Багровая смерть (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей - Страница 130

— Хочешь сказать, что они могут запретить мне помогать сегодня вечером?

— Иди поспи немного, Анита.

— Проклятье, Тед.

— К тому времени, как ты проснешься, вероятно проснется и твой жених, и мы сможем ему позвонить.

— Ага, я поговорю с Жан-Клодом.

Он глянул, как с частью багажа мимо нас прошли Натэниэл и Дев. Другой охранник, который регистрировал нас, просто закинул багаж в одну комнату, чтобы разобрать его позже.

— Анита, поспи обязательно.

— Из-за смены часовых поясов я практически без сил. Поверь, я посплю.

Мимо прошел Никки с багажом:

— Дев бузит и заявляет, что хочет сегодня ночевать с тобой и Натэниэлом. Но я думаю, тебе лучше поспать со мной и Натэниэлом.

— Согласен, — с улыбкой проговорил Эдуард.

Я уставилась на них хмурым взглядом:

— В следующие пару часов я планирую спать и ничего больше.

— Слово скаута? — поддразнил Эдуард.

— Да!

— Разве можно давать слово скаута, если никогда не был бойскаутом? — спросил Никки.

— Хватит, пошли завалимся на кровать и поспим.

В конечном счете именно Дев завалился с нами, потому что так захотел Натэниэл. Мы действительно спали, но положили Натэниэла посередине, между мной и Девом. Это бы не сработало, если бы вместо Дева с нами остался Никки.

Мы извлекли Дамиана из сумки, и он вывалился к нам на руки безвольным мертвым телом. Современные технологии могли подсказать, что мозговая активность вампиров не падала, в отличие от настоящих трупов, но когда вы держите их на руках, они ощущаются, как мертвецы. Вероятно, если бы на своей работе я не насмотрелась на умерших, меня не коробил бы так вид кого-то, о ком я забочусь, пусть это и было всего лишь временно, только на день. Мы уложили Дамиана в шкаф, чтобы обеспечить ему дополнительную защиту от солнечных лучей. Пришлось потрудиться, запихивая его руки и ноги внутрь, чтобы он при этом не застрял в дверях. Все это ощущалось как-то неправильно, словно мы не нашего любовника укладывали на ночь или на день, а ныкали какое-то тело, которое не должна обнаружить горничная.

Я улеглась на дальний край кровати, а Натэниэл пристроился к моей спине, одной рукой прижимая меня к своему телу, словно я была его любимой мягкой игрушкой. Его обнаженное тело касалось моего по всей длине — именно так мы всегда спали, когда ночевали вместе. Рука Дева была перекинута через Натэниэла, так что его крупная ладонь обвивала и мое тело, встречаясь по пути с рукой Натэниэла, поэтому, засыпая, я оказалась обнята сразу двумя мужчинами.

Мне снился Райли-роан, хотя во сне я называла его Шелки. Это слово было для меня привычнее, но он продолжал поправлять меня, пока мы прогуливались по мощеному некрупным булыжником тротуару вдоль одной из улиц Дублина, и более грубому камню самой дороги. В какой-то момент мы зашагали прямо посреди дороги и, чтобы не сбить нас, машинам приходилось притормаживать. Я все твердила:

— Нам нужно уйти с дороги, или нас собьют.

— Это неважно, — ответил он и протянул мне свою руку. Я приняла ее, и сон изменился. Там, где мы оказались, было темно, а запястья Райли были закованы в кандалы. Даже во сне я поняла, что это были именно кандалы, а не наручники, потому что на них не было замка — лишь кусок металла, который проскальзывал внутрь и загибался. Если бы был шанс до него дотянуться, то можно было освободиться, но у Райли такого шанса не было.

Откуда-то сверху падал солнечный свет, словно природный прожектор освещал его лицо и верхнюю часть его тела. Свет был достаточно ярким, чтобы я смогла, наконец, различить границу между его черными зрачками и радужкой глаз. Он моргал этими огромными, прекрасными и почему-то нечеловеческими глазами. Вернее, они были человеческими, но их цвет был тюлений, а затем сон вновь изменился. Я оказалась на берегу Ирландского моря — на месте преступления, если не считать того, что я шла между узких домов по скалистом берегу. Море было серым с белыми шапками волн, воздух — холодным, здесь пахло штормом и дождем. В воде плавали тюлени: скользили, словно серферы, в ожидании большой волны. Они смотрели на меня своими огромными черными глазами. Мне всегда казалось, что тюлени довольно милые, но когда один из них посмотрел на меня сквозь воду, то был похож на утопленника, словно он погиб в воде, но продолжал двигаться, все еще глядя огромными, мертвыми глазами. Сквозь холодную воду я смотрела в эти мертвые глаза, а ветер трепал мои волосы, и холодными, мокрыми каплями начал моросить дождь. Внезапно ветер взметнул брызги, и я уже не могла сказать, дождь или морская вода пропитывала мою одежду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Море опустело, остался только шторм. Куда делись тюлени? Я вновь смотрела на Райли, прикованного к полу пещеры, освещенного солнечным светом, который должен был ободрять, но он этого не делал. Появилась рука с длинным, тонким, слегка изогнутым лезвием, и разрезала его одежду, обнажая бледную кожу его нетронутого живота. Я подумала, что что-то не так. Где его шрамы? Затем все это стало походить на монтированную видеосъемку, перескакивающую от одной сцены к другой: шрамы, нетронутая кожа, шрамы, нетронутая кожа. Лезвие вспороло эту безупречную кожу, ярко-красная кровь бежала за ним, словно кожа была исполосована красными чернилами, только вот чернила текли из бумаги, а не капали из пера. Багровые чернила пробивались из линий, которые она вырезала на его коже, сочились и сбегали вниз, пока он говорил ей, как она прекрасна, и как он желает ее, желает так сильно!

Она срезала с него одежду, до тех пор, пока не осталось лишь его бледное тело, странно красивое на этом темном камне, в брызгах солнечного света. Порезы на его животе походили на линии, стекающие ярко-красными чернилами по бокам его тела на пол. Она ласкала его член, а он лежал вялый и маленький — слишком напуганный, слишком замученный болью, чтобы скрыть, что не хочет ее, что он никого не хочет вот так. «Видео» вновь скакнуло, как при монтаже. Тело Райли было покрыто старыми шрамами, но в этот раз нож опустился ниже, в этот раз она не стала останавливаться.

Я пыталась закричать: «Нет, не надо!», но это моя рука держала нож, обагренный его кровью. Я проснулась от крика Натэниэла.

52

Я оказалась не единственной, кто слышал крики Натэниэла, потому что Никки едва не вынес дверь до того, как ее успел открыть Дев. Вся охрана пыталась втиснуться в номер, но тут было недостаточно места. В конечном итоге нам пришлось решать, кого выпроводить, а кого оставить. Оказалось, что у нас с Натэниэлом был один сон на двоих, вот только я металась между нынешним Райли со шрамами и тем Райли, который впервые получал порезы, а сон Натэниэла перескакивал от Райли, которого резали, к самому Натэниэлу — закованному и страдающему от пыток. Послышался еще один стук в дверь, и у нас ушла секунда, чтобы понять, что это из шкафа. Дев открыл его, и Дамиан практически вывалился ему на руки. Сперва я подумала, что он тоже разделил с нами сон, но ему ничего не снилось. Дамиан был мертв для всего мира, пока то, что происходило со мной и Натэниэлом, не разбудило его раньше срока.

— Я очнулся в темноте и не знал, где нахожусь, но чувствовал страх Натэниэла и твой… — Он потянулся к нам через толпу людей, набившихся в тесное пространство номера. Натэниэл подался вперед, к его протянутой руке, и в тот миг, когда они соприкоснулись, я перестала чувствовать пульс на своем языке. Даже когда Никки обнимал меня, вся его чудовищная сила не успокаивала меня так основательно, поэтому я отстранилась от него и направилась к ним. Я взяла Дамиана за вторую руку и успокоилась еще больше, а когда другая рука Натэниэла оказалась в моей, я стала пугающе спокойной. Мне было как на самолете во время перелета в Ирландию — беспричинно умиротворенно.

— Как они это делают с тобой? — недоумевал Дев.

Натэниэл повернулся к нему:

— Я могу помочь Дамиану, но с тетушкой Фланнери и ее играми разума я бессилен.

— У всех нас свои таланты, — заметила я спокойным голосом, потому что когда они оба держали меня за руки я была настолько спокойна, насколько у меня бывало за пределами всяких стремных обстоятельств.