не видит, а он тем временем продолжал. — А вот люди, погибшие от той самой катастрофы, они все обязательно очутятся рядом со своим пожарищем, все вместе. Как будто целый кусок живого мира переносится к нам.

Получалось, я в какой-то степени был прав, думая про призрачный огонь.

— И что же, — я, обходя крупный валун, опять взглянул вниз, на поселение. — Все эти люди погибли одновременно?

— Вряд ли. — Он ловко соскользнул на уступ пониже, подняв тучу пыли и заставив меня закашляться. — К пожарищам часто стягиваются и другие мертвецы, независимые от него. Единственная разница в том, что они могут отсюда уйти. А те, кто возник вместе с пожарищем — нет. Они привязаны к нему.

Привязаны… Мне невольно вспомнился Смотритель с его «ссылкой».

— Звучит, как наказание…

— Наказание? Не неси чушь. Наказание — это когда каждый сам по себе и одиночество — сама суть нашего существования. А быть уверенным, что рядом всегда кто-то окажется — благо, а не наказание.

Мы спускались в долину всё глубже, и маленький, как мне показалось поначалу, посёлочек всё больше превращался в огромное скопище построек. Я даже не пытался подсчитать, сколько их, решив, что лучше будет внимательнее смотреть под ноги.

Трущобы вокруг пожарища кипели жизнью; тут и там виднелись целые толпы народа, кто-то невозмутимо занимался своими делами в сторонке от всех, другие прохаживались по улицам, образованным рядами палаток. В нескольких местах я отчётливо заметил густой трубной дым, стелющийся поверх крыш. Вскоре до нас стал доноситься и диссонанс, сливающийся из множества самых разных звуков в характерный шум города.

Наконец мы оказались у подошвы холма, путь отсюда к поселению проходил через небольшую арку, сформированную выщербленной скалой. Она располагалась так, что внутри проёма были видны только хижины, а вот контур самой арки-кольца обрамляло призрачное пламя.

Игрок, не останавливаясь, пошёл дальше. Я, задержавшись на секунду, шагнул вслед за ним, сквозь арку.

Глава 14. Старые друзья

Глядя на всех этих людей, трудно было представить, что они все до единого мертвы: слишком шумные, слишком занятые.

И слишком многочисленные. Игрок не преувеличил, когда назвал пожарище подобием города — изнутри посёлок, выросший возле призрачного огня, казался ещё более многолюдным, чем сверху, с вершины холма, пусть оттуда и проще было оценить его масштабы. Здесь я впервые за всё то время, что себя помнил, очутился в настоящей толпе, окружённый одиночками, парами и целыми группами, которые гурьбой проносились мимо, увлечённые своими беседами, и через секунду скрывались за следующей оравой, не замечая нас. Это походило на какой-то необъятный базар — за исключением того, что тут, кажется, никто ничего не продавал. У каждого и без того хватало своих дел.