Нам нельзя (СИ) - Джокер Ольга - Страница 40

— Она особенная для меня.

— Правда, что ли? — нервно смеётся он, делая очередную затяжку. — Для меня Ника тоже особенная! Я когда узнал о том, что ты с ней… чёрт, меня будто серной кислотой облили.

Он выбрасывает окурок в окно, закрывает его и опускает руки в карманы брюк. Поворачивается ко мне лицом и неприятно кривится, словно ему тошно меня видеть.

— Если ты думаешь, что после этих слов я благословлю ваши отношения, — не дождёшься, Глеб. Я не воспринимаю вас как пару. Не воспринимаю тебя как мужчину моей любимой дочери. Это просто, блядь, сюр какой-то! В двадцать лет ещё мозги не встали на место! Она поиграет в любовь и остынет. Тебе ли не знать, Воронцов! Умный был в свой двадцатник? Молодой, зелёный, прыгал с одной бабы на другую. И я бы прыгал, но так получилось, что Марина забеременела, и я пыхтел сутками на стройках, чтобы вырастить свою дочь в нормальных условиях. Не для тебя вырастить.

— Я дам ей всё и даже больше, можешь не волноваться по этому поводу. Она пойдёт учиться в тот вуз, который выберет сама, будет заниматься любимым делом и жить с тем человеком, которого любит, а не с тем, кого предлагает ей папа.

— Папа плохого не посоветует. С Ромой она жила бы как у Христа за пазухой!

Он опускается в высокое кожаное кресло, и барабанит пальцами по подлокотникам.

— Ника говорила, что ты в командировке. Не думал о том, что ты не всегда таким всесильным будешь? Например, террористы подорвут на мине, без рук, без ног останешься, прикованным к постели. Это риски, а моей дочери нужна спокойная безмятежная жизнь.

— Осталось чуть меньше трёх месяцев, и я вернусь за Вероникой. Уйду со службы. Заберу её в Москву.

Он иронично выгибает бровь и улыбается.

— Это мы ещё посмотрим, Глеб. Три месяца — приличный срок. За это время всякое может случиться.

Я выхожу из офиса и тут же вызываю такси. Раздражения нет, злости тоже. Мы ни к чему не пришли, не договорились полюбовно. Я обозначил свои серьёзные намерения, а Крылов всё так же считает, что я не пара для его дочери. Возможно, со временем он смирится. Мне важно только одно — чтобы её не обижали, пока меня не будет в городе.

Меня потряхивает от нетерпения и ожидания встречи с Никой. Совершенно не волнуют ни похеренная дружба с Крыловым, ни его угрозы и скептические ухмылки. Я принял для себя решение, Ника тоже выбрала меня. Нам вместе хорошо. Прекрасно.

Не попробуешь — не узнаешь. Не попробуешь — всю жизнь потом жалеть будешь.

Я открываю дверь ключом и оказываюсь в своей квартире. Здесь тепло и нигде не горит свет, только в гостиной работает телевизор. И пахнет чем-то по-домашнему съедобным. Я наконец вспоминаю, что давно не ел. Словно по команде сводит желудок, но отпускает, когда я слышу тихие крадущиеся шаги.

Я зажигаю свет в прихожей и снимаю с себя обувь. С улыбкой смотрю на Нику без макияжа и с собранными в небрежный пучок волосами. Она забавная и очень милая. Кутается в теплый халат и дрожит. Удивлена, шокирована. Несколько секунд медлит, а затем с громким визгом бросается в мои объятия, целуя шею, щёки, губы, всхлипывая и повторяя один и тот же вопрос:

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍— Это ты? Глеб, это правда ты? Боже, я не верю.

Глава 43

Я ничего не отвечаю, только к себе её притягиваю и целую. Маленькая, хрупкая, тонкая.

Ника всхлипывает, встаёт на носочки и приоткрывает свой пухлый рот, позволяя моему языку в него протолкнуться.

Охрененное чувство, когда она именно так меня встречает. С сильной отдачей, со всей своей нежностью и лаской. У меня при этом в венах закипает кровь и ускоренно барабанит сердце.

Целую её жадно, нетерпеливо, одичало. Я успел соскучиться за то время, что мы не виделись, и будто не десять дней прошло, а как минимум годы. Блядь, каким я был придурком, когда соглашался на временные отношения. Всю её себе хочу. Никому не позволю тронуть.

Наш поцелуй вперемешку со слезами. Я останавливаюсь, обхватываю ладонями её щёки и внимательно смотрю в блестящие зелёные глаза. Ресницы мокрые, подбородок дрожит.

— Ну ты чего, мелкая?

— Глеб, ты надолго приехал? — спрашивает она шёпотом.

— На два дня. Послезавтра утром у меня самолёт.

В её глазах столько тоски, что мне от этого взгляда всё вокруг крушить хочется. Впереди три месяца грёбаной командировки. Ника ещё не знает об этом — надо будет выбрать удобный момент и сказать. Всего девяносто дней службы, где не всегда есть связь и ловит интернет. Как-то не вовремя в голову лезут слова Крылова о том, что за это время всякое может случиться. Она девочка молодая, влюбчивая... Чёрт.

К счастью, Ника быстро с собой справляется — расстёгивает мою куртку, начинает гладить шею и грудь, прижимается губами к моей коже. Она понимает, что времени мало, а нам очень много хочется успеть.

Ника пробирается к брюкам, пытается справиться с пряжкой ремня. Напряжённо пыхтит при этом и негромко ругается. Я беру её за запястья и мягко от себя отстраняю.

— Тише-тише, Ник. Я сам. Сейчас в душ забегу, а потом продолжим.

— Не надо в душ…

— Ты чистенькая и так охуенно пахнешь, а я девять часов провёл в дороге. От меня разит, как от бомжа.

— Зато ты в форме, и меня это заводит! — она смеётся, но всё же отступает в сторону, позволяя пройти в ванную комнату.

Я стягиваю с себя рабочую одежду, забираюсь в душ и намыливаю тело мочалкой. Сам понимаю, что ужасно тороплюсь, но возбуждение такое сильное, что не спадает даже тогда, когда я включаю холодную воду и пытаюсь отрезвить себя.

Обмотав бёдра полотенцем, я выхожу из ванной комнаты и вижу перед собой Нику. У меня глаза на лоб лезут, потому что она ждёт меня прямо в коридоре... полностью раздетая, только прикрывает ладонями лобок. Хрупкие плечи, небольшая упругая грудь с торчащими розовыми сосками и нежная матовая кожа. С ней надо осторожно, держать себя под контролем, чтобы синяки не оставить.

— Убери, — киваю на её руки, которыми она прикрывает низ живота. — Хочу тебя всю рассмотреть.

Она всегда стесняется, показывая себя: щёки вспыхивают, дыхание утяжеляется. Ника отводит голову немного в сторону и вытягивает руки по швам. На лобке виднеется небольшой треугольник волос. Всё, как и всегда, идеально.

Я сокращаю расстояние между нами и резко сжимаю ладонями  округлую задницу, заставляя Нику громко ойкнуть и улыбнуться. Сейчас мне не до нежностей. Хочется войти в неё немедленно.

Ника дёргается и упирается ладонями мне в грудь. Я отступаю на шаг назад и непонимающе на неё смотрю. Она хищно сверкает глазками, облизывает губы и опускается на колени. Развязав полотенце на моих бёдрах, шумно втягивает воздух и осторожно берёт в руку напряжённый член. Она не тратит время на прелюдии — подаётся вперёд, обхватывает губами головку и вбирает максимально для себя глубоко.

Очередной прилив возбуждения заставляет меня стиснуть пальцы в кулаки и расставить ноги шире, чтобы не потерять равновесие. От того, как божественно она сосёт и ласкает член, любому нормальному мужику снесёт крышу.

Ника прерывается лишь для того, чтобы перевести дыхание. Вскидывает на меня свой невинно-порочный взгляд и тыльной стороной ладони вытирает влажный от слюны рот. Ей достаточно десяти секунд, чтобы вновь прильнуть к моему члену и плотно обхватить его губами.

Я опускаю ладонь на её затылок, зарываюсь пальцами в мягкие волнистые волосы и несдержанно толкаюсь ей в рот. Хочу, чтобы больше взяла. На максимум.

Ника принимает меня, а я в этот момент перестаю себя контролировать — совершенно не замечаю, что она ударяет меня кулаками по бёдрам и тихо мычит. Для неё это слишком, надо остановиться.

— Прости, Ник... — я глажу её по волосам. — Спокойно. Дыши через нос.

Она несколько секунд не шевелится, будто переваривает мои слова, а затем медленно облизывает головку тёплым языком и смыкает губы у основания, подавшись вперёд. Делает так, как я говорю: спокойно дышит и самостоятельно вбирает меня на всю длину. В ушах так сильно звенит при этом, словно рядом проехал паровоз.