Terra Insapiens. Дороги (СИ) - Григорьев Юрий Гаврилович - Страница 33

— Ну, слава богу, не всё в твоей воли и власти, — подумал Артур, но злить Демона не стал.

— Любофь! — с презрительной издёвкой произнёс Демон. — Сколько игрушек придумали себе люди. А за всеми напыщенными словами стоит самый голый, животный эгоизм… «Мне хорошо с тобой, и поэтому я тебя люблю» — эта простая мысль открывает обман любви. Нарядный обман, упакованный в красивую обёртку стихов и романов, картин и романсов. А в основе простой эгоизм. «Я люблю тебя, потому что мне с тобой хорошо». Это ведь, если перевести на простейший язык, если сократить все ненужные члены уравнения, означает только одно: «я люблю себя». Даже банальный секс честней, чем эта ваша придуманная «Любовь». Там хоть всё по-честному: ты мне, я тебе. Там без обмана.

— Я не согласен, — не выдержал Артур.

— Конечно, не согласен, — не удивился Демон. — Ребёнок не согласен, когда отбирают его любимые игрушки.

— Вы слышали такое понятие — жертвенная любовь?

— Слышал, слышал, — надменно скучая, сказал Демон. — Разные есть извращения, в том числе и то, о котором ты говоришь… А у меня, кстати, была такая… была такая дурочка. Ага! Любила меня, как кошка, из кожи готова была выпрыгнуть ради меня… Сначала приятно, а потом начинает раздражать.

— Человеку свойственно искать простых земных радостей, — с усмешкой говорил Демон. — И в этом он ещё так похож на обезьяну. Что бы он о себе не думал, он, как все животные и растения, имеет своё предназначение. Дарованные ему радости и минуты счастья — это кусочки сахара, которые опытный дрессировщик скармливает приручённому зверю, когда он правильно исполняет, что от него требуется… Разве не очевидно, что любовные утехи и самый оргазм придуманы для того, чтобы поощрить человека к размножению и продолжению рода? Иначе стал бы он, озабоченный собственной персоной, заниматься этим?.. А утоление голода? Что может быть проще исполнения этой потребности? Но из неё человек создал целую науку, целую культуру, целую поэзию кипящих кастрюлек и текущих «слюн».

Он усмехнулся.

— Беда в том, что человек не хочет исполнять то, что от него требуется, а хочет сахара. Обычно люди выращивают одного, двух, трёх детей, больше им просто не прокормить, но с упоением занимаются сексом день за днём, ночь за ночью — они называют это любовью. Смешные… Им же надо как-то оправдать своё необузданное влечение к плотскому счастью. Надо эту забавную глупость обозвать как-то «покрасивше»… Любовь — это красивое покрывало, наброшенное на грязные простыни.

Он угрюмо замолчал, но потом продолжил.

— Есть нехитрая формула человеческого смысла: построить дом, посадить сад, вырастить детей. Кто всё это сделал, считается счастливым, состоявшимся человеком… Никогда не верил в эту банальность. Впрочем, это лучший вариант для человеческого животного. С этой ложью легко жить, легко умирать.

— Но вот человек уходит в землю, — продолжил он, взглянув на Артура. — Проходит время и рушится обветшалый дом, вырубается постаревший, бесплодный сад. Правнуки не знают своих прадедов. С недоумением рассматривают они пожелтевшую фотографию, случайно сохранившуюся среди пыльных книг — им ничего не говорят эти чужие лица. Пройдут ещё годы и от человека не останется ни костей, ни надписи на могильной плите. И то, что он был — уже надо доказывать.

Огонёк фонаря заморгал, видимо, масло кончалось. Демон задумчиво посмотрел на него.

— Люди так боятся смерти, как будто собираются жить вечно. А я смотрю на них и думаю — зачем вам бессмертие? Неужто «это» может быть вечным? — он посмотрел на Артура, словно его подставляя под слово «это». — Всем молящим о спасении своей души, стоило бы задуматься и сказать: не то, чтоб незачем, а нечего спасать.

Демон поднялся на ноги.

— Однако я заболтался, а уже за полночь.

Он снял догорающий светильник, подошёл к двери, открыл её, бросил внимательный взгляд на Артура и… вышел, оставив дверь приоткрытой. Артур слышал его шаги по лестнице, потом они затихли. Артур долго прислушивался к наступившей тишине. Наконец поднялся и, продолжая прислушиваться, выглянул за дверь. Падающий с лестничного проёма свет едва освещал тёмный подвал. Артур осторожно прошёл по нему, поднялся по лестнице и, озираясь вокруг, направился к выходу.

Два разбойника сидели во дворе, переговариваясь вполголоса. Стараясь держаться в тени, Артур проскользнул мимо них к навесу конюшни. Он сразу увидел своего коня, отвязал и тихонько вывел его. Медленно, шагом, повёл к открытым воротам монастыря, каждую секунду ожидая услышать из-за спины окрик «стой»! Уже оказавшись за воротами, он вскочил на коня и, легко стукнув сапогами по его бокам, поскакал по дороге в лес.

В ночном лесу ехать пришлось шагом. Конь пугливо косился по сторонам. Лунный свет едва пробивался сквозь густые кроны деревьев. Хруст валежника под копытами заставлял вздрагивать Артура.

Один раз ему почудилось какое-то движение слева в кустах. Он насторожился, зная от крестьян, что встречи с волками здесь нередки. Конь, похоже, почувствовал опасность и прибавил шаг. Ветки деревьев хлестали Артура по голове и плечам. Он едва успевал уворачиваться от них. С огромным облегчением он наконец выехал из леса на берег озера.

Спрыгнув с коня, Артур привязал поводья к деревцу, огляделся и задумался. Можно было переплыть на остров, но Артур решил дождаться утра. Тем более восток уже начал светлеть, и утро было не за горами. Сев на землю, прислонившись головой к стволу дерева, он закрыл глаза и уснул.

— Спит, как праведник в раю! — весёлый голос Адама разбудил его утром.

Открыв глаза, он увидел своего «приёмного отца» в метре перед собой. Адам смотрел на него с улыбкой, слегка наклонив голову. Артур встал и, протирая глаза, улыбнувшись, сказал:

— Я поздно лёг этой ночью. Сначала разговаривал с Демоном, потом пробирался сквозь ночной лес.

— Разговаривал с Демоном? Это уже интересно. И каков был предмет разговора?

— Я съездил в Кардерлин, кое-что разузнал. На обратном пути мне не повезло, меня схватили и привезли в монастырь. Вот там я ночью и беседовал с Демоном. Он сперва угрожал, но потом, как ни странно, отпустил меня.

— Чего он хотел?

— Спрашивал — сколько людей в Замке и что вы собираетесь делать?

— Ты, конечно, мужественно промолчал, — хитро заглянул Артуру в глаза Адам.

— Я ничего не сказал, — обиделся Артур. — Меня даже плёткой хлестали.

— Молодец! — продолжал шутить Адам. — Когда доберёмся до моих времён, не забудь напомнить мне, выдать тебе медаль «За отвагу»… Но шутки в сторону. Что говорят в Кардерлине?

— Виконт уже знает о появлении в этих краях странного Замка на озере, и о захвате монастыря. Он собирает две сотни солдат, чтобы выступить в поход. Возможно, он будет здесь уже сегодня.

Артур отвязал коня и они, усевшись на него вдвоём, поехали в деревню за продуктами. По дороге вели разговор. Артур рассказывал, что он думает о Демоне:

— Один французский моралист говорил: «зло, как и добро, имеет своих героев».

— Ты как будто его защищаешь, пытаешься его понять, — оглянулся на Артура, сидящий спереди, Адам.

— Я пытаюсь его понять, — согласился Артур. — Я подумал, что он не картонный злодей. У него своё мировоззрение, своя аксиология и… Демон хочет изменить мир.

— Изменять надо себя, а не мир, — убеждённо произнёс Адам. — Точнее, изменение мира начинать надо с себя.

Они ехали по неширокой, пыльной дороге, вдоль опушки леса и полей, где колосилась пшеница и стрекотали кузнечики.

— Согласно одной индейской притче, — говорил Адам, — в человеке борются два волка. Один представляет собой тёмные силы — гнев, зависть, злобу, жадность, похоть и самолюбие. Другой волк представляет светлые силы — радость, любовь, надежду, доброту, великодушие и сострадание. Побеждает тот волк, которого ты кормишь.

Артур кивнул — он знал эту притчу.

— Я вот думаю, — поделился мыслями Артур, — почему Демон меня отпустил?

Адам неопределённо пожал плечами.