Багровая смерть (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей - Страница 129

— Я не знаю.

Я нахмурилась.

Эдуард опередил меня, избавив от необходимости самой задавать вопрос:

— К чему тогда эта секретность, если вы ничего не знаете?

— Я знал, что ты — напарник Аниты Блейк в программе маршалов США. Именно с ней я хотел встретиться.

— Зачем? — спросил Эдуард, и в единственном слове почти не было жизнерадостности Теда — лишь холод и подозрение.

— Мы слышали, что Жан-Клод честен и справедлив, что он борется за то, чтобы вампиры хорошо обращались со своими зверями зова. Мы также слышали много хорошего о Мике Каллахане и о той Коалиции, что он возглавляет. Нам нужна помощь.

— Какого рода помощь? — уточнила я.

— Наша госпожа всегда была жестока, но в последнее время, кажется, ее сила и жестокость возросли. Она наказывает нас как никогда прежде. Я боюсь — все мы боимся, — того, что она совершит в следующий раз.

— Она нарушает закон?

— Человеческие законы — да. Вампирские же, которые гласят, что мы — ее животные, которых можно использовать и истязать так, как она посчитает нужным, нет.

— Вторая часть про законы уже не та, какой была прежде, — сказала я.

— Мы можем обратиться к Жан-Клоду или Каллахану за помощью?

— Коалиция в основном занимается разрешением споров между группами оборотней, а не между вампирами и оборотнями.

— Тогда, как новый король, может ли Жан-Клод ходатайствовать за нас перед нашей госпожой, прежде чем она уничтожит нас, как вид?

— Все настолько плохо?

— Мы слышали, что вы привезли Дамиана обратно в Ирландию. Это правда?

— Что, если так? — спросил Никки.

Райли посмотрел на здоровяка, но в нем не было страха:

— Спросите у него, на что она способна, и когда он проснется ночью, скажите ему, что она стала в разы ужаснее. Она пытает наших любимых, и это вскармливает ее вдвойне: от страданий тех, кого она истязает, и от наших. Те из нас, кому позволено работать, никогда не смогут забрать с собой всех членов своей семьи, так что у нее есть заложники на случай, если мы захотим покинуть ее территорию. Мы знаем, что случится с теми, кто останется, но многие хотят покинуть ее.

— Я поговорю с Жан-Клодом, но не могу ничего обещать, — сказала я.

Райли потянулся, чтобы взять меня за руку, но на пути у него вырос Никки, поэтому Райли пришлось опустить руки и умолять глазами. И эти глаза хорошо справлялись со своей задачей.

— Передайте ему, что мы сделаем все, чтобы освободиться от нее.

— «Все» — это серьезное предложение, — заметила я. — Вы понимаете, что это может означать?

— Я знаю, что мы никогда не будем в безопасности, пока она не будет мертва — воистину мертва.

— Я не убийца, мистер Райли.

— Мне известно, что в Америке вы истребляете вампиров.

— Когда у меня на руках легальный ордер на казнь вампира, который убивал людей — да.

— За века она убила сотни.

— Я не могу вынести ей приговор за преступления вековой давности. Никто не может, — возразила я.

— Она причиняет боль, истязает, калечит людей здесь и сейчас, в настоящее время.

— Если сможете это доказать, то, вероятно, ирландская полиция могла бы вам помочь.

— Если она узнает, что я высказывался против нее в разговоре с вами, то убьет меня, или сделает так, чтобы меня убили. И вы никогда не найдете мое тело, потому что море не отдает своих мертвецов.

— Что вы хотите, чтобы я для вас сделала, мистер Райли? Что я могу сделать, что стоит такого риска?

— Впервые за тысячи лет появился новый правитель вампиров. Кажется, он верит в равенство между всеми сверхъестественными существами. Я прошу, нет, я умоляю его о помощи в противостоянии с тираном-чудовищем, которое живет и питается за счет моего народа.

— Я поговорю с ним, но по договору с европейскими вампирами Жан-Клод правит только в Америке.

— Вероятно поэтому она стала более жестокой. Она думает, что теперь никто не посмеет тронуть ее. — Он вздрогнул, натянув свою куртку немного плотнее.

— Скорее всего, вы бы получили аналогичный ответ по электронной почте от него или от Мики, — сказала я.

Он посмотрел на меня с выражением скорби на лице. Это был взгляд, которым люди смотрят после пережитого стихийного бедствия или военных действий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Некоторые вещи невозможно изложить в электронном письме, — сказал он и задрал рубашку. Его живот был покрыт шрамами. Я видала и хуже, но не часто.

Фланнери зашипел сквозь зубы прежде, чем смог себя остановить. Эдуард никак не отреагировал. Никки оставался очень спокойным, продолжая стоять рядом со мной. А что бы вы сказали перед лицом таких пыток?

— Она сотворила это со мной, потому что я слишком боялся ее, чтобы возжелать ее в постели. Она стала резать меня и приговаривать, что если не найду в себе желание, то она отрежет мой член, дабы убедиться, что я больше никогда и никого не захочу. Каким-то чудом мене удалось… удовлетворить ее требование. — Он опустил рубашку на место, прикрыв шрамы.

— Злобная сука, — с чувством прорычал Никки. Должно быть, это затронуло какие-то из его собственных воспоминаний о пережитых издевательствах.

— Она самая, — подтвердил Райли.

— Ты — доказательство, Райли, — заговорил Фланнери. — Приходи в полицейский участок. Я помогу заполнить исковое заявление.

— Моя мать и сестра все еще у этой злобной суки. Я не могу пойти в полицию, не освободив сперва свою семью.

— Мы не можем арестовать ее без обвинений.

— И не можете спасти мою семью прежде, чем арестуете ее. Знаю. Не думаете же вы, что мы не рассматривали вариант обращения к человеческим властям?

— Если твою семью удерживают против воли, то это же похищение или типа того, верно? — уточнила я.

— Да, — сказал Фланнери. Его отношение изменилось как только он увидел шрамы.

— Она живет в крепости, простоявшей века. Вы не сможете освободить всех заложников, не войдя в ее логово, а она перебьет их всех.

— Я подумаю, что можно сделать, — пообещал Фланнери.

— Нет, вы должны дать слово чести, что ничего не расскажете другим офицерам.

— Ты сообщил о преступлении — мне, всем нам, и у всех у нас есть значок.

— Я пришел к вам не как к маршалу США и сотруднику ирландской Гарды. А как к Фейри-доктору, королеве вампиров и к Смерти, ибо именно так вас прозвали вампиры, маршал Форрестер. Если бы я хотел подписать смертный приговор своей матери и сестре, то пошел бы в полицейский участок Дублина еще много лет назад.

В итоге Райли добился от Фланнери слова чести, что тот не расскажет об услышанном никому из офицеров, а только другим фейри. Если они смогут помочь Райли, то Роаны примут помощь.

— Я пробыл здесь слишком долго. Мне нужно идти, — сказал он и ушел, запомнив наши номера телефонов, но не оставил нам свой. Он слишком боялся, что его мобильный отнимут, и мое имя найдут в контактах.

Официантка выпроводила парней, а затем и меня, после чего осталась мыть пол, потому что именно эту легенду она скормила своему шефу: что кто-то так сильно замарал туалет, что ей пришлось мыть там пол. Она больше не пожелала разговаривать с нами, поэтому мы вернулись за столик. Еда уже ждала нас. Рагу оказалось восхитительным — его подали с темным, сладковатым хлебом. Я выпила три стакана воды и две колы, восстановив свой водный и кофеиновый баланс. Жизнь налаживалась.

Эдуард подбросил нас в отель, чтобы мы могли встретиться там с остальными, потому что всем нам нужно было поспать пару часов, пока у нас вообще была такая возможность.

— Местная полиция опять малодушничает по поводу тебя, Анита. Кажется, они думают, что если позволят тебе увидеть улики, то ты используешь их, чтобы начать убивать вампиров.

— Почему насилия с моей стороны пугает их больше, чем с твоей? — удивилась я.

— У тебя на счету больше убийств.

Я наклонилась и прошептала:

— Только законных.

Он улыбнулся, а затем с его губ слетел смешок. Если мы считали незаконные убийства, то он всегда был впереди, но эта информация не для ирландской полиции.