Вестник в старом мире (СИ) - Беркутов Роман Вадимович "Revan" - Страница 15

— Только время покажет.

В зале поднялся шум. На первый осенний бал приехал месье Морель. Его встречали гости и владелец поместья. Они строили трагичные лица и удивленно качали головами, слушая душещипательную историю, еще недавно гремевшую на первых полосах газет. Высший свет Петербурга и не думал, что французский чиновник оправится и выйдет из затворничества, но как только выздоровела дочь, он смог вернуться к делам.

Вадим слушал, как дом месье Мореля брало штурмом чуть ли не десять человек, как слуги мужественно защищали скромные богатства, и какая судьба ждала бы злодеев, если бы не злосчастное колесо, отвалившейся в ту ночь от кареты Мореля.

— Если бы не проклятое колесо, то я бы приехал раньше и защитил мою маленькую Мари! Ох, что эти мерзавцы сделали с моей дочкой. Эх, они украли медальон с портретом моей покойной супруги…

— С серебряной розочкой?

— Да, да с серебряной розочкой, — согласился Пьер Морель и с раскрытыми, как у жабы глазами повернулся к сказавшему это Вадиму, — Вы его видели?

— Простите месье, я только предположил, что он ваш. В одном торговом доме с различными старостями мне попался не такое уж и древнее ожерелье, а в медальоне была пара портретов.

— Вы уверены? Я никому не говорил о том, как выглядит медальон, — Пьер с безумными глазами схватил Вадима за плечи.

— Да месье, если хотите, то могу показать это место.

Пока Морель задумался, раздался высокий женский голосок:

— Дарья, это же тот молодой человек, что прыгнул спасать господина Васнецова, — Варя обращалась к подруге Дарье, которая стояла среди слушателей трагичного рассказа, — Месье Морель, это очень смелый человек!

— Хорошо, тогда пойдемте быстрее, — Пьер позвал Вадима за собой, собираясь уйти с бала.

— Дамы, — Вадим поднял цилиндр на прощание.

— Вадим, приходите к нам в литературный клуб! — крикнула вдогонку Варя.

Гертруды Вадим не нашел, поэтому сразу прошел в карету за французом. Они ехали по дождливому осеннему Петрограду, пока не остановились рядом с одноэтажным домом. На здании висела крупная вывеска: "Ценности Ариды". Месье Морель вскочил и бросился в лавку, но его остановило два человека в синей жандармской форме.

— Простите ваше высокоблагородие, но это место преступления, — заговорил жандарм с погонами подпоручика.

— Вы не понимаете, мне нужно туда попасть! Там лежит мое ожерелье.

— Месье, из давки все вынесли, все до последней монеты! — покачал головой жандарм.

— Подпоручик, но там остался один медальон, — влез сержант.

— Какой медальон? — оживился Морель.

— Месье, это место преступление, погиб человек. Все вещи, которые мы там нашли, считаются уликами. Они помогут нам найти опасных разбойников, — охладил его пыл подпоручик.

На это Пьеру было нечего возразить. Он нервно зашагал по каменной брусчатке.

— А можно нам только посмотреть? Мой друг должен завтра уезжать, а потерянные медальон очень важен для его матушки, если он его не привезет, то дома его будут пилить как английское дерево, — вмешался Вадим, подошел к подпоручику и сунул ему пару ассигнаций.

— Внутрь нельзя, покажи им медальон, — подпоручик дернул сержанта, и тот подошел с драгоценностью к Пьеру.

— Он! Это он! — у француза затряслись руки, как он потянулся к медальону.

— Руки! Я же сказал, что это улика. Забрать сможете после окончания следственных мероприятий, — от слов подпоручика Пьер схватился за волосы, но тут ему на плечо легла рука Вадима, он шепотом объяснил:

— Русские жандармы люди дикие, им ласка нужна, — и уже громче, — Вы не понимаете, как сильно нам оно нужно. Матушке нездоровится, она не сможет долго ждать Пьера. Может быть, вы сможете помочь?

Вадим отсчитал сотню рублей, но взгляд подпоручика остался недовольным, и пришлось отсчитывать каждому по сотне. По кивку сержант передал медальон французу. Пьер щелкнул крышкой и прикрыл рукой маленький портрет, чтобы не намочить под мелким дождем.

— Едем, — Вадим повел Пьера под руку в карету, но прежде чем сесть подмигнул переодетым Миколе и Алексею в синей форме.

Ехали молча. За окном проносились серые дома, мелькали экипажи. Вадим постучал в окошко и крикнул кучеру.

— Друг, остановите на перекрестке.

— Как? Вы уходите? — Пьер оторвался от медальона, который не выпускал из рук, — Но я даже не отблагодарил вас.

— Что вы, сочтемся. Лучше приходите ко мне в ателье, а то этот костюм у вас совсем промок.

Карета остановилась, Вадим вышел и пошел по тротуару, обходя лужи. Француз ускакал дальше. Вскоре с Вадимом поравнялась двуколка.

— Господин, чего мерзните, садитесь, — Кондрат натянул поводья, тормозя жеребца.

Банда собралась на первом этаже ресторана, строителей отпустили пораньше, чтобы не мешали.

С Щербатым сидела пара новичков, Кондрат пошел по знакомым, чтобы набрать народу. Алексий и Микола развесили просушить мундиры, а сами пили глинтвейн с сахаром и долькой заморского лимона.

— Еще в Риме придумали этот восхитительный напиток, — поднял бокал Вадим, — За успешное дело!

— За дело!

— Кондрат, сколько вышло?

— Мы только начали считать, но тысяч семьдесят должно быть, и не франков, а наших золотых. Многое, конечно в старом барахле и металле, но ничего, справим.

— Призрак, ты пока сидел на балу, мы спины морозили, не заболеть бы, — Алексей поежился.

— Говор поубавь, — поправил его Щербатый, — Призрак сказал надо, значит надо. Я таких деньжищ в руках никогда не держал. Кто же знал, что Седой такой богатый?

— Это не Седой, — Вадим пил медленно, большее изучая подручных, — Ты вот столько на него проработал, а не понял, почему его раньше не грабили?

— Неа, — честно признался Щербатый.

— Я думаю, что он держал общак, — предположил Вадим, — И это только часть. Сколько его людей вы положили?

— Немного, — подал голос один из новичков, — Человек шесть. Владельцев лавок не трогали, считай.

— Ну вот, значит, много охраны ему и не нужно было, только от залетных.

— И че, теперь остальные за нашими головами придут? — вдруг дернулся Микола, — Прятаться будем?

— Не будем. Пока мы не начали награбленное сбывать, подозрения есть только у Седого. Вот по нему и ударим. И спины вы не зря морозили, мне этот француз для дела нужен, ясно?

— Ясно, — хором протянули Алексей и Микола.

— А чтобы глупых вопросов больше не задавали, разберетесь с нашей бабушкиной проблемой, ясно?

— Да.

— И шустрее, там ремонт еще делать. Ладно, я пошел, а вы пока не суйтесь на улицу.

Кондрат хотел что-то спросить, но остановился, наткнувшись на отрицательный кивок Вадима.

Дождь под вечер только усилился, Вадим вернулся, стряхивая французский зонтик с костяной ручкой. Свет горел только на кухне, где его ждал за чаем Ефим. У старика ломило кости от столичной сырости, но он не жаловался.

— Пришел, встречай.

— Все готово, вашеблогородие: чай, кофес, сушки как вы любите.

Вадим сел рядом, а не напротив, расстегнул жилетку, распустил галстук.

— Замотался.

— Угу, — старый вояка только покивал.

— Ну хорошо, говори чем недоволен, — Вадим открыл краник самовара.

— Вашблогородь, я вам не отец и не мне вам говорить, чем заниматься можно, а чем нет.

— Но советовать ты можешь?

— Могу, и советую: заканчивай. Я что не вижу эти рожи, которые вокруг вас крутятся?

— Никогда бы не подумал, что ты так о мадам Рейнах отзовешься.

Ефим аж подавился.

— Юродствуете? — разгладил он промокшие усы, — Зря! Вот словите пулю и что делать? Это же я пойду к вашему батюшке в пол кланяться, просить прощение, что не уберег от столицы чертовой. Я то не могу уже за вами бегать, вы как ошпаренный везде носитесь. Фью, фью — Ефим рукой показал, как Вадим мотается.

— Ну смотри, дела прекратить не могу, много людей от меня зависят, но и от помощи не отказываюсь. Мне, например, нужны крепкие ребята, которым можно доверять, а где достать не знаю.