Книга несчастных случаев - Вендиг Чак - Страница 12

Прямо перед ним был столик.

Они играли в «Подземелья и драконы»[17] каждый день за обедом.

Два мальчишки, две девчонки. Рядом с подносами – игровые карты. Стук игральных костей.

Рядом с одним мальчиком стоял свободный стул.

Как-то незаметно для себя Олли встал позади этого стула.

– Можно… – Господи, неужели он способен только жалобно пищать? Оливер кашлянул. – Привет… это… ну… вы не против, если я к вам подсяду?

Все четверо обернулись на него.

Недовольные взгляды.

Наконец мальчишка рядом с ним, толстячок-коротышка в сером, похожий на мокрицу, кивнул:

– Мы уже давно играем.

– Да нет, я понимаю; я ведь хочу присесть, чтоб посмотреть.

Все четверо переглянулись. Одна девица, азиатка с коротко остриженными волосами в футболке с мультяшной кошечкой, посмотрела на него как на какую-то очаровательную загадку и, отправив в рот горсть чипсов, принялась жевать.

– Умеешь? – спросила она с набитым ртом.

– Да. – Оливер снова вопросительно посмотрел на свободный стул.

Все четверо снова переглянулись, и парень в конце стола, коренастый негр с сонным взглядом и копной волос, кивнул.

– Конечно, садись, – сказал он.

Оливер определил, что это МП. Мастер подземелья, который ведет игру и повествование. Перед ним лежала потрепанная папка с несколькими листами бумаги внутри. Своей игровой карты у него не было.

Оливер сел.

– Меня зовут Олли, – сказал он.

И тут словно лопнул неподатливый мыльный пузырь. Остальные назвали себя.

Мокрица оказалась Стивеном Рабелом.

Футболку с кошечкой звали Хина Хирота.

МП – Калеб Райт.

И последней была Чесапик Локвуд, она же Чесси. Девушка со светлыми вьющимися волосами, на зубах брекеты.

Склонившись к Оливеру, Чесси спросила чуть ли не заговорщическим тоном:

– А у тебя какой персонаж?

– Когда я играл в прошлый раз, у меня был Драконий Чернокнижник… – ответил Олли.

– Фу! – презрительно фыркнул Стивен.

– А что тут такого? – спросил Олли.

– Ну это же… это же слишком очевидно!

– И это говорит тот, кто играет Разбойником-тифлингом, у которого в истории значится: «сирота, жаждущий отмщения», – заметила Хина.

– За-а-аткнись! – огрызнулся Стивен. Из всех четверых его боль была самой черной: она дергалась, словно ворон с перебитым крылом.

– Не-ет, дружище. – Калеб покачал головой. – Драконий Чернокнижник – это супер. У него есть Дьявольский Взор и Мрак, ну, сам знаешь. Это замечательно.

– Калеб предпочитает техническую сторону, – объяснила Хина, облизывая пальцы после чипсов. – А меня больше интересует сюжет. Мой персонаж – Гномесса-бард по имени Эсмеральда Мелькающие Пальцы, и она играет на валокорде.

– Валокорд – это из «Звездных войн», – заметил Стивен. – Но когда Хина начинала играть, она этого еще не знала…

Ему в голову попал метко брошенный чипс.

– Не умничай, долбаная черепаха! – прошипела Хина.

– Ну да, точно, – сказал Калеб. – Какой отстой. Кстати, – протестующим тоном добавил он, – я ведь МП, понятно? Меня интересует сюжет. Это я придумал Ардуинию. Так что не надо поливать все грязью.

Пожав плечами, Хина продолжала:

– Итак! Эсмеральда дочь знаменитой гномессы-изобретательницы – отец ее неизвестен, и, возможно, его не существует, поскольку я считаю, что ее происхождение – ну, что ли, магическое. Как бы там ни было. Главное – то, что эти мелочи меня не волнуют; меня интересует только то, что Эсмеральда со своей драконокошкой Вонючкой переживают классные приключения на просторах Ардуинии и находят настоящую любовь…

Все рассмеялись.

И вот так все вдруг снова занялись игрой. Карты на столе, кости катаются, называется очередность ходов, чудовищные русалки-вампиры осаждают пиратский корабль, захваченный персонажами. Олли еще продолжал сомневаться, но…

Может быть – может быть…

Он нашел своих друзей.

Черт возьми, доктор Нахид была права.

Это так здорово!

И так продолжалось до тех пор, пока на стол не упала тень. Высокий широкоплечий парень в сёрферской футболке встал у Стивена за спиной и положил здоровенные ручищи на спинку стула, затем схватил Рабела за плечи с такой силой, что тот вздрогнул от боли.

Оливер его знал, по крайней мере слышал о нем: Грэм Лайонз. Он был в бейсбольной команде – а бейсбол в этой школе значил очень много. Гораздо больше футбола или легкой атлетики.

Все смотрели на Грэма, а Стивен пытался – тщетно – высвободиться. И Грэм был не один: к нему подошел качок, похожий на итальянца – на голове короткий «ежик», брови как следы от жирного черного маркера на чересчур загорелом лбу, скрещенные на груди руки подобны двум корабельным орудиям, направленным в противоположные стороны. В Грэме Лайонзе была боль, глубокий колодец внутри. Ну а второй тип, верзила? Боль струилась по нему – целая кровеносная система злобы, отчаяния и страданий.

– Ты только взгляни на этих задротов, – сказал Качок. Боль у него внутри откликнулась так, словно по ней пропустили электрический разряд.

– Кретины, чем это вы тут занимаетесь? – спросил Грэм Лайонз.

– Слушай, отстань, – сказал Калеб. – Мы играем, отвали!

– Отвали? Отвали? – притворился обиженным и оскорбленным Грэм. – Ого, Калеб, мне больно. Мы ведь были корешами.

– Ага, точно, в пятом классе. А потом ты превратился в скотину.

– Клянусь, ты сильно обижаешь мои чувства!

И тут Стивен вставил, негромко, но его все равно все услышали:

– У тебя нет никаких чувств, Грэм…

Казалось, щелкнули тумблером. Рванув вперед, Качок нагнулся к Стивену так, что их носы оказались в волоске друг от друга. Мрак у него внутри забурлил.

– Что ты сказал, твою мать? Ах ты гребаный козлище! Долбаный жирдяй, тюфяк с дерьмом…

Грэм положил руку ему на плечо, успокаивая его.

– Эй, Алекс, все в порядке. Как сказал Калеб, они просто играют. Что это у вас тут за игра? «Подземелья и драконы»? По-моему, это для полных придурков, а?

Неожиданно для себя Олли подал голос:

– Вообще-то, это классная игра.

Товарищи в панике посмотрели на него. Они буквально светились страхом, подобным пульсирующему огню, пробивающемуся сквозь густой туман.

Словно хотели сказать: «О нет!»

Словно хотели сказать: «Не нужно тебе было раскрывать рот!»

– Что ты сказал? – резко спросил Грэм.

– Я сказал, что это классная игра. «Подземелья и драконы»… вовсе не для полных придурков. Она… ну, в нее играют знаменитости. В Лос-Анджелесе это последний писк. Многие актеры и писатели…

– Здесь не Лос-Анджелес. Ты новенький, да? Значит, ты оттуда, из Эл-Эй?

– Грэм, оставь его в покое, – вмешалась Чесси.

– Заткнись, Чесси! Напрасно ты связалась с этой безмозглой мелюзгой. Пусть ответит новенький.

– Я из Филадельфии.

– Ого, крутой парень из Филли. – Грэм попытался изобразить филадельфийский говор: – Фильдельфья, проссо прелессь!

– Я не крутой и без акцента. Я просто…

– Ага. Как скажешь. Дай-ка посмотреть, что тут…

Перевесившись через плечо Оливера, Грэм потянулся к карте Хины.

– Эй! – воскликнула та, но было уже слишком поздно – Грэм завладел ее картой.

Отдергивая руку, он ударил локтем прямо в глаз Оливеру. Тук! В темноте за непроизвольно закрытым веком Олли увидел вспышку сверхновой. Вскрикнув, он резко двинул стул назад…

Но стул встретил какое-то сопротивление. Он не просто воткнулся Грэму в пах – Олли почувствовал еще что-то. Легкую вибрацию чего-то хрупнувшего.

Внезапно Грэм завопил, отпрянув к столу у него за спиной. Тряся рукой, он извергал ругательства, словно ему только что прищемили палец дверью.

– Твою мать, твою мать, твою мать! Срань! Мой долбаный палец! Этот козел херанул мне по пальцу, твою мать!

И тут все взорвалось.

Наступил полный хаос – Алекс набросился на Оливера, сдернул его со стула и с силой швырнул на стол. Кости раскатились в стороны. Алекс занес кулак, огромный кулачище, грозящий обрушиться Оливеру на лицо подобно метеору, но тут кто-то схватил его, оттаскивая назад, – Калеб. Раздался свисток. Топот ног и крики. Алекс оторвал Оливера от стола, и чья-то нога в кроссовке вонзилась ему в пах, выбивая воздух. Оливер постарался сдержать приступ тошноты, подоспели учителя, и то, что только-только началось, уже закончилось.