Рандеву с Валтасаром - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 28

Дронго прошел дальше. Разговор с португальской поэтессой отвлек его на несколько минут, но он увидел, как на другой стороне площадки появился Планнинг. На нем была темная куртка и темная кепка. Подойдя ближе, Джеймс поздоровался и прошел дальше. Дронго последовал за ним.

– Вы ведете себя не по-джентльменски, – сразу заметил Дронго. – Кажется, уже много лет существует негласная договоренность между разведками не похищать представителей других спецслужб. А вы позволили себе такую выходку в центре Парижа. Не уверен, что ваши французские союзники будут в восторге, если узнают о ваших действиях.

– Эдгар Вейдеманис официально не является российским разведчиком, – нагло парировал Планнинг. – он всего лишь ваш личный связной. А вы тоже, насколько мне известно, не состоите в штате какой-либо разведслужбы.

– Вы прекрасно поняли, о чем я говорю. Зачем вы вкололи ему «сыворотку правды». Хотели его разговорить? Это еще и не гуманно, учитывая тяжелую операцию, которую он перенес. А если бы он умер?

– Ладно, – недовольно согласился Планнинг, – я был не совсем прав. Но вы должны понять мои мотивы. Сначала исчезают наши журналисты, потом нас обстреливают в Португалии. И, наконец, убийство журналиста в Мадриде. Согласен, что он был сукин сын, но ведь кто-то оказался еще большим сукиным сыном. И мы ничего не можем узнать.

– Теперь вы уже все знаете...

– Ничего мы не знаем, – признался Планнинг, – ваш Вейдеманис ничего не рассказал. Он только говорил о важности вашего задания и об угрозе со стороны какого-то убийцы. Вот и все, что нам удалось выяснить. Его, конечно, специально готовили в разведслужбе, обеспечивая психологическую устойчивость. Он ведь раньше работал в Первом главном управлении КГБ СССР? Хорошего вы нашли себе помощника, Дронго, могу вас только поздравить.

– Давайте сделаем так, – предложил Дронго, – я даю возможность несколько реабилитироваться вашей службе, а заодно и выяснить целый ряд интересующих вас вопросов.

– Что я должен сделать? – недоверчиво уточнил Планнинг.

– Завтра утром наша группа уезжает в Лилль, но все люди, которые жили в Мадриде на Гран Виа, попадут в определенный отель. У вас будет примерно около часа, чтобы проверить все чемоданы. Желательно не действовать топорно, а провести их сначала через рентгеновский аппарат на предмет обнаружения оружия или других нежелательных вещей. Результаты мы можем обсудить вместе, конечно, если вы согласитесь на подобное предложение.

Планнинг долго молча глядел на выступающих поэтов. Потом вздохнул и сказал:

– Не знаю, в чем тут подвох, но я согласен. Вы убеждены, что там будут чемоданы всех подозреваемых?

– Убежден. Списки составлены таким образом, чтобы собрать в одном отеле всех нужных нам людей.

– Ясно, – кивнул Планнинг.

Он молчал целую минуту, а затем, обернувшись к Дронго, спросил:

– Как вам это удалось? У вас есть помощники и в этом «Экспрессе»?

– Просто я договорился с одним человеком, который пользуется расположением другого, – дипломатично ответил Дронго.

– Хорошо, – сказал Планнинг, – считайте, что мы договорились. Завтра я сообщу вам результаты наших проверок. А как мы узнаем, в какой отель повезут эти чемоданы?

– «Ибис де Вилль» в Лилле, – ответил Дронго. – До свидания, Планнинг. Надеюсь, вы все сделаете аккуратно, чтобы я постарался забыть ваш прокол с Вейдеманисом.

Планнинг гневно фыркнул, но не рискнул ничего сказать. В отель Дронго и все остальные вернулись в половине первого ночи. Пацоха сидел в баре, наблюдая за входившими и выходившими.

– Испанцы вынесли сумку, – сообщил он, – и словак Дивжак нес фотоаппарат. Так мне показалось. Больше ничего не было.

– Я остаюсь вместо тебя, – предложил Дронго, – иди наверх и отдохни. В пять утра вернешься меня сменить. Завтра наши чемоданы проверят, и мы, возможно, узнаем что-нибудь новое.

– Ты никуда не отлучался? – спросил Яцек.

– Пил кофе с украинцами. Можешь узнать у них. Я все время был вместе с ними. Кстати, нас видели и польские поэты.

– Надеюсь, ты не врешь, – сказал Пацоха, – иначе мне будет трудно тебе доверять. А как ты договорился насчет чемоданов?

– Позвонил и договорился. Ты мне скажи, все поляки такие подозрительные или только ты у нас такой особенный?

– Все, – без тени улыбки отрезал Пацоха, входя в кабину лифта.

Дронго прошел в бар и уселся напротив бармена. Ему придется сидеть здесь долго, до пяти утра, пока не закроется бар. Он попросил стакан апельсинового сока. И развернул газету, надеясь спокойно досидеть до утра. Угол бара занимала угрюмая компания немцев. Их сборная по футболу проигрывала на Чемпионате Европы все ключевые матчи и практически потеряла шансы выйти в четвертьфинал. В другом углу находились двое словенцев, которые о чем-то шумно спорили. Дронго не обращал внимание ни на первых, ни на вторых. Он просматривал английские и итальянские газеты. Примерно через полчаса в бар спустились две женщины. Первая – Виржиния Захарьева, красивая молодая женщина из Болгарии. Не больше тридцати пяти лет, мягкие лучистые глаза, коротко стриженые каштановые волосы, круглое лицо, ямочки на щеках. Вторая – Дрогана – представляла Югославию. Высокая, статная, с красивыми длинными ногами, роскошными длинными волосами и хорошей фигурой. Впечатление несколько портили глаза, вернее, мешки под глазами. Ее улыбка была грустной и доброй одновременно. Она знала несколько языков и пользовалась в «Литературном экспрессе» негласным восхищением мужчин. Встречаются женщины, рядом с которыми любой мужчина чувствует себя спокойно и уютно.

– Вы пьете апельсиновый сок? – изумилась Виржиния.

– Мы можем заказать текилу, – предложил Дронго, делая знак официанту.

Он вспомнил, как возмутилась Вотанова, когда он сделал заказ без ее разрешения. Нужно поговорить с этой девочкой, подумал Дронго. Бармен поставил три рюмки с текилой на столик.

– Ваше здоровье!

Дронго залпом выпил свою порцию текилы, закусил лимоном. Драгана пригубила, Виржиния выпила всю рюмку.

– Хорошо, – сказала она, – но для начала нужно повторить.

Разговор шел на русском языке. Виржиния и Драгана понимали по-русски, при этом болгарка говорила свободно, а Драгане иногда приходилось подбирать нужные слова. Дронго сделал знак, чтобы принесли еще три порции текилы.

– Вам понравился праздник поэтов? – спросила Драгана, улыбаясь и отодвигая от себя вторую рюмку.

– Очень, – ответил Дронго и на всякий случай добавил: – Я весь вечер простоял, слушая их выступления. Это было очень интересно.

– Я вас видела, – сказала Драгана.

«Интересно, – подумал он, – она говорит просто так или ее просили узнать, где именно я был».

Они с Виржинией выпили по второй рюмке текилы. Драгана, загадочно улыбаясь, вновь пригубила.

– Ты не пьешь, – сказала ей Виржиния, – так нельзя. Это нечестно.

– Я не пью текилу, – пояснила Драгана, – мне лучше бы заказать кофе.

– Принесите кофе, – попросил Дронго бармена, – если вы позволите, – сказал он, обращаясь к Драгане.

– А мне еще текилы, – попросила Виржиния.

– Прекрасно, я уточнил, кто и что будет пить. Сегодня мне уже сделали замечание, когда я заказал кофе без разрешения дамы. Дама даже не стала его пить.

– Я бы сбросила ее чашку на пол, – резко сказала Виржиния, – если она не хочет кофе, не обязательно делать замечание. А если она это делает, значит, ее разозлил совсем не кофе. Может быть, она не хотела сидеть с вами?

– Наверно, – согласился Дронго, – возможно, эта причина более существенна.

– Вы с ней расстались? – прямо спросила Виржиния. – Надеюсь, вы с ней больше никогда не увидитесь.

– Я не был бы столь категоричен. – усмехнулся Дронго. – Во-первых, она очень молода, во-вторых, импульсивна. Поэтому нужно делать скидку на возраст. Женщина становится настоящей женщиной только после тридцати.

– Верно. – согласилась Виржиния.

Драгана улыбнулась.

Им подали кофе и еще две рюмки текилы.