Кровь, которую мы жаждем (ЛП) - Монти Джей - Страница 63

Запятнанный кровью и порочный. Я жаждала только этих рук.

— Сладко, очень сладко для меня, детка. — Он хмыкает. Мое неровное дыхание качает мою грудь вверх и вниз в быстром темпе. Я неистово хочу, чтобы его рот был на моей киске, жажду его так, что это можно описать только как лихорадку.

— Тэтчер, — хнычу я. — Пожалуйста, мне нужно...

Черт, что мне нужно? — Тебе нужно?

Мои глаза встречаются с его глазами, он смотрит на меня пронзительным неподвижным взглядом.

— Все. Что угодно. Только пожалуйста.

Первый взмах его языка по моим складочкам вырывает стон из глубины моей души. Молнии пробегают по моей нижней половине, ничто не заставляло меня чувствовать себя более живой или более близкой к смерти. Он лижет вверх и вниз, пробираясь по моим складочкам, пробуя меня на вкус с гортанным стоном, который вибрирует в моей глубине.

— Это из-за меня твоя отчаянная киска так приятна на вкус? Она хочет быть сладкой для меня, не так ли?

Мои глаза закатываются, когда я киваю, задница отрывается от кровати, чтобы погнаться за трением его влажного рта. Когда его язык кружится вокруг моего клитора, втягивая чувствительный пучок нервов в рот, я дергаюсь в нем.

Тело Тэтчера холодное, но его рот горячий. Он вливает жидкий жар прямо в мою киску, наполняя мои внутренности огнем, подобного которому я никогда не испытывала.

Он не торопится, смакуя каждый дюйм, открывая каждую точку, которая делает меня слабой. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, когда он начинает уделять особое внимание моему клитору.

Его теплый язык совершает тугие круги, быстрые движения, от которых спираль в моем нутре затягивается все туже. Невозможно туго. Одна из его рук проводит по моему животу, и я опускаю взгляд вниз, чтобы увидеть, как он покрывает два пальца кровью, капающей из моих порезов, прежде чем они исчезают между моих бедер, под его ртом.

— О, мой... — Я втягиваю дрожащий воздух, его палец прижимается к моему входу, дразня меня всего на секунду, прежде чем погрузиться в мои тугие стенки.

Что-то внутри меня перекручивается, эта мысль о том, что он берет эту ужасную вещь, которую со мной сделали, и использует ее, чтобы кончить. Переписывает то, что этот вечер значит для меня. И теперь, когда я вспоминаю о том, что произошло сегодня вечером, или смотрю на шрам на животе, я не вспоминаю тех ужасных мужчин.

Я вспоминаю Тэтчера, стоящего передо мной на коленях, его рот, пожирающий меня, и пальцы, исследующие мое тело.

Кровь — это наша жизненная сила. Это цвет страсти, похоти, нашего сердца. Это то, что делает нас людьми, то, что связывает нас двоих всеми возможными способами связи с другим человеком. Самая интимная форма связи — это совместное использование этой восприимчивой жидкости, определяющей жизнь и смерть.

Вот что значит быть с ним, постоянно соприкасаться на грани жизни и смерти, и я хочу делать с ним и то, и другое, умирать и жить. Существовать и гнить. Все, что находится между ними.

Я смотрю вниз, наблюдая, как он вводит в меня еще один палец, мое возбуждение смешивается с кровью на его руке. Эротическое, сокрушающее душу зрелище. Мои хныканья срываются с губ без всякого сдерживания, не заботясь о том, что я толкаюсь бедрами в его руку, потому что так нуждаюсь.

Я буду нуждаться, буду отчаянной, я буду всем этим и даже больше, чтобы заполучить его. Потому что он ломает во мне унцию самообладания и гордости.

Он не сводит с меня глаз, даже когда мои руки впиваются в плед, вгрызаясь в матрас, когда эта спираль внутри меня грозит разорваться.

— Мой бедный, маленький питомец. — Он мурлычет. — Ты хочешь кончить, не так ли? Ты хочешь излить все эти сладкие соки на мой язык, да?

— Да, да, — кричу я, его пальцы неторопливо проникают внутрь меня в ровном темпе, так медленно, что этого достаточно, чтобы удержать меня на пороге эйфорической кульминации. Слишком много и недостаточно. И он это знает.

— Давай, дорогой фантом, потрудись еще немного. Покажи мне, как сильно ты этого хочешь, заработай это.

Еще один щелчок его языка по моему клитору и команда. Я застонала от разочарования, вцепилась руками в кровать, приподняв задницу, чтобы получить рычаг, чтобы я могла качаться на его сильных пальцах. Я подалась вперед, наблюдая, как они многократно исчезают внутри меня.

Зрачки Тэтчера расширились, как будто он знал, какие грязные мысли приходят мне в голову...

Была так близка к этому, пот струйками стекал по моей спине и бисеринкам на груди, пока я трахала его руку. Должно быть, моя работа принесла мне награду, потому что он прижал свой язык к моему центру, настойчиво щелкая бутоном, оказывая на меня нужное давление, чтобы я взлетела.

Жидкий экстаз лился по моему телу, как водопада, лента в глубине моего живота разорвалась пополам, когда я испытала оргазм. Крик, вырвавшийся из меня, был избитым, искалеченным. Моя спина прогнулась, ноги затряслись, когда я кончила на его руку.

— Вот так, — похвалил он, слизывая липкую жидкость между моих бедер. — Вот так, моя чертова девочка.

Каждый щелчок его языка посылал электрический разряд через меня, все мои чувства обострились, когда он вылизывал меня до кайфа. В его груди раздается стон, продолжающийся даже тогда, когда волны удовольствия ослабевают, и он превращает мою киску в трепещущий беспорядок.

Моя грудь вздымается, неровно, когда я пытаюсь перевести дыхание, пытаюсь дать своему телу передышку, но я все еще дрожу, когда он отстраняется. Жар его рта покидает вершину моих бедер.

Когда мои глаза открываются, трепеща в этом состоянии блаженства, я вижу, что он смотрит вниз на свои колени. Мои брови сходятся в беспокойстве, когда я наклоняюсь вперед. Мои конечности чувствуют неимоверную тяжесть, усталость и боль с новой силой наваливаются на меня.

Тэтч, — бормочу я, глядя на его колени и находя темное пятно в центре джинсов, и у меня отвисает челюсть. — Я... ты?

— Похоже на то, — говорит он, прочищая горло, но дымка похоти все еще тяжела на его языке. — Мой член тоже наслаждается твоим вкусом, любимая.

ГЛАВА 21

Кровь в воде

ТЭТЧЕР

— Наслаждайтесь.

Звук подноса, хлопнувшего по столу передо мной, создает впечатление, что человек, оставивший его, предпочел бы, чтобы мы умерли, а не наслаждались. Я перевожу взгляд на официанта, которая отходит от нашего стола.

— Интересно, они что, рок, бумага, стрельба, что ли, для тех, кто должен нас ждать?

Весь персонал и клиенты в закусочной Тилли не скрывают своих взглядов и беспокойства по поводу нашего присутствия. Меня бы не шокировало, если бы я узнал, что повар подсыпал крысиный яд в еду, которую заказали мои друзья.

Их видимый страх и затаенная зависть больше не удивляют. Когда я был моложе, я задавался вопросом, почему все всегда снимают звездочки, почему они ходят по противоположной стороне улицы или шепчутся между собой.

Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что я был одновременно всем тем, чем они хотели быть и чем жили, чтобы разрушать. Даже если бы репутация моего отца не распространялась на меня, как чума, я все равно был бы любимой темой всех.

Мы все были бы.

— Должно быть, настала ее очередь тянуть соломинку, — язвит Брайар, прислонившись к руке Алистера, которая защитно перекинута через ее плечо в кабинке напротив меня.

— Неужели получение члена от самого отъявленного засранца Пондероз Спрингс стоит такого дерьмового обслуживания? — пробормотал Рук, вставая со своего места позади меня, чтобы взять в руки корзину с картошкой фри.

Он сидит на вершине кабинки, прислонившись к стене позади Сэйдж, которая закатывает глаза на его вульгарный вопрос, но ничего не делает, чтобы его поправить.

Брайар не упускает ни секунды, только пожимает плечами и отвечает: — Разве это не значит, что я трахаю тебя?

Громкий кашель вырывается изо рта Алистера, опровержение подруги душит его смесью шока и смеха, и на моих губах появляется ухмылка. Может, мне и не нравится Брайар, но мне нравится, когда кто-то называет Рука глупым. Рук выпячивает нижнюю губу в притворном оскале и наклоняется, чтобы зарыться головой в клубничные светлые локоны Сэйдж. — Детка, ты просто позволишь ей так со мной разговаривать?