Гидра-2. Криминальные истории 60-х - Васильев Анатолий Григорьевич - Страница 8

Но и как следователь я скажу то же самое. Государство совсем не заинтересовано, чтобы его граждане воровали государственное, то есть народное добро и сидели в тюрьме. Чем меньше у нас будет преступлений, чем меньше у нас будет воров, тем лучше всем нам, тем лучше государству. И поэтому, собственно, я и пришел сюда, к вам, пришел рассказать все, что случилось с Акимовым, на его примере предупредить повторение подобных случаев, постараться не допустить совершение нового преступления. Я думаю, и это, наверное, так и есть, что здесь сидят честные люди и добросовестные работники. На это я и рассчитываю и надеюсь, что больше мы не встретимся на аналогичном собрании.

Я прошу меня извинить, так как я несколько уклонился от того, что я хотел вам сказать. Я хотел сказать вот еще о чем. О необходимости постоянного контроля. Если бы был у вас хорошо налаженны учет и контроль — который, кстати, предусмотрен инструкцией о проведении ревизий складов, — если бы вовремя была проведена у Акимова инвентаризация или хотя бы просто надлежащая ревизия, не было бы уголовного дела, не сидел бы, может быть, и Акимов на скамье подсудимых и не было бы этого собрания. Воровство Акимова было бы вскрыто в самом начале. Сумма похищенного не могла бы быть большой, и, следовательно, никто бы не стал возбуждать уголовное дело. Взыскал бы райпищеторг ущерб, наказали бы в дисциплинарном порядке Акимова, предупредили, в худшем случае — уволили или перевели на другую работу, и этим бы дело кончилось. Был бы сохранен честный человек государству, муж — жене, отец — детям, а райпищеторгу — работник. Но контроля не было, Акимов спокойно воровал, не боясь, что может быть разоблачен.

Я считаю, что на этом собрании вы все должны не только высказать свое отношение к преступлению, совершенному Акимовым, но и обсудить недостатки, которые существуют в райпищеторге, если они есть, которые мешают вам всем нормально и спокойно работать и которые однажды для кого-нибудь из вас могут оказаться роковыми, хотя я думаю, что такого не произойдет.

Я сел. В зале стояла неподвижная тишина. Затем кто-то пошевелился, кто-то кашлянул. Секретарь, склонившись над столом, быстро писала протокол. Встал директор.

— Товарищи, кто хочет высказаться? — спросил он. Никто ничего не ответил. Все сидели и молчали. — Кто хочет сказать? — вновь обратился он к присутствующим.

Встала молодая женщина.

— Смирнова — моя фамилия. Я работаю бухгалтером склада № 1. Я не знаю, что произошло с Акимовым, не видела. Но раз доказано, что он воровал, пусть отвечает. Если его будет судить суд, пусть и судит по закону, пусть дает, что заслужил. Я хочу сказать о другом. Порядки у нас в райпищеторге не совсем правильные еще. Я так считаю. Может, я не права, тогда пусть об этом скажут другие. Я хочу сказать о нашем складе. Помещение нашего склада старое, не совсем приспособленное к хранению товаров. Во время дождя в некоторых местах крыша склада протекает, проветривается склад плохо, в нем очень сыро. Товары, естественно, портятся. Вот недавно привезли к нам на склад кашу гречневую, полуфабрикат. В продаже она идет плохо, лежала у нас на складе. А на днях мы посмотрели с Бойковой Надей эту кашу, она вся покрылась плесенью от сырости. Пускать в продажу ее нельзя, может быть отравление. Ее нужно списывать. А каши этой у нас на несколько тысяч рублей. В прошлый раз рыбу копченую списывали, теперь кашу. Списываешь, а у самой сердце кровью обливается: люди готовили ее, сколько труда вложили, а мы все сгноили. Сколько денег государственных на ветер. Правильно ли это? Нет, не правильно. Нужно что-то делать, Иван Сергеевич, — обратилась она к директору торга. — Так дальше нельзя. Комиссию образовать и списать испорченные товары просто и легко, а надо не допускать порчу, надо отремонтировать склад. Под видом испорченных товаров можно списать и качественные. Было ведь такое у Акимова. У меня все. — И она села.

— Вопрос о ремонте склада перед исполкомом мною поставлен еще в прошлом году, но они говорят, что сейчас нет на это средств, — сказал директор торга, вставая. — Кто хочет еще что-либо сказать?

Следующим выступил заведующий магазином. Он говорил о недостатке транспортных средств для подвозки продуктов, о поломках холодильной установки в магазине, еще о чем-то, о том, что Акимов за совершенное им преступление пусть отвечает по закону, что своим преступлением он подвел весь коллектив торга, что-то говорил еще… Я слушал его невнимательно, так как думал о том, что необходимо написать представление в исполком и, может быть, даже в райком о необходимости срочного производства ремонта складов райпищеторга.

Выступили еще несколько человек, которые осуждали преступление Акимова, предлагали направить в народный суд представителя от торга общественным обвинителем. Собрание избрало общественным обвинителем заместителя председателя профсоюзного комитета Богомолова В.А.

По возвращении в прокуратуру я доложил прокурору о проведенном собрании и предложил написать представление о ремонте склада райпищеторга.

— Хорошо, подготовьте проект представления. Обсуждение в коллективе было полезно, — ответил он.

ДРАКА НА ТАНЦПЛОЩАДКЕ

Рано утром в понедельник дежурному райотдела внутренних дел позвонил из деревни Крюково участковый уполномоченный Воронов. Он сообщил, что в воскресенье вечером на танцплощадке возникла драка, в которой приняли участие молодые парни. В результате имеются потерпевшие. У одного выбиты зубы, у другого сломана рука. У многих — ссадины и шишки. И вот теперь следователь прокуратуры Сазонов ехал в деревню, чтобы на месте оперативно разобраться со случившимся и принять необходимые меры.

— Участковый уже выяснил, кто дрался, то есть виновные установлены, — сказал ему перед отъездом прокурор. — Но все равно внимательно все расследуйте.

В деревне автомашина сразу подъехала к зданию сельсовета, одну из комнат в котором занимал участковый инспектор. Он спал, сидя за столом. От стука двери проснулся, встал.

— Почти всю ночь пришлось работать, — сказал он.

Сазонов попросил участкового подробно рассказать о случившемся.

— По субботам, воскресеньям у нас в клубе проводятся различные мероприятия: концерты, кино, танцы, — начал свой рассказ участковый. — Вчера были танцы. Я присутствовал там с самого начала. Поскольку вечер был душный, теплый, то люди перешли из клуба на танцплощадку и танцы продолжались на улице. Все было спокойно. Я последил некоторое время. Потом решил пройти по деревне, посмотреть, как дела. Затем сюда, в сельсовет. Со сторожем посидели, покурили. Отсутствовал я не больше часа. С танцплощадки доносилась музыка. Я уже хотел вернуться, посмотреть, все ли там в порядке. Вдруг послышались крики, визг, музыка оборвалась. Я понял, что там что-то случилось, и побежал туда. На танцплощадке была драка. Дрались молодые парни. Некоторые были с палками. Девушки, другие парни их удерживали. Я всех знаю и запомнил, кто что делал. Поэтому потом мне легко было с ними разговаривать. Вовремя прибежал. Я сразу дал свисток, вытащил пистолет и выстрелил вверх. Все побежали в разные стороны, среди убегающих я увидел Мохова Николая. У него все лицо было в крови. На земле остался лежать Дронов Петр. Его я отвел в медпункт. Пришла сестра. У него оказалась сломана рука. Огромная шишка на голове, синяки на теле. Я пытался с ним поговорить, но он ничего не мог толком сказать. Таращил на меня бессмысленные глаза и издавал бессвязные звуки. Он был пьян. Сейчас он находится там, в медпункте. Нашел я и Мохова. Тот спал надворе около своего дома. Разбудить мне его не удалось. Он тоже был пьян. В таком же бессознательно пьяном состоянии находились и некоторые другие участники драки. От них мне ничего не удалось добиться.

Девушки, трезвые парни рассказали, что вначале эти ребята вели себя нормально, танцевали. А потом, наверное, выпили. Стали, качаясь, ходить по танцплощадке, задираться. Дронов ругался нецензурно. Ему сделали замечание. Мохов сказал, чтобы он заткнулся. Дронов ударил его. Тот упал, ударился лицом о скамейку. Выхватил штакетину и бросился на Дронова. Сразу образовалась общая свалка, которую я и застал. На танцплощадке я нашел две палки-штакетины, одну из которых бросил Мохов. Вот, собственно, и все, что мне удалось установить, — закончил свой рассказ участковый Воронов.