Пройти чистилище - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 51

– Все целуются, – упрямо сказал Марк, – и в кино, и по телевизору, и в мюзик-холле, даже на катке целовались. А вы никогда не целуетесь.

– Это неприлично – целоваться на улице, – попытался объяснить Кемаль, – поэтому мы с мамой никогда этого не делаем.

– А здесь улица? – спросил Марк.

Он не почувствовал подвоха в вопросе.

– Нет, конечно, здесь не улица. Здесь наш дом.

– Тогда поцелуйтесь прямо сейчас, – потребовал сын.

– Давай быстрее раздевайся и иди спать, – нахмурилась Марта, – такие вещи дети не решают.

– Почему?

– Потом объясню. Пожелай папе спокойной ночи.

Марта, заметно комплексовавшая, увела ребенка в спальню. Кемаль прошел в свою комнату, стал медленно раздеваться. Ребенок уже начал понимать характер их отношений. В дальнейшем вообще сложно будет что-либо скрыть от него. Нужно решиться и рассказать ему правду об отношениях с Мартой, а еще лучше официально оформить развод. Может, поймет и простит. Если это будет единственной виной Кемаля к тому времени, когда Марк уже будет вполне сформировавшимся человеком. И Кемаль вдруг подумал, что мог бы остаться в этой стране еще на десять-пятнадцать лет. И увидеть, как взрослеет его сын.

Переодевшись, он прошел в кабинет и сел за стол. Включил телевизор. Показывали ликование сторонников Рейгана, узнавших о его избрании на второй срок. Кемаль нахмурился: этот американский президент пережил уже двух Генеральных секретарей, судя по всему, переживет и третьего. По телевидению все время передают о тяжелой болезни Черненко и показывают какого-то Горбачева, который станет его преемником. Когда он уезжал в семьдесят четвертом, не было никакого Горбачева. Он вообще не слышал такой фамилии. Впрочем, тогда он ничего не слышал и о Черненко. Оба они всплыли позже, после того, как он уехал в Турцию. Ему ничего не говорили эти фамилии.

В семьдесят четвертом были совсем другие люди. Тогда еще на трибунах стояли Брежнев, Подгорный, Косыгин. Позже Подгорного сняли, и Леонид Ильич начал совмещать обе должности. А потом начался маразм с вручением наград. Юджин смотрел по телевизору, как вручают многочисленные ордена и медали престарелому Леониду Ильичу, как он покорно нацепляет все новые побрякушки и лобызается со всеми. Он не понимал, что происходит. Если даже ему, сидящему в Техасе, понятен этот идиотизм, неужели его не видят там, дома? И почему молчит Юрий Владимирович Андропов, которого никак нельзя назвать идиотом?

Когда Андропов стал наконец Генеральным секретарем, казалось, все изменится, будет по-другому. Он воспринял это как сигнал к переменам. Но Андропов быстро сдал. Уже через полгода стали появляться новости о его болезни, а еще через полгода он был тяжело и безнадежно болен. Сменивший его Черненко уже в день своего назначения ясно показал, что тоже не жилец на этом свете. Его задыхающийся, сухой голос астматика слышал весь мир. И все понимали, что скоро в Москве появится новый хозяин. Впервые Кемаль увидел Горбачева в одной из передач. Молодой, симпатичный, лысый, с какими-то пятнами на лбу. Некоторые астрологи утверждали, что подобные пятна означают конец «империи зла» и начало большой мировой войны.

«Почему им нужна именно эта продукция „Дженерал электрик“? – подумал Кемаль, вспомнив о словах Питера Льюиса. – Куда они собираются ее поставлять? Нужно будет поискать среди своих знакомых, кто может ему помочь. Кажется, сам мистер Саймингтон был связан с компанией. Нужно будет ему позвонить. Хотя после провала Тома лучше было бы вообще не вспоминать о Техасе. У Саймингтона там хорошие связи, нужно будет попросить его о помощи». За пять дней он, конечно, не управится, это глупо и нереально. А вот дней через пятнадцать он, пожалуй, сумеет раздобыть нужные документы и все-таки попытается выяснить, какую именно продукцию заказали у компании АНБ и ЦРУ и куда они собираются ее поставлять.

А потом все можно будет быстро передать через Тома. Господи, как же он все время забывает! Ведь Тома уже нет, он уже просто не существует. Какого друга он потерял! Даже сегодня, сидя рядом с сыном, он помнил о Томе. «Как все это глупо и страшно», – в который раз подумал Кемаль.

Подойдя к бару, он достал бутылку виски. Даже обычную водку он не покупал, опасаясь ненужного любопытства и подозрений в излишнем пристрастии. Плеснув в стакан виски, он прошел на кухню и добавил несколько кусочков льда. Виски он пил обычно неразбавленным, так напиток больше похож на водку. Он сидел за столом, когда в его кабинет вошла Марта. Она была в легком домашнем халате.

– Марк уже заснул, – сказала она.

– Хорошо, – кивнул он.

– Ты стал много пить, – сказала она, – раньше не позволял себе этого.

– Раньше я многого не позволял, Марта, – мрачно заметил он.

– Мы уедем через три дня.

– Вы же хотели остаться на неделю. – Он по-прежнему не предлагал ей сесть. А она по-прежнему стояла в дверях. Слишком свежи были в памяти их постоянные скандалы и ссоры.

– Думаю, нам лучше уехать пораньше, – сказала она, уклоняясь от ответа.

Он посмотрел ей в глаза.

– Выпить хочешь?

Нужно было видеть ее изумленное лицо.

– Может быть, – сказала она, входя в комнату.

Он налил виски во второй стакан. Сходил на кухню за льдом.

Она села в кресло напротив него. Взяла стакан.

– За тебя.

– За тебя, – как эхо повторил он.

– Как ты живешь, Кемаль? – спросила Марта. – Ты сегодня был какой-то не такой, как всегда.

– У меня неприятности, – проворчал он, не говорить же ей о смерти Тома.

– Бизнес?

– Да.

– Мой отец может тебе чем-то помочь?

– Нет.

– А я?

– Тоже нет.

– У тебя есть постоянная женщина?

«Какой плавный переход», – подумал он.

– У меня нет постоянной женщины, – ответил он почти честно.

«Разве можно считать Сандру постоянной партнершей?» – подумал он.

– Но женщины у тебя были?

– Да, были.

Она помолчала. Потом с вызовом сказала:

– Ты не спрашиваешь, были ли мужчины у меня?

Он закрыл глаза. Сегодня это волновало его менее всего.

– У тебя были мужчины? – спросил он, выдавив из себя вопрос.

– А ты как думаешь? – горько спросила она. – Разве ты не знаешь моего отца? Он всегда говорил о репутации Саймингтонов. Разве в нашем Хьюстоне можно сделать что-нибудь такое? Об этом сразу будет говорить весь город. Нет, Кемаль, о нашей семье и так слишком много говорят после твоего отъезда. У меня никого не было.

– В этом тоже виноват я?

– Отчасти. Все знают, что я пока замужем, и никто не решается ко мне подойти.

– Ты хочешь оформить развод?

– Думаю, так будет лучше, – прямо сказала она.

– У тебя кто-то появился?

– Нет. Просто так будет честнее. А Марк уже не ребенок. Он начинает все понимать. Ему трудно будет объяснить, почему мы не живем вместе.

– Думаешь, ему будет лучше, если мы разведемся?

– Нет. Он тебя очень любит. Но так будет более правильно. Ты сможешь с ним видеться, когда захочешь.

– Поступай, как считаешь нужным, – выдохнул он.

Она встала, направилась к двери, потом решительно повернулась.

– Извини, – сказала она, – я хотела с тобой поговорить не только об этом.

– О чем еще? – мрачно спросил он.

– Ни о чем. – Ей не понравился его тон. – Спокойной ночи.

Она вышла слишком быстро, чтобы он не почувствовал ее настроения. Вздохнув, он встал из-за стола и пошел в спальню, где оставались Марта и Марк. Ее там не было. Он услышал приглушенные звуки из другой спальни и направился туда. Марта лежала на кровати и плакала. Это было так неожиданно, что он замер. Неужели он чем-то обидел ее? Он подошел ближе, сел рядом на кровать. Осторожно дотронулся до ее волос.

– Что произошло, Марта?

– Уходи, Кемаль. Все в порядке.

– Объясни, что случилось?

Она лежала, ничего не говоря.

– Я тебя чем-то обидел? – спросил он.

Она подняла голову, вытерла слезы.

– Ничего, все уже в порядке, все хорошо.