Заколдованная жизнь - Джонс Диана Уинн - Страница 27

Подчинившись заклинанию, змеи развернулись веером и застыли — получилось что-то вроде балетной пачки. Тут все заметили, что на нижней юбке Джулии оборван волан — это случилось во время строительных работ в древесном домике — и что она в спешке подшила его красной шерстяной ниткой для штопки.

— Они укусили тебя? — спросил Крестоманси.

— Нет, — ответила Джулия. — Суп сбил их с толку. Если не возражаешь, я пойду переоденусь.

Медленно и осторожно она вышла из столовой, а Милли последовала за ней. Пока лакеи с позеленевшими лицами вытирали пролитый суп, Крестоманси произнес: «Я не потерплю проявлений злобы за обеденным столом. Гвендолен, ты меня очень обяжешь, если отправишься в игровую комнату. Ужин тебе подадут туда».

Не говоря ни слова, Гвендолен встала и вышла. Поскольку Джулия и Милли так и не вернулись, стол заметно обезлюдел в тот вечер. К вящему разочарованию Мура, на одном конце только и слышно было Бернарда с его вечными акциями, а на другом — мистера Сондерса с его ненаглядными статуями.

Мур заметил, что сестра празднует победу: наконец-то ей удалось произвести на Крестоманси впечатление! Чтобы не утратить завоеванных позиций, она решила продолжить наступление на следующий же день.

В воскресенье все члены Семьи принарядились и отправились на утреннюю службу в деревенскую церковь. Чародеям вроде бы не полагается особенно любить церковь и уж точно не полагается творить там заклинания. Но Гвендолен была выше предрассудков, что, по мнению миссис Шарп, было признаком исключительного дарования.

Гвендолен уселась рядом с братом на скамью, отведенную для семейства Крестоманси. В платье с английской вышивкой и шляпке она казалась самой невинностью. Ради пущего благочестия она открыла молитвенник и скромно уткнулась в него.

Завидев Гвендолен, местные жители стали толкать друг друга локтями и перешептываться. Это ее обрадовало — она почувствовала себя знаменитостью. Она сохраняла набожный вид до самого начала службы.

Священник неуверенной походкой взошел на кафедру и начал проповедь унылым, невнятным голосом: «Ибо многие из прихожан не очистились от греха». Увы, это оказалось единственным осмысленным замечанием.

Все так же уныло и невнятно священник принялся рассказывать об унылых и невнятных эпизодах своей юности. Он сравнил их с теми унылыми и невнятными событиями, которые, с его точки зрения, происходят сегодня в мире. Священник посоветовал пастве очиститься от многочисленных грехов (их он забыл перечислить) и вспомнил, к слову, об одной унылой и невнятной истории, рассказанной ему его тетушками.

Мистер Сондерс и Бернард-с-акциями уже крепко спали. Пожилая дама в перчатках кивала — или клевала носом. И тут некий святой, запечатленный на витражном окне, зевнул и деликатно прикрыл рот своим епископским посохом. Затем он покосился на свою соседку, суровую монахиню. Жесткие складки ее одежд напоминали вязанки хвороста. Епископ протянул свой витражный посох и огрел им соседку. Монахине это не понравилось, она перескочила в его витраж и начала трясти охальника за плечи,

Мур все это заметил. Он увидел, как раскрашенный прозрачный епископ почем зря колотит монахиню, да и она в долгу не остается. Между тем какой-то волосатый святой подскочил к своему соседу — святому в королевском облачении, держащему в руках макет Замка. Король с перепугу выронил макет и бросился наутек, сверкнув стеклянными пятками. Пока он прятался за обширными юбками какой-то жеманной праведницы, его волосатый обидчик весело топтал макет Замка.

Постепенно ожили все витражи. Почти каждый святой колошматил своего соседа, а те, у кого соседей не оказалось, или исполняли дурацкие танцы, приподняв подолы своих одежд, или махали священнику, который, ни о чем не подозревая, по— прежнему нес бессмыслицу. Крошечные трубачи в уголках окон прыгали, резвились и дурачились, корча стеклянные рожи всем, кто на них смотрел. Волосатый святой выманил царственного соседа из-под юбок жеманной праведницы и теперь гонял его из витража в витраж, расталкивая остальных драчунов.

Тут уже все прихожане обратили внимание на возмутительную суету. Одни оторопело наблюдали за происходящим, другие шептались, а иные даже вовсю крутили головами, чтобы проследить за мельканием стеклянных пяток короля-святого.

Словом, возня была такая несусветная, что мистер Сондерс проснулся и стал озираться по сторонам. Он посмотрел на витражи, все понял и сурово взглянул на Гвендолен. Она сидела смиренно опустив глаза, по-прежнему изображая невинную овечку. Мур отыскал глазами Крестоманси. Странное дело, но волшебник ловил каждое слово священника и ничего не замечал. Милли беспокойно ерзала на самом краешке скамьи. Священник продолжал мямлить, будто не замечая суматохи вокруг.

Но помощник священника решил положить конец непозволительному поведению витражей. Он взял крест и свечу и, в сопровождении хориста — тот давился от смеха, размахивая кадилом, — принялся ходить от окна к окну, бормоча специальные молитвы для изгнания духов. Гвендолен любезно останавливала каждого святого, когда помощник священника приближался к нему, — причем именно в том месте, где святой находился (так, например, бедолага король застыл где-то посредине стены), но как только изгоняющий духов поворачивался спиной, святые принимались еще пуще лупить друг друга. Прихожане следили за всем этим, охая и ахая.

И тут Крестоманси обернулся и поглядел на мистера Сондерса. Тот кивнул. Последовала какая-то вспышка, и Мура даже чуть подбросило на скамье, зато в следующее мгновение святые уже оказались на своих местах и чинно замерли, переливаясь разноцветным стеклом.

Гвендолен возмущенно подняла голову и пожала плечами. В ту же секунду в дальнем конце церкви гигантский каменный крестоносец с диким скрежетом оседлал свою гробницу и показал священнику нос.

— Возлюбленные мои чада, — начал было священник, но осекся, увидев крестоносца. Потрясенный, он не мог выдавить из себя ни звука.

Помощник священника попытался скорей усмирить рыцаря. Каменному детине это явно не понравилось — он угрожающе поднял огромный меч. Но тут мистер Сондерс сделал быстрый жест и вновь навел порядок: крестоносец раздраженно опустил меч и улегся на место, так громыхнув напоследок, что все вздрогнули.