Правило профессионалов - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 5

Тот снова поднял трубку, повторив заказ.

– Говорят, уже несут.

– Я пойду за Фархадом, – встал Вагиф, – не нужен нам этот сука из МИДа.

Он вышел из номера.

Поднявшись, Ариф прошел на балкон.

– Все-таки здесь жарко, – пробормотал он через мгновение, вернувшись в прохладную комнату.

В дверь постучали. Официант, темнокожий парень из Судана, принес лед.

Почти сразу за ним ввалились Фархад и Вагиф.

– Его нет в номере, – закричали они, – давайте разливать виски.

Кроме двух стеклянных стаканов, стоявших в ванной комнате, мужчины принесли несколько пластмассовых стаканчиков, и теперь, побросав в каждый стаканчик по нескольку льдинок, они щедро лили янтарную жидкость.

Через пять минут кончилась еще одна бутылка.

– Нет, ты пойми, – настаивал Вагиф, – что мы потеряли. Мы трахали всех женщин империи. Всех. Русских, украинок, армянок, азербайджанок, узбечек, литовок. А теперь?.. С чем мы остались? Наши нынешние лидеры получили свой сексуальный опыт в деревнях в общении с курочками, ослами и другими животными.

– Не говори, – почти плакал Ариф, – жили прекрасно. Но все равно независимость – вещь хорошая. Куда хотим, туда и едем. Теперь мы сами хозяева.

– Какие хозяева? – скривил губы Азиз. – Одно название. Кто нам разрешит распоряжаться своими богатствами? Ни Россия, ни США этого просто не позволят.

– Вот, – сложил огромный кукиш Фархад, – нужно было удержать нас в империи, – вот, – показал он всем свой кукиш, – не смогли. Больше в империю не пойдем. Будем независимыми.

Дронго молчал. Он не любил принимать участие в пьяных дискуссиях. Непомерность выпитого давала о себе знать. Трудно было общаться с основательно нагрузившимися гостями.

– А какие здесь женщины, – сел на свой любимый конек Азиз, – это просто колдовство. Вы видели эту пухленькую, из парфюмерного магазина? Просто колдовство, – повторил он.

– Лучше француженок никого не бывает, – махнул рукой Вагиф, – они и наши женщины самые лучшие на свете.

– А польки? – спросил Фархад. – Про них забыли.

– Ничего вы не понимаете, – упрямо возразил Азиз, доставая еще одну бутылку, – самые красивые женщины на Востоке. А здесь Восток самый настоящий.

– Ты не увлекайся, – заметил Фархад, увидев, как тот щедро разливает по стаканам очередную бутылку, – пришел позже всех, а пьешь больше всех. Не наливай столько.

В Дронго вдруг начал просыпаться страх. Словно он что-то сделал не так. Может, его раздражал этот иракский профессор, столь неумело демонстрировавший обычную проверку. Или его раздражал дипломат, забывший свою сумку. Может, он потерял равновесие после той беседы в «Аль-Рашиде», когда связной признался ему, что выдал свою связь с советским посольством. Страх нарастал. Дронго уже понимал: что-то должно случиться. Это было чисто профессиональное – заранее предчувствовать несчастье. Или провал. Что практически одно и то же. Каким-то шестым, седьмым, восьмым чувствами профессионалы умудряются заранее просчитывать степень возможных неудач и моменты катастрофы. Иногда это помогает. Часто становится почти фатальной неизбежностью, когда дар Кассандры приносит только несчастье.

Оставаться в этой компании было невозможно. Гости громко спорили о достоинствах восточных женщин. Дронго вышел на балкон. Перепад температур сразу давал о себе знать.

Стояла удивительная ночь. Он впервые ощутил, что понимает смысл слов «река раскинулась». Тигр действительно лениво лежал, почти без движения. Река словно замерла. На другой стороне ярко светились башни минаретов. Он наклонился. Там, внизу, суетились два десятка полицейских; подъезжали все новые автомобили.

«Что-то случилось», – подумал Дронго, возвращаясь в номер.

Спор был в самом разгаре.

– Давайте немного пройдемся, – предложил Дронго своим гостям.

Очередная бутылка была почти пуста, и именно это обстоятельство вынудило их быстро согласиться.

С шумом и криками они вывалились в коридор, вызвали лифт и поехали вниз.

У выхода из лифта их встретил бледный министр печати.

– Что случилось? – весело спросил Вагиф. – Ты сегодня какой-то странный.

– У нас несчастье, – выдавил министр. – Разбился наш товарищ...

Он еще не договорил, когда Дронго бросился к выходу.

Незадачливый дипломат был накрыт белой простыней. Но Дронго сразу узнал его руку. И этот костюм – бедняга ходил в такую жару в горчичном костюме, обильно потея и не обращая внимания на насмешки.

Вслед за ним из отеля вышли его гости.

– Какой ужас! – только и сказал Ариф.

Остальные молчали.

Волк показал свои клыки. Первая кровь на этой охоте пролилась.

Глава 4

Рано утром телефонный звонок разбудил Дронго. Звонил руководитель делегации – заместитель премьера республики. Ему отвели в гостинице президентский номер – 506-й, с балконами, протянувшимися метров на тридцать. Он был расстроен.

– Такое несчастье, вы об этом пока не передавайте. Я попросил и других наших представителей прессы. Мы можем испортить весь праздник.

Заместитель премьера был хорошим писателем. Но, увлекшись административной работой, он забросил литературу, о чем часто сожалел. Будучи самолюбивым, волевым человеком, он тем не менее не любил рутинной организаторской работы, предпочитая перекладывать ее на других.

– Я все понимаю, – ответил Дронго, – конечно, мы не дадим никаких сообщений. Что-нибудь известно, как он погиб?

– Просто свалился с балкона. Наверное, много выпил. Этот переход через Иран всем стоил слишком много нервов и здоровья, – в сердцах заметил заместитель премьера, прощаясь.

Дронго положил трубку. Итак, версия впечатляет. Просто напился и свалился с балкона. Правда, имелся один маленький нюанс: в отелях такого класса, как «Аль Мансур», пьяный гость не мог просто так вывалиться с балкона. Решетки, стоявшие там, были почти в три метра высотой. Для того чтобы выпасть, нужно очень постараться или перелезть через балкон. Для трусливого дипломата и к тому же абсолютно трезвого за полчаса до своей смерти сделать это было крайне затруднительно.

Дронго ждал своего связного долго, почти весь день. Арабская точность была сродни американской, только с зеркальной противоположностью. Если американец говорит, что будет в пять часов утра, можно не сомневаться, что он придет без пяти минут пять. Если это обещает араб, он вполне может появиться в пять вечера или вообще не явиться. Дронго знал эту особенность и не особенно огорчался, благо сама конференция, посвященная юбилею поэта, проводилась в конференц-зале его гостиницы.

Афиф Заки прибыл только в третьем часу дня.

Это был невысокий смуглый араб, одетый в национальную одежду. Дронго сразу узнал его по фотографиям, показанным ему еще раньше в Москве, куда он специально слетал на один день.

Араб, видимо, тоже узнал его уже по описаниям своего друга и, сделав большие глаза, вошел в лифт. Дронго поспешил за ним. В лифте, кроме них, были еще три человека, и Афиф Заки, демонстративно отвернувшись, смотрелся в зеркало.

На пятом этаже он вышел. Дронго вышел на шестом и спустился по лестнице.

– Это вам. – Поджидавший его Афиф Заки передал ему сверток.

– Спасибо. Что-нибудь удалось узнать?

– Нет, ваш связной исчез сразу после того, как на него вышел ваш человек.

– Они исчезли оба? – Дронго интересовала судьба его предшественников.

– Да. Оба. И до сих пор ничего не известно о них. У нас, кроме обычной разведки и контрразведки, есть еще полицейская разведка и самая страшная – партийная. Вам об этом говорили?

– Об этом расскажете в следующий раз. Слушайте внимательно. Мне нужно знать, где жил предыдущий посланец. Гостиницу я знаю. Это «Палестина-Меридиан». Мне нужно знать его номер. Вы можете это узнать?

– Конечно, могу.

– Во-вторых, достаньте мне арабскую одежду к завтрашнему утру.

– Вы знаете арабский язык? – удивился Афиф Заки.

– Не знаю ни одного слова. Но пусть это вас не волнует. Вы, самое главное, достаньте мне такую одежду.