Приличной женщине нельзя... (СИ) - Хаан Ашира - Страница 15

— Музыка тоже твоя? — спросила я.

— Да. Музыка, слова, аранжировки… все мое.

— Давно вы играете?

— Ты так тянешь время, потому что тебе не понравилось? — спросил Демьян, чуть щуря накрашенные глаза, и у меня в который уже раз замирало сердце от его взгляда.

Я вздохнула. Так и думала, что придется объясняться. А я не знала, как толком выразить свои чувства, чтобы это и вправду не выглядело, как вежливая отмазка.

— В твоей музыке так много тебя, что я не могу поделиться впечатлениями о ней, не признавшись в чувствах и к тебе тоже… — осторожно сформулировала я.

— И какие у тебя чувства ко мне?

Я улыбнулась тому, как быстро он выцепил суть.

И молча покачала головой.

Нет, мальчик. Не поймаешь.

Демьян прижался лбом к моему лбу, качнулся из стороны в сторону и проговорил странным неуверенным тоном:

— А я тебя, кажется, люблю… — он будто прислушивался к собственным словам — с изумлением и недоверием.

Отреагировать я не успела.

— Демон! — окликнул его Булгаков, окруженный компанией друзей. — Бухать идешь?

— Нет. Мы домой, — отозвался Демьян, обнимая меня крепче и целуя в висок.

За всю оставшуюся ночь в его спальне мы больше не поднимали эту тему. Хотя Демьян, шепча обычные свои нежности, то и дело осекался на: «ты моя нежная, ты моя красивая, ты моя…» — он обрывал сам себя.

Черт его знает, куда это могло завести, если бы утром, после трех часов сна мы не проснулись от хлопанья дверей и голосов.

…забывать о том, что она приличная

Я, в прошлом тревожная мамочка с золотой медалью по чуткому сну, подскочила первая и некоторое время вслушивалась в то, что происходило на первом этаже. Шумел чайник, хлопали дверцы, женский голос что-то напевал, звякали приходящие сообщения.

На грабителей это было не похоже — увы, я бы предпочла их, чем очевидную альтернативу.

Демьян крепко спал, обхватив подушку, демонстрируя изумительно красивые мышцы спины, и я не удержалась от мимолетной ласки, когда стала его будить.

Он, не открывая глаз, перевернулся, ловя мою ладонь, прижался к ней губами — и вот только теперь насторожился, прислушался.

— Мать вернулась, — сказал он вполголоса. — Рановато. Я сейчас. Никуда не уходи.

Подскочил, моментально натянул спортивные штаны и ссыпался по ступенькам вниз. Я только открыла рот, чтобы сказать, что у него на шее засос, пусть хоть футболку наденет… Но не успела.

— Демьян! — дверь осталась приоткрытой и слова стали разборчивее. — Ой, я потом перезвоню, сын проснулся. Демьян, что происходит?

Есть такой особый тон — материнский. Я им тоже владею в совершенстве. Но одно дело, когда ты таким тоном отчитываешь собственную дочь, которая опять забыла позвонить с вечеринки.

И совсем другое — когда отчитывают твоего малолетнего любовника.

Сразу стало зябко, и я поняла, что ничем хорошим это утро не кончится.

Хотя нет. Не так.

Все хорошее уже закончилось этим утром.

— Ничего не происходит, мам.

Голос у Демона был лениво-вальяжный, как раз такой, какой родители называют «наглым». После чего следует скандал на тему: «Хватит мне хамить».

Платье, чулки, сумка.

Дубленка и сапоги остались в прихожей.

Как неудобненько-то…

Я открыла приложение такси и выбрала махом сразу все тарифы — кто быстрее приедет, тот и молодец, я без предрассудков, а денег сейчас вот вообще не жаль. Почему телепорт все еще не изобрели?

— Чьи это вещи на вешалке? Кто у тебя в комнате?

— Девушка. А что, есть варианты?

Что ж он нарывается-то так…

— У нас был уговор, Демьян.

— У нас был уговор, что я могу делать, что хочу, когда тебя нет.

— Я уже здесь.

Я замерла у приоткрытой двери, подслушивая их ссору и следя за машиной в приложении такси, которая ме-е-е-е-едленно ползла в мою сторону.

— Кто знал, что ты так рано вернешься? Могла бы предупредить.

— Я тебе вчера весь вечер звонила.

— Могла бы написать. У меня был концерт.

Его мать должна быть старше меня. От пяти лет до бесконечности.

Стала бы я смущаться, будь моя подруга старше меня на пять лет?

Да я даже не замечу разницы.

Стала бы я смущаться, если бы моя подруга застала меня в постели с ее сыном?

О, господи…

Я закрыла ладонью лицо и только тут осознала весь ужас происходящего.

— Надеюсь, на этот раз ровесница?

— Ага, твоя.

— Демьян!

— Можешь пока не выходить из комнаты? Мы сейчас уедем, — он перестал провоцировать мать и наконец включил мозг.

— Я должна сидеть взаперти в своем доме, пока ты…

— Мам!

— Хорошо, хорошо, я буду очень внимательно смотреть телевизор. Но вечером мы с тобой поговорим.

— Если я вернусь. Что не факт.

Босые пятки простучали по деревянным ступеням, и Демьян распахнул дверь в комнату.

— Ты уже собралась? — удивился он. — Погоди, я быстро.

Он натянул футболку, бросил на меня быстрый взгляд и полез в гардероб за косухой. Ну и шарфик не забыл обмотать вокруг шеи.

— Значит, ты уже не первый раз западаешь на девочек постарше, да? — высказала я то, что зудело сильнее всего. — Это у тебя девиация какая-то? Или ты намеренно ищешь богатых мамочек?

— Никакой девиации, случайность, — буркнул Демьян, натягивая носки.

— Не в первый раз — случайность?

Я не мама, от меня так просто не отгавкаешься.

Он закатил глаза:

— Я не ищу специально никого постарше, ясно? Просто общаюсь с теми, с кем мне интересно. Я же не виноват, что эти люди старше меня.

— Не припомню, чтобы перед твоим наглым подкатом на ВДНХ я как-то продемонстрировала тебе свои интересы и ум!

— Я вообще не думал что тебе больше двадцати пяти, — огрызнулся он. — Сама виновата.

— Ври, да не завирайся, — скривилась я. — Мне можно дать на пять лет младше, соглашусь. Но десять — это перебор.

— Ален, если хочешь поругаться — я полностью в твоем распоряжении. Только давай не здесь, — предложил Демьян. — Давай уедем и там…

— Я. Я уеду. А ты останешься, — я зачем-то принялась сдирать с татуировки пленку. — Все, каникулы кончились, глупости тоже. Спасибо за прекрасно проведенное время.

— Что ты делаешь! — он метнулся к своему столу и принялся выдвигать ящики. — Ее же сразу обработать надо!

Я комкала пленку в пальцах и тупо смотрела на свою татуировку-судьбу.

Часовой циферблат с тринадцатью делениями.

Закручивающийся спиралью, в глубине которой был виден птичий силуэт.

Но тринадцать делений?!

— Ты это специально, да? Намек на разницу в тринадцать лет? — зло спросила я. — Ты подговорил мастера? Мог бы так не стараться, написал бы просто «Демьян» — все ясно и мучиться меньше.

— Что там? — Демьян дернулся ко мне. — Дай посмотрю.

— Да иди ты к черту! — психанула я. — Связалась с малолеткой! Теперь у меня татуировка, хренотень в ухе, неизвестно сколько ЗППП в анализах от прошлых взрослых теток и позор на старости лет — тайком от родителей бежать из чужого дома!

— Аленушка, ну ты что! — он даже отшатнулся. — Клянусь, я не знал, какая тату будет. Да не дергайся ты, дай кремом смажу!

— Сама разберусь! — огрызнулась я, заматывая руку отобранным у него бинтом.

Снизу донесся шум включенного телевизора, мой телефон пискнул — машина подъехала.

Я постаралась спускаться на цыпочках, чтобы производить как можно меньше шума. Натягивала сапоги, оглядываясь на дверь гостиной, как воровка, накинула дубленку, даже не застегивая, так хотелось поскорее отсюда убраться.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Меньше всего мне хотелось знакомиться с моей ровесницей — матерью моего любовника. Стыд жег кожу, словно меня отстегали крапивой за неприличные «шалости».

Демьян отодвинул меня и помог отпереть дверь — замок никак не поддавался дрожащим рукам.