Кровь, которую мы жаждем (ЛП) - Монти Джей - Страница 62

Я отвожу глаза от татуировки, поднимая взгляд на него. Мои руки тянутся к предметам в его руках, я чувствую ткань между пальцами и тихо улыбаюсь.

Мягкий, плюшевый материал под моим прикосновением трудно перепутать.

Кашемир.

Но он быстро вырывает его из моих рук. — Сначала мне нужно перевязать твои раны.

Киваю. — Хорошо.

— Садись. — И я сажусь.

— Откинься назад.

Откидываюсь назад.

— Я не собака. — Выдохнула я, хотя и сделала то, что он просил.

— Не собака? — Он мурлычет, края его губ подрагивают. — Могла бы меня обмануть.

Придушенный смех вырывается из глубины моего горла, боль покалывает мой бок от того, что, как я предполагаю, является переломом ребра. — Ты просто пошутил?

— Если это поможет тебе почувствовать себя лучше от того, что я сказал, тогда конечно, я пошутил.

Улыбку на моем лице трудно убрать, потому что он ухмыляется, и не в злобном смысле. В этом забавном, счастливом смысле.

— Брось полотенце. — Приказывает он, опускаясь передо мной на колени.

— Что? Почему?

Мой пульс внезапно учащается, а бедра смыкаются вместе. Вид его на земле, стоящего на коленях, кажется неправильным. Я, Лира Эббот, заставляющая Тэтчера Пирсона встать на колени, просто не укладывается у меня в голове.

— Мне нужно посмотреть, не идет ли у тебя кровь и не нужно ли промыть раны. Я не могу сделать это через полотенце. — Он говорит это так методично, как будто он врач, а я пациент, нуждающийся в уходе. Как будто он не знает, что происходит с моим телом, когда он рядом, не говоря уже о том, что я голая.

— Почему я не могу просто... я не думаю, что это...

— Дай мне посмотреть, что они с тобой сделали, детка. — Урчание в задней части его горла заставляет меня подпрыгнуть. — Покажи мне, чтобы, когда выслежу того, кто сбежал, я заставил его заплатить за то, что он хоть пальцем тебя тронул. Покажи мне, чтобы я мог сделать это лучше.

Я сглатываю комок в горле и стягиваю полотенце. Холодный воздух обжигает мои соски, лицо краснеет, когда они твердеют, я позволяю полотенцу упасть чуть выше талии, полностью обнажая перед ним свою верхнюю половину.

— До конца. — Приказывает он.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки и шепчу: — Они не трогали меня там внизу.

К счастью, он не настаивает на этом.

Я опускаю глаза на живот и морщусь от увиденного. Несколько открытых порезов, из которых все еще течет кровь, некоторые глубже, чем другие. Они проходят вдоль моих боков, по животу, а один, который выглядит достаточно глубоким, чтобы оставить шрам, разорван на бедренной кости. Мои брови нахмурились от отвращения, глядя на отвратительные красновато-фиолетовые синяки, только что украсившие мою грудную клетку.

Это выглядит ужасно. Я выгляжу ужасно. То, что они сделали со мной, было ужасно.

Слезы застилают глаза, заставляя меня отвернуться к стене, чтобы не видеть реакцию Тэтчера. Меньше всего мне нужно, чтобы он смотрел на меня с отвращением в глазах. Его отталкивает мой вид.

Я чувствую его пальцы на своей коже, холодные и все еще заставляющие меня слегка подпрыгнуть. Подушечка его указательного пальца скользит по моей бедренной кости, проводит линию вверх по ребрам и по животу. Просто плавные прикосновения.

Сначала я подумала, что это лекарство или он промывает раны, но когда я опустила взгляд, оказалось, что это просто его рука. И он смотрит на меня с легкостью в глазах, с лицом, наполненным светом.

Самым добрым, каким я его когда-либо видела. Мягкий, а глаза наполнены чем-то... чем-то. Он похож на ребенка, который только что открыл тайны Вселенной.

— У тебя здесь веснушки.

Мое дыхание застревает в горле, я не знаю, как ответить или даже как управлять своими легкими. Его пальцы продолжают обводить светло-коричневые пятна, разбросанные по моей коже. Навязчиво, как будто он ничего не может с собой поделать.

Один из глубоких порезов свободно кровоточит, стекая по моему животу к центру. Он приземляется прямо на пути рисунка Тэтчера, но он не позволяет этому остановить его.

Нет, он размазывает красную жидкость по своему пальцу, как кистью, а мое тело — как холст. Не могу поверить своим глазам, глядя на него вот так, стоящего на коленях. Высеченный, детализированный и изваянный из камня, бог среди смертных.

Боль уменьшается, уходит из моего сознания, а в животе закипает вожделение. Поднимаясь от температуры моего тела, заставляя мои бедра напрягаться, а сердце болеть.

Прикосновение к Тэтчеру не похоже на контакт с кем-то другим. Это не то же самое. Это не просто поверхностное чувство, я ощущаю его в своих костях. Глубины моей души мурлычут от ощущения его кожи на моей, приводя меня в состояние блаженства.

Ничто из того, что придумало мое воображение, не смогло бы передать это.

Время словно замирает, когда он наклоняется к моему торсу, заставляя меня раздвинуть ноги, чтобы освободить место для его широких плеч. Резкий холод от прикосновения кожи к такой интимной части тела заставляет меня дрожать. Это охлаждает жар, заставляя все чувствовать намного реальнее.

— Ты такой холодный. — Я задыхаюсь, полотенце опустилось между ног, скрывая от его взгляда мой нежный центр.

— Некоторые утверждают, что ты слишком теплая, — шепчет он. Его рот парит прямо над серединой моего живота, менее чем в дюйме от красных полосок, окрашивающих мою кожу. — Но в этом-то и смысл, не так ли? Тебе слишком тепло, а мне слишком холодно.

Мы — свет и тьма, создающие серое вещество, которое висит на волоске. Мы — добро и зло, доказательство того, что все это живет в каждой из душ, независимо от вмешательства жизни.

Всегда знала, кем я была для Тэтчера, кем он был для меня. В этот момент я почувствовала, что и он стал немного ближе к тому, чтобы понять это.

— Я твоя роза. — Пробормотала я, резко вдохнув, когда его прохладные губы коснулись меня. Влажное ощущение его языка, проводящего по моим губам, слизывающего кровь, которую он там покрыл. — Ты — мои шипы.

Смотрю вниз на его белые волосы, наблюдая, как он качает головой.

— Нет, — бормочет он, и каждое движение его губ я чувствую глубоко в своем центре. — Ты мой призрак, Лира Эббот. Мой и только мой. Ты наблюдаешь за мной, ты существуешь для меня. — Блаженная агония пронизывает все мои кости, настолько всепоглощающая, что я даже не замечаю, как его коварные пальцы тянут полотенце. Только когда прохладный воздух его комнаты коснулся моих складок, я заметила, что стою перед ним обнаженная.

Полностью обнажена. Уязвимая. Это мой самый слабый момент, и он здесь, чтобы увидеть все это. Все мои острые грани растаяли в тот момент, когда эти ножи вонзились в мозг Майкла. Перед Тэтчером я всего лишь полая, изломанная девушка, отчаянно желающая почувствовать любовь. Почувствовать себя желанной.

— Что это значит для тебя? — спрашиваю я, задыхаясь, глядя вниз как раз вовремя, чтобы увидеть, как его голова движется дальше на юг, а рот окрашивается в красный цвет. Меня пронзает дрожь дежавю, вспоминаю, как несколько месяцев назад у меня была точно такая же фантазия.

— Я тот, кого ты преследуешь. — Его нижняя губа проходит мимо моего пупка, и мой живот вздрагивает. — Твой запах, твоя улыбка, твое прикосновение. Ты преследуешь меня каждый день с того момента, как я посмотрел на тебя.

Он склонил голову, нежно поцеловав меня в бедро, его руки обхватили заднюю поверхность моих ног, поглаживая их нежными движениями, как будто он боялся, что я расколюсь под его прикосновениями.

Мое сердце взлетело вместе с моим телом. Каждая частичка моего существа горела от его ледяного прикосновения. Сжатие, охватившее мою грудь и сердце, было почти невыносимым. Мне казалось, что я могу взорваться, а он почти ничего не сделал.

Садистские руки убийцы постукивали по моим коленям, призывая войти. Руки, которые мучили без милосердия и даровали смерть без сострадания. Мои бедра раздвинулись еще больше, пропуская его внутрь.