Зов Перводрева (СИ) - Беренцев Альберт - Страница 50

— ... И тот самый, который делает их покорными Рюриковичам, — продолжил Кабаневич, — Теперь понятно, откуда этот Слизевик вообще взялся. Судя по всему, Соловьев имел доступ к этой пещере и здесь же его наковырял.

— Мда, но здесь его маловато, чтобы накормить миллионы магов по всему миру...

— Видимо, Соловьев научился его размножать, — заспорил Кабаневич.

— Ладно, об этом я спрошу у самого Соловьева, — ответил я, — Я всё равно собирался навестить ублюдка, как только буду в Питере. Павел Стальной обещал мне аудиенцию с ним. Как думаете, герцог, что вообще представляет собой этот Слизевик?

— Ну... Это возможно прозвучит странно... Но полагаю, что это некий осадок души Рюрика. Физическое выражение его духа, осевшее на стенах усыпальницы. Не забывайте, что Рюрик был величайшим из магов...

— Ага, таким величайшим, что подчиняет себе людей и может видоизменять магию даже после смерти, одним осадком своей души. И выходит, что раз здесь Слизевик на стенах — то и Рюрик здесь, герцог.

Мы с Кабаневичем переглянулись, потом оба разом бросились дальше — в самые глубины кургана.

— Эй, подождите! — крикнула сзади Тая.

Но ждать её никто, разумеется, не собирался.

На кону было слишком многое, мы все понимали, что кто первым доберется до Перводрева — тот получит ВСЁ.

Впрочем, бежать долго нам с герцогом не пришлось. Курган Рюрика ведь был совсем небольшим — он состоял всего из одного зала.

И вскоре мы с герцогом уперлись в стену, а перед этой стеной...

Вот хрень.

Нет, я ожидал чего угодно, вообще чего угодно, но только не этого.

— ОНО, — Кабаневич рухнул на колени и разрыдался.

— Рано истерите, герцог, — вздохнул я.

Я-то понимал, что к чему. Я понимал, что именно я вижу, в отличие от Кабаневича.

Вот только как трактовать то, что я вижу — это отличный вопрос, Леший меня побери. И ответа на этот вопрос у меня не было.

Глава 212 — Первый магократ

«А что если Перводрево — вообще не дерево?

Что если это не материальный объект, который можно искать и потом найти, как потерянный бумажник?

Что если Перводрево внутри нас самих, а не снаружи?»

Послание Псевдо-Аркариуса, вероятно поддельное

В северной части кургана располагалась небольшая камера, явно пристроенная позже.

Эта камера выходила на самый берег, к океану. Я его не видел, потому что окон в кургане не было, но слышал, как волны бьют снаружи о стену из круглых камней.

Здесь все тоже заросло Слизевиком, как и во всем остальном кургане Рюрика. Бурые сопли Слизевика покрывали густым слоем и потолок, и стены, и даже пол, сапоги тонули в Слизевике, как в лесном мху.

В свете аур — моей и Кабаневича я разглядел небольшую погребальную ладью, изрезанную рунами и накрытую полуистлевшим саваном из грубой ткани. За ладьей у самой стены стоял горшок, а в горшке росло дерево.

Небольшое деревцо — рябина, усыпанная зелеными листьями и уже сухими ягодами. Горшок рябины явно не относился к керамике викингов, он был современным, вроде я такие уже видел в Питере в супермаркете.

А вот выжить в суровом климате Заполярья этой рябине явно позволяли волшебные силы Острова. Этот же Остров питал рябину своей магией вместо Солнца, вот почему деревцо не усохло в темном кургане...

А больше в этой погребальной камере не было ничего. Только рябина в горшке, погребальная ладья, а еще следы в мягком Слизевике на полу — здесь явно ходили рыцари-стражники.

Кабаневич наконец поднялся с колен, а потом рванул к рябинке.

Рыдая, герцог, обнял её, потом принялся целовать листья... Герцог сейчас напоминал какого-то солдата из советского фильма, который вернулся на Родину и теперь мацает родную березку.

Потом взгляд Кабаневича упал на современный горшок, из которого и торчала рябинка. Герцог нахмурился, потом загрузился в явном замешательстве.

— Рад, что вы так любите мой Источник, герцог, — хохотнул я, — Не ожидал от вас такого уважения ко мне.

— Ваш Источник... Чего?

— Это не Перводрево, герцог, — вздохнул я, — Я уже видел эту рябинку. Это моё дерево, мой Источник. Судя по всему, Алёнка просто украла её, а потом притащила сюда, чтобы спрятать. Она выкопала эту рябину в Псковской губернии, неделю назад. И это на самом деле всё объясняет...

— Что объясняет? — раздался позади меня голосок Таи.

Девушка тащила раненого Полётова, придерживая его за плечо. Великий князь едва стоял на ногах, но осматривался с интересом.

— Всё объясняет, — я махнул рукой, — Почему Алёнка не шантажировала меня моим Источником последние дни. Видимо, это бешеная девка решила, что эти Острова — самое надежное место, чтобы спрятать мою рябинку. Вот только Алёнка не учла, что рыцари и Леший сочтут её сумасшедшей и перестанут пускать сюда. Вот почему моя рябина уцелела. Алёнка просто напросто потеряла к ней доступ. А теперь мой Источник наконец вернулся ко мне.

Кабаневич глядел на меня круглыми глазами, и в его взгляде все больше проступал чистый первозданный ужас.

Герцог вдруг вскрикнул, как раненый олень, потом отломал от моей рябинки ветку, сунул её в рот и принялся жевать...

— Воу-воу, полегче, герцог, — потребовал я, — Это все же мой Источник. Не надо его жрать.

Но Кабаневич уже поверил мне. Он с отвращением выплюнул древесину, потом достал свою фляжку и прополоскал рот коньяком.

— Это не Перводрево! — в слезах выдохнул Кабаневич.

— А я о чём...

Полётов тем временем подковылял к погребальной ладье и сдернул с неё истлевшее покрывало.

Мы все ахнули, Тая даже вскрикнула:

— Они что, ЖИВЫЕ?

На первый взгляд так и казалось. Лежавшие в ладье нетленные тела выглядели просто спавшими, а не сдохшими тысячу лет назад.

Ладья была небольшой, но вмещала в себе целых четырех человек.

В центре лежал высокий мужчина. Рост у Рюрика был моё почтение, больше двух метров.

Волосы были блондинистыми, борода такой же. Правда, для основателя Руси и магократии эта борода была, на мой вкус, жидковатой. Росла она неровными клоками, местами переходя в короткую щетину. Я бы на месте Рюрика вообще казнил его брадобрея.

Покойнику на вид было лет сорок, не больше, седина в его волосах отсутствовала.

Нос у Рюрика оказался огромным, прямым и благородным, на губах как будто застыла странная улыбка. Глаза были закрыты.

Одет покойник был в длинную архаичную кольчугу, шлем, сапоги и штаны, крашеные в ярко-алый. Из оружия при Рюрике был только кинжал на поясе, но оно и понятно — меч Рюрика, как мне уже было известно, покоился раньше не здесь, а в моей фамильной усыпальнице.

Тая ошиблась — Рюрик явно был мертв. Просто хорошо сохранился, видимо, Острова и магия Лешего сделали его тело нетленным, так что он выглядел так, как будто умер полчаса назад.

Но никаких сомнений в том, что Рюрик труп, быть не могло. Кожа у древнего варяга была молочно-белой, а на горле была заметна огромная рваная рана, чуть замаскированная какой-то старинной косметикой...

Мы все, как зачарованные, пялились в ладью, забыв обо всём на свете. Тая тоже заметила рану на шее Рюрика и указала на неё:

— Смотрите! Ему как будто кто-то перегрыз горло, громадными зубами... И у женщин тоже самое...

Женщин в ладье лежало целых трое. Все в ярких длинных платьях и золотых украшениях. Женщины тоже явно были мертвыми, хотя их тела сохранились нетленными, как и труп самого Рюрика.

Две женщины были совсем юными, каждой не больше двадцати. Маленькая эскимоска или индианка вообще напоминала девочку. Другая женщина внезапно оказалась негритянкой.

И у эскимоски, и у негритянки на горле на самом деле были лютые раны — такие же, как и у Рюрика. Как будто их порвал громадный пёс.

А вот третья женщина была блондинкой, старше остальных, вероятно того же возраста, что и Рюрик. У блондинки горло было не разорвано, а перерезано — через её шею, прикрытую длинными бусами, тянулась совершенно ровная алая полоска.