Пройти чистилище - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 52

– Мне не нравится твое настроение в эти дни.

– Мне оно не нравится самой, – вздохнула женщина, – так глупо все получилось. Честно говоря, я думала, мы помиримся, а вместо этого... В общем, знаешь, как плохо я живу... Все время одна. Никого нет рядом. Мужчины боятся появляться на нашем ранчо. Отец не разрешает мне слишком часто оставлять Марка одного. Мы просто очень разные люди, Кемаль. Отец предупреждал меня тогда, но я не послушалась.

Он погладил ее волосы.

– Мы оба виноваты, что так произошло, – шепотом сказал Кемаль, – ты думаешь, у нас получится? Мы сумеем все склеить?

– Раньше я думала, что получится. Теперь вижу – нет. У тебя своя жизнь, у меня своя. Ты слишком восточный человек, Кемаль. Тебе нужна жена-хозяйка. А я такой никогда не смогу стать. Нам нужно разводиться, – твердо сказала она.

– Да, наверное, ты права. Но мы ведь останемся друзьями? – спросил он.

Она улыбнулась.

– Иногда я хотела бы тебя убить.

– И я тебя, – признался он.

Она засмеялась.

– Помнишь, когда мы впервые обедали в этом ресторане на Рокфеллер-плаза? – спросила она.

– Конечно, помню, ты тогда ждала Марка.

Она поднялась.

– Ты меня извини, я, кажется, немного разволновалась. Эта история с Марком, его сегодняшний вопрос о поцелуях.

– Спокойной ночи, – поднялся и он.

– Спокойной ночи, – пожелала Марта, первой выходя из комнаты.

Ночью он почувствовал, как осторожно она вошла в его комнату, как прошла к его постели и легла рядом с ним. Он повернулся на бок и увидел ее глаза. И вдруг он понял: если сейчас ее прогонит, то совершит нечто большее, чем просто оскорбит женщину. Он унизит ее, опозорит, нанесет самую страшную рану в ее жизни. И он протянул к ней руку, чувствуя себя в душе подлецом. Это была фактическая измена Сандре. Измена со своей собственной женой. Ведь изменяют только любимым. Нелюбимых обманывают.

Утром Марта ушла от него и больше за три дня ни разу не приходила в его спальню. Очевидно, это был некий эмоциональный шок, который требовал своего выхода. Еще через три дня они улетали с Марком в Хьюстон. На прощание в аэропорту она пожала ему руку и, заглянув в глаза, прошептала:

– Спасибо.

Он понял, это была благодарность за ту единственную ночь, которая нужна была ей для обретения равновесия и необходимой устойчивости. Нужна для веры в саму себя. И он дал ей эту веру, не оттолкнув ее в эту ночь.

Еще через несколько дней он улетел в Калифорнию. Поездка была удачной, уже через четыре дня он знал, что компания «Дженерал электрик» по заказу АНБ и ЦРУ отправляет свое оборудование на Аляску. Оборудование было специально приспособлено для прокладывания кабеля по дну моря и подключения к другим системам. На следующий день он передал все документы Питеру Льюису. А еще через неделю получил уведомление о бракоразводном процессе с Мартой Саймингтон. Истцом по делу выступала сама Марта.

ГЛАВА 6

«Весь советский народ идет на выборы, демонстрируя несокрушимое единство партии и народа. За единый блок коммунистов и беспартийных идет отдавать свои голоса трудовая Москва», – радостно сообщил диктор. Крючков, поморщившись, подошел к телевизору, убрал звук. Несмотря на то что это был кабинет руководителя советской разведки, телевизор в нем стоял старый, отечественный, и никакого дистанционного управления не было. Крючков вернулся за стол. В кабинете, кроме него, сидели генералы Грушко, Голубев, Дроздов и полковник Грибин. Несмотря на это, хозяин кабинета, не любивший фамильярностей, не стал просить никого из присутствующих убавить звук. Он прошел суровую школу дипломатической и партийной работы и не любил выставляться. И тем более проявлять нескромность. Это была не поза – это было его правилом жизни. Из веселого, общительного парня с годами он превратился в жесткого, сухого, педантичного руководителя, строго требовавшего с подчиненных и не прощавшего им ни малейшей небрежности.

Телевизор он включил, чтобы посмотреть, как Гришин уговорит уже смертельно больного Черненко выйти к мониторам телевидения для участия в голосовании. Черненко не мог ни ходить, ни говорить, ни соображать. Но его безжалостно подняли из постели и заставили стоять у камеры, демонстрируя всему миру явственную печать смерти, лежавшую на лице обреченного генсека. Крючков, просмотрев эту программу еще раз, убедился, что Черненко не жилец на этом свете. Слухи ходили давно, но в КГБ все всегда знали лучше. Здесь знали, например, что их руководитель, председатель КГБ Чебриков, не скрывает, что в грядущей схватке за власть будет на стороне андроповской команды. Все понимали, что симпатии на Политбюро могут разделиться между Гришиным или Романовым, с одной стороны, и Горбачевым, которого поддерживали андроповские выдвиженцы, – с другой.

При любом раскладе поддержка такой организации, как Комитет государственной безопасности, отвечавший в том числе и за организацию охраны членов Политбюро и их семей, стоила очень многого. Крючков знал, что за Горбачева собирается выступать Громыко, когда-то мечтавший стать первым и теперь собирающийся выдвигать свою кандидатуру на паритетных началах. При этом, по взаимной договоренности, Горбачев получал высший пост в партии, а Громыко – высший пост в государстве.

Крючков сел за стол и начал совещание.

– Докладывайте, – разрешил он генералу Грушко, своему заместителю по европейскому направлению.

Тот привычно нахмурился, посмотрел на коллег и начал говорить:

– В прошлом году к нам стали поступать сигналы о ряде провалов нашей агентурной сети по линии третьего отдела. Особенно показательным было донесение нашего агента в США Юджина о том, что его сообщение по базам подводных лодок в Великобритании стало известно английской и американской сторонам. Тогда мы провели проверку, но ничего не обнаружили.

Крючков слушал молча, глядя куда-то в сторону. Было заметно, как сильно он нервничает.

– Мы продолжали наши оперативные мероприятия совместно с внутренней контрразведкой и руководством третьего отдела. Но затем произошла эта история в Америке. Юджин, не получивший от нас подтверждения и случайно потерявший второго связного в Чикаго, вышел на связь через первый канал, уже заблокированный американцами, и отправил очередное донесение. Как потом объяснял сам агент, он хотел таким образом установить, где именно происходит утечка информации при переправке его донесений. Благодаря этому нам удалось проверить всю линию и сделать однозначный вывод, что утечка могла произойти только в Англии, среди нашего персонала местной резидентуры.

Грибин, сидевший рядом с Грушко, выглядел особенно измученным и уставшим. Он понимал, что в случае любой неудачи оргвыводы будут делать начиная именно с него.

– Юджин подверг себя ненужному риску, потерял одного из своих связных, но помог нам точно установить и очертить возможный район поиска. На сегодняшний день проверяются все офицеры нашей резидентуры в Англии, – продолжал Грушко, – мы старались производить проверку своими силами, не привлекая для этого Второе главное управление. Поменяли нашего резидента в Англии еще в середине прошлого года, когда Гука [21] сменил Никитенко [22] , но по предложению руководства отдела на эту вакансию в январе был рекомендован полковник Олег Гордиевский. В настоящее время он уже ознакомлен с личным шифром резидента для связи с Центром. Никитенко должен улететь из Лондона через два месяца, и тогда Гордиевский станет новым резидентом в Лондоне. Пока он не знает о нашем поиске, но думаю, что его нужно ввести в курс дела, очертив круг подозреваемых, которых мы проверяем в первую очередь.

Грушко перечислял все это несколько напряженным голосом. Ему было неприятно говорить об этом при Дроздове, уже давно и упорно доказывающем, что среди его нелегалов нет предателей, что утечка информации идет из местных резидентур третьего отдела. Теперь приходилось признавать правоту начальника управления, занимавшегося нелегалами. Юрий Иванович Дроздов четыре года работал в Нью-Йорке резидентом ПГУ КГБ – с семьдесят пятого по семьдесят девятый – и обладал колоссальным опытом разведывательного дела. Грушко было неприятно, что Дроздов оказался прав, но, как дисциплинированный человек, он перечислял все, ничего не упуская.