Восхождение Черной Воды - Артемьев Роман Г. - Страница 49

Фактически, я обвинил его в небрежении долгом и игнорировании трёх четвертей Закона. Из всех статей он не нарушил только требовавшую не вмешиваться в дела смертных. В данном вопросе никаких претензий — действительно, никуда не лез, только пьянствовал на Перекрестке.

Развернувшись вместе с сестрой, я, продолжая обнимать худенькое тельце, пошел в сторону храма. Пройдя шагов сто, наклонился и уточнил:

— Говорить можешь?

Приказ, отданный главой сгоряча, в обычном разговоре, со временем прекращает своё действие. Чем выше статус члена Дома и чем он лично сильнее, тем быстрее проходит эффект. Мерри, будучи старшей женщиной рода, до определенной степени обладает иммунитетом к указаниям Лотаря, но, во-первых, она маленькая, во-вторых, он — её отец.

— Могу, — шмыгнула носом мелкая. — Он меня даже не слушал!

Я мудро удержался от речи в стиле «а я же говорил», совершенно неуместной. Погладил по голове и спросил о другом.

— В храм пойдёшь? Феба у себя ждать будет.

— Я лучше с тобой, — прогнусавила Мерри. Отцепилась от моей талии, вытащила платок, высморкалась и продолжила. — Долго ещё?

— Зависит от предков. Вызов брошен, теперь обоих участников поединка тянет к алтарю. Лотарь не сможет долго сопротивляться.

Если он окончательно не пропил мозги, откладывать поединок не станет. С каждой минутой алтарь зовет его сильнее и, в какой-то момент, просто притащит, словно глупого пса на веревочке. У нас не рядовой божий суд. Решается вопрос власти над Домом, поэтому место, время, оружие выбираются судьями, участникам остаётся только повиноваться.

Разумеется, одежда тоже регламентирована. Я ненадолго отлучился в небольшую комнатку при храме, откуда вернулся в алтарную залу без какой-либо маскировки и полностью облаченный. Кожаная боевая юбка, легкий шлем на голову, невесомо-кружевное оплечье из серебряных нитей да кольцо на пальце — вот и все доспехи. Возлежавшие на алтаре непонятно откуда взявшиеся бронзовые длинные кинжалы до начала поединка трогать нельзя, поэтому я в их сторону даже не смотрел. Сидел в круге, очерченном проволокой в полу, ждал Лотаря да изредка перебрасывался словами с примостившейся тут же сестрой. Мерри, похоже, разозлилась. Она-то привыкла, что её мнение учитывают или, самое меньшее, выслушивают, так что действия отца её сильно обидели.

Долго ждать не пришлось. Спустя минут двадцать после нас в храм вошел Лотарь. Его приближения я не ощутил, хотя метка наследника позволяла определять примерное направление, расстояние и самочувствие всех членов Дома. Например, я чувствовал, что Феба сейчас не сидит в своей комнате, как намеревалась, а нервно ходит по центральному коридору главного здания, периодически замирая возле выходящих на храм окон. Почувствовать Мерри было намного сложнее, она выше в иерархии, поэтому прав на приватность у неё больше.

О приближении нашего родителя объявил стук каблуков. Сжимавший кулаки Лотарь наткнулся на меня взглядом, раздраженно оскалился, шагнул вперед, снова остановился, глядя на меня более осмысленным взглядом. По-видимому, увидел юбку, шлем и вспомнил о необходимости переодеться, потому что резко развернулся и пошел в комнату с другой стороны зала. Нам он ничего не сказал.

— Если ты его не побьёшь, — сообразила Мерри, — нам хана.

— Не выражайся.

Побью. Взгляд он отвел первым. И выглядел шокированным, увидев меня в истинном облике. У него-то признаков физических мутаций нет, тело обычное, похожее на человеческое. Иными словами, сильных ритуалов не проводил, в домены старших духов не совался и в целом себя берег.

Вернулся Лотарь быстро, минут через пять.

— Не стыдно тебе, сынок, на отца родного руку поднимать? — с фальшивой укоризной спросил он, выйдя из прохода. — Разве тому я тебя учил? Мать виновата. Слишком Лаврентия доброй была, вот и воспитала на мою голову. Сама-то померла, сучка, а мне разгребать. Ну, не обессудь…

Не видя смысла отвечать, я повернулся к алтарю. Прикоснулся ладонью правой руки поочередно ко лбу, губам, горлу, сердцу, животу. Поклонился, достав кончиками пальцев до носков босых ног.

— Я стою перед предками, облаченный в силу. Помыслы мои чисты, а сердце жаждет истины.

— Я, Лотарь Черной Воды, третий из носящих это имя, обвиняю Майрона Черной Воды, второго из носящих это имя, в неправедном покушении на мою власть. Прошу судий обратить на нас свой взор, наградить правого и покарать виноватого.

Сразу, едва стих звук последнего слова, на алтаре зажегся огонь. Оставленная Покровительницей отметина на руке шевельнулась, стрельнув по нервам ледяной болью и закровоточила по краям. Истинная хозяйка нашего Священного Дома явилась, дабы лично оценить происходящее. Не во всей полноте своего могущества — подозреваю, тогда реальность треснет, разодранная на части исходящей от Старейшей мощью, — но в достаточном, чтобы волны от её появления взбаламутили Изнанку. Стены зала исчезли, скрытые темным туманом, потолок скрылся в тенях. Остались только алтарь с единственным горящим на нём источником света, мы двое и Мерри, сжавшаяся в комочек на холодном каменном полу.

Лежавший на алтаре кинжал прыгнул мне в руку. Я еле успел поймать его за рукоять. А вот Лотарь оплошал, и оружие едва не вонзилось остриём ему грудь. Более очевидного выражения симпатии предков сложно представить. Так как поединок считается начатым, я воспользовался замешательством противника и быстро сплел «воздушный посох» — простое боевое заклинание на пять узлов. Лотарь ощутил его создание и, хотя не смог увернуться, каким-то чудом выставил слабый щит. От удара щит разрушился, но свою задачу частично выполнил, потому что вырубить нашего главу с первого удара не получилось.

Следующим моим ходом стало проклятье острой боли, и вот оно прошло. Лотарь просто не успел что-то сделать. Прежде, чем он оправился, я быстро подскочил к нему и, растянувшись над землей, резанул кинжалом по бедру. Есть! Первая кровь пролита. Развернув левую руку ладонью вперед, резким движением словно вбиваю её в открытый живот противника. Это даже не заклинание, обычный толчок голой силой, от которого, тем не менее, Лотаря снесло с места, словно сбитого тараном. Пролетев метра три по воздуху, он рухнул на пол и перекатился несколько раз, раскидывая руки в безуспешной попытке остановиться.

Инерция победила. Лотарь вылетел за пределы круга.

Начался суд.

Всё, происшедшее раньше — не более, чем прелюдия. Демонстрация серьёзности намерений. Истинное действо началось сейчас.

Время остановилось, ожидая, пока Хозяйка Глубин примет решение. Покровительница смотрела и взгляд её не ведал тайн. Она за считанные секунды узнала обо мне больше, чем я сам, проникая в глубины памяти, отбрасывая химеры самообмана и иллюзии самовнушений. Просматривая варианты будущего, она выбирала, кто из двух кандидатов надежнее сохранит её наследие, оставленное в отдаленном примитивном мирке. Она оценивала и нас, и ситуацию, и человеческий мир по миллионам параметров, создавая сложнейшую картину прошлого-настоящего-будущего, вписывая в неё сегодняшний поединок и решая, какой исход предпочтительнее.

Спустя миг, растянувшийся в вечность, приговор был оглашен. Время возобновило бег.

Я лежал на полу, прикасаясь щекой к холодному камню. Боль отступала, возвращая ясность мышления и позволяя осознать, в каком положении мы все находимся. Оттолкнувшись руками, кое-как встал на четвереньки, с пониманием обнаружил небольшую лужицу крови под носом. Повернул голову на звук. Мерри стояла у самого края круга, сжав кулачки и глядя на меня огромными испуганными глазами.

— Всё хорошо, — криво улыбнувшись, с некоторым трудом помахал ей рукой. — Сейчас закончу.

Одно знаю — отныне я всеми силами буду избегать общения с Покровительницей. Её критерии на порядки полнее человеческих, они действительно божественно сложны. Сочти она, что недостатки Лотаря выгоднее для существования Черной Воды, для исполнения возложенных на Священный Дом обязанностей, и очевидное ничтожество главы не имело бы никакого значения. Я ошибался, приписывая ей привычные реакции, ориентируясь на свой образ мышления. У неё свои мерки.