Рандеву с Валтасаром - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 77

Проходя мимо бара, он увидел Константина Кандонаса – киприота, который первым обнаружил труп Густафсона. Дронго подсел к нему.

– Приятного аппетита, – пожелал он.

– Спасибо, – покосился на него Константин.

– Извините, что отвлекаю вас от еды, но я хотел задать вам два вопроса. Вы ведь первым обнаружили убитого Густафсона.

– Да, – кивнул Константин, – и это было очень неприятно. Такой ужас.

– Я понимаю. Но я хотел вас спросить: вы не помните, знал ли Пьер Густафсон греческий язык?

– Нет, конечно, – оживился Константин, поправляя прическу, – он даже по-английски говорил с чудовищным акцентом.

– А Бискарги греческий знал?

– Точно не знаю, но, кажется, тоже нет. У нас в группе вообще мало кто знает греческий. А это такой красивый язык. Даже наши соседи – болгары и албанцы – его не знают, только греки и киприоты. Причем, все киприоты, независимо от того, где живут, в турецкой части или в греческой.

– Ну, это понятно, – улыбнулся Дронго. – И получается, что язык Гомера никто больше не знает.

– Некоторые понимают. Босниец Мехмед Селимович, македонец Зоран Анджевски. И еще, кажется, Мулайма. Она немного понимает. Да, я совсем забыл. Очень хорошо знает греческий язык серб Иван Джепаровски. Но больше никто. И это печально.

– Да, – согласился Дронго. – А Шпрингер знает?

– Ни одного греческого слова. Зачем ему в его Лихтенштейне учить греческий язык? Зато он владеет практически всеми европейскими языками.

– Могу ему только позавидовать, – сказал Дронго, поднимаясь из-за стола.

Проходя дальше, он встретился с Катей Вотановой. Она была в джинсах и в синей майке. Он улыбнулся ей.

– Что у вас за духи? – спросил Дронго, остановив молодую женщину.

– А почему это вас так интересует? – удивилась она.

– Вам больше подойдут либо агрессивно-томные тона Кристиана Диора, либо интимно-волнующие, например «шанель». Другой парфюм вам мало подходит, – убежденно сказал Дронго.

– Не думала, что вы такой специалист, – усмехнулась она.

– Это я притворяюсь, – пошутил он, – выучил все эти названия по какому-то модному журналу.

– Вы странный человек, – сказала она, глядя ему в глаза.

– Странно другое. Я ведь думал, что вы – обычная девочка, приехавшая в столицу Украины из провинциального городка. А потом выяснилось, что вы учились в Америке, кажется, в Калифорнии. Кстати, в каком городе?

Он знал, в каком городе, но ему было важно услышать это от нее.

– В Сан-Диего, – ответила она. – Я училась там всего год, когда заканчивала школу.

– Вот именно. Между прочим, я бывал в Сан-Диего в начале девяностых. Когда вы там учились?

– Кажется, в девяносто третьем или в девяносто четвертом, – припоминала она.

– Нет, – помрачнел Дронго, – я бывал там раньше.

«В девяносто третьем я уже был знаком с Лоной, – подумал Дронго, – и тогда я бывал чаще на Западном побережье, чем на Восточном. Впрочем, какая разница, что было тогда. Важно, что этой девочке тогда было совсем немного лет, а я был уже взрослым мужчиной. Странно, что мне сорок лет, а я чувствую себя совсем молодым, словно мне столько же лет, сколько им, не больше двадцати пяти – двадцати шести. И мне очень хочется, чтобы они приняли меня в свою компанию, чтобы еще немного продлить это очарование юности, чтобы еще немного побыть молодым. Никогда не думал, что начну сравнивать наши поколения. Никогда не думал, что с такой неожиданной тоской и завистью буду относиться к ним, не знающим наших ошибок и сомнений. У них „Интернет“, мобильные телефоны, ноутбуки, цветные ксероксы. А двадцать лет назад даже факсы были большой редкостью, не говоря уже о том, что на любом предприятии по праздникам все пишущие машинки обычно собирали в одну комнату, а затем ее опечатывали. Считалось, что именно на пишущих машинках можно было размножать антигосударственную крамолу».

Екатерина давно отошла от Дронго, а он все стоял и смотрел в окно.

В Таллин они прибыли через несколько часов. Сначала они побывали на приеме в мэрии, затем пообедали в ресторане «Бухара», расположенном недалеко от мэрии, в старом городе. И, наконец, нашли дискотеку, где ему пришлось вспомнить свое умение и с упоением станцевать рок-н-ролл с Мулаймой Сингх. Вечером он вернулся в отель. Их разместили в двух гостиницах, и он попал в «Гранд-отель Таллин», перестроенный и переделанный уже в середине девяностых и теперь отличавшийся неплохим уровнем комфорта и сервиса.

Когда раздался звонок мобильного телефона, он уже знал, кто звонит. Поэтому он быстро спустился вниз и вышел из отеля. На улице его ждал Вейдеманис. Они молча начали подниматься на гору, в район старого города.

– Ты все уже знаешь? – спросил Вейдеманис.

– Только то, что сообщил Потапов.

– Твоя информация подтвердилась, – вздохнул Эдгар. – Они знали, что пропал Эшли, и решили устроить свою игру. Именно поэтому они допустили намеренную утечку информации, чтобы заинтересовать другие спецслужбы – англичан, поляков, французов. Все должны были сосредоточиться на поисках возможных террористов. Но твое появление в «Экспрессе» не входило в их замыслы. И тогда было решено тебя убрать. Однако покушение в Португалии сорвалось. А потом было убийство в Мадриде, и все ждали, чем это кончится. В общем, их план был довольно жестким. Воспользоваться тем, что в вашей группе есть настоящий убийца, которого безуспешно ищут представители стольких спецслужб. Это было прекрасное алиби для Баширова и его отдела. Под прикрытием возможного террориста они планировали устроить в Москве взрыв во время вашей встречи с мэром столицы. При этом достигались сразу две цели: устранялся сильный политический оппонент, и такая акция давала возможность ввести чрезвычайное положение со всеми вытекающими отсюда последствиями. Все было рассчитано до мелочей. Они даже нашли бывшего офицера спецназа, подрывника-диверсанта, который должен был все просчитать. Но ты сорвал их планы.

– Потапов сказал, что я узнаю все из газет, – напомнил Дронго, – но в сегодняшних российских газетах об этом нет ни строчки.

– И не будет, – пожал плечами Эдгар. – Ты ведь все понимаешь. В конце концов ничего не произошло. Тебя не убили, взрыва не было. Дело можно замять. Никто в ФСБ не заинтересован в раздувании скандала. Они даже не хотят искать возможного помощника Бискарги. Через каналы Службы внешней разведки они уже выяснили, какой именно центр финансировал поездку Бискарги. Тот должен был получить оружие в Москве и использовать его во время встречи с президентом России. Детали покушения Потапов мне, конечно, не сообщил. Но я могу сказать тебе самое важное. По моему глубокому убеждению, и Потапов, и все остальные тебе просто бессовестно врали. Они хотели вычислить Бискарги, но без всякого риска. Тебе не сказали правду, но встречу с президентом не планировали с самого начала. Просто решили не рисковать и прием вашей группы в Кремле отменить.

– Я примерно так и подозревал, – вздохнул Дронго.

– Все верно. Только в ФСБ были две группы людей. Одна, в которую входили Потапов и Орехов, искала Альваро Бискарги и хотела с твоей помощью его вычислить. А вторая занималась тем, что пыталась тебя убрать, дав тем самым возможность неизвестному террористу прибыть в Москву, чтобы списать взрыв на него. В таком случае по своим каналам Борисов, Пацоха и Планнинг наверняка бы подтвердили, что здесь действовал террорист. Все было рассчитано. И, конечно, полковник Баширов действовал не в одиночку. За ним стояла более крупная фигура.

– Городцов? – спросил Дронго.

– Будем считать, что ты догадался, – чуть помедлив, ответил Вейдеманис. – Иногда я просто за тебя боюсь. А что касается генерала Городцова, то он давно уже хочет стать директором ФСБ и только ждет, когда его шефа переведут на другую должность. Сам директор тоже не возражает поехать куда-нибудь представителем президента. Ему хочется сделать политическую карьеру. Как видишь, все довольны, и скандал никому не нужен. Баширова и Хоромина, наверное, уволят из органов, если, конечно, захотят. Городцова отправят в отставку или куда-нибудь послом. И все забудут о случившемся. А разборки с центром, пославшим Бискарги, поручат Службе внешней разведки, это их прерогатива.