Любовь против (не)любви (СИ) - Кальк Салма - Страница 42

— А как иначе, скажи, я могла бы быть с Саймоном? Только выйдя замуж!

— Что? — слова у Катерины закончились.

То есть, цивильные слова. Остались только те, которыми бранились Дэнни с Чедом, когда делили деревяшку.

— Саймон же не мог на мне жениться, не было у меня столько приданого! Он же был наследником Торнхилла! Это он привёз Айви и уговорил его взять меня в жёны, а меня — выйти за него! Он обещал, что я быстро стану вдовой, и что он признает всех детей, которые у меня родятся, и что я буду заниматься хозяйством Торнхилла всегда, какую бы родовитую жену он не взял!

— Что? — в третий раз изумилась Катерина. — Маленький Хью и Мэгги — дети Саймона?

Приличный человек Саймон Торнхилл, говорите? А что ей доведётся узнать о Сэмюэеле?

— Нет, — прорыдала Дороти. — До свадьбы я не забеременела. А после он почти не приезжал сюда. Только раз, один раз мы встретились, но я уже была беременна от Хью. А потом он просто проходил мимо, будто не знает меня, совсем! А потом приехал, и позвал. И в ту ночь, когда на замок напали, мы были вместе. Я просила, чтобы меня убили вместе с ним! Но два выродка, младший Телфорд и его кузен, сказали, что я слишком хороша, чтобы убить меня просто так, — она вновь опустилась на землю и заревела в голос.

— Они насиловали тебя? — тихо спросила Катерина, взяв Дороти за плечо, и та только кивнула.

Вот ведь, теперь жалеть её ещё, дуру эту! Но не пожалеть невозможно.

— И теперь ты приезжаешь от них, такая важная, и ходишь тут, и приказываешь!

— Меня зовут Джеймс Телфорд? Или Рональд Морни? Или я что-то перепутала? Или я тот Саймон, который не взял тебя в жёны, но отдал другому, чтобы потом безнаказанно пользоваться самому? — спросила Катерина как можно более сурово.

— Да что ты вообще знаешь о жизни! Только берёшь, от всех — от милорда, от Саймона, а теперь ещё от Телфордов!

— Что я знаю, да? А ты знаешь, почему я ничего не помню? — Катерина взяла Дороти за плечо уже совсем не ласково и повернула лицом к себе.

— Да прикидываешься ты, всё ты помнишь, как можно не помнить?

— Говорят, я была мертва. Я не верю, потому что разве так бывает, чтобы мёртвый вдруг ожил, встал и пошёл? Только в священном писании, а мы все — просто люди, обычные люди. Меня вернула к жизни госпожа Мэгвин, всех ей благ, иначе мы с тобой тут бы сейчас не разговаривали. И Торнхилл так бы и лежал в руинах. А это — мой дом. И люди, которые здесь живут — это мои люди. Я буду о них заботиться. И я буду им приказывать, понятно? — Катерина ещё и слегка встряхнула глупую бабу. — И тебе буду, пока ты здесь. И не смей больше фыркать на меня, и рожи корчить тоже не смей. У тебя дети маленькие, а ты дурью маешься! Детям нужна нормальная, здоровая мать, в уме и трезвой памяти, а ты что такое? Я не верю, что ты не любишь своих детей!

— Люблю, — прошептала Дороти. — Как их можно не любить?

— Слава богу, наконец-то я слышу от тебя разумные слова, — кивнула Катерина, и потянула её вверх.

Дороти была высокой, физически здоровой и сильной, тщедушному телу Кэт её не поднять. Но она послушно поднялась сама.

— Вытирай слёзы и ступай к детям. И когда ещё захочешь сделать глупость или сказать гадость — вспомни о них. Кому они будут нужны, если тебя не станет? Отцу, да, но как без матери-то! Ты им нужна, вот прямо сейчас!

Катерина повернула Дороти лицом к выходу с кладбища и легонько подтолкнула в спину. Та пошла, всхлипывая и не оглядываясь.

Когда Дороти скрылась за деревьями, Катерина села на какой-то пригорок и заплакала сама. О себе и своей судьбе, об оставшихся в далёком доме детях, о судьбе Кэт, о несчастной Дороти и всём этом несчастном мире.

23. Чтобы никто не увидел

Весь остаток того дня Катерина ходила, как в воду опущенная — никак не могла прийти в себя после разговора с Дороти. Отвечала на вопросы, трясла на улице и чистила одеяла — магией и снегом, что-то ела, что-то пила. Джон сунулся было к ней, но она вежливо попросила оставить её в покое. С кладбища её увёл именно он, и у него больше никаких вопросов не возникло. Мужики-работнички попытались позубоскалить, и были сразу же жёстко отправлены работать, и больше попыток не было.

Роб не появился, и гонца от него не было — Джон изрядно беспокоился, и Майк тоже беспокоился, это было заметно невооруженным глазом.

После ужина Катерина поднялась к себе, и там уже её поймала Грейс. За весь день у них ни разу не получилось остаться вдвоём, поэтому Дороти они обсудить не успели.

— Миледи, чего вам наговорила эта полоумная?

— Ты о ком? Неужели о Дороти? Вы ведь дружите?

— Дружим-то дружим, и жаль мне её, и ни за что не хочу себе такой судьбы. Но всё равно, зачем вечно оплакивать то, чего толком и не было? Ну, любила она милорда вашего брата, крепко любила, но что ж теперь, жизнь-то идёт! Я не знаю, так ли плох господин Айви в мужьях, как она старается показать, но как хозяин он очень даже ничего. Могло быть и хуже — припасов-то милорд Грегори повелел оставить впритык, сказал — нечего мятежникам жировать. И никто с голоду не умер, а уже, считай, перезимовали, хотя до нового урожая ещё тянуть и тянуть. И детей он любит — только днём сегодня я видела, как с маленьким Хью по двору ходил, да всё ему показывал-рассказывал, а потом ещё и в седло к себе брал, когда в деревню ездил. Ну что теперь? Эх.

— Ей досталось от Джейми и Рональда? — спросила Катерина.

— Да, — мрачно кивнула Грейс. — Джоан рассказала, что они её за ноги тащили — по гальке и мелким камням в замковом дворе, и стекло разбитое там ещё было, из кабинета милорда вашего отца. Там-то вся её красота и осталась, а была ведь — глаз не отвести!

— Да она и сейчас красива, ну мало ли, что у кого с лицом!

— Вы просто не помните. Я понимаю, почему милорд Саймон на неё запал — она в Прайорсли была самая-самая, — вздохнула Грейс.

Да-да, а ты, похоже, всегда терялась на её фоне.

— Ничего, она жива и, как я понимаю, в целом здорова, — психически-то нет, но тут Катерина пока не понимала, чем помочь, — и дети у неё здоровы, и муж не бросил после всего, а мог бы.

— Мужа тогда крепко избили, тоже еле на ноги поднялся, — покачала головой Грейс. — Ох, не знаю, что не поделили лорд Грегори с лордом Сэмюэлем, но — столько вреда и от скоттов не всегда было. Ну, придут, ну, пограбят, ну, сожгут пару-тройку домов в деревне, да их быстрее заново отстроить, чем эту махину, — она кивнула в ту сторону, где находился замок.

Тьфу ты, замок и скотты. Точнее — один, раскрасавчик, которому она обещала принести еды. И совсем забыла — с Дороти и остальными. И как же теперь быть?

Довериться Грейс? Или наоборот — камеристке будет безопаснее ничего не знать? Или уже то, что она служит Кэт, в случае чего сыграет против неё?

Как бы сделать, чтобы её никто не увидел! Но это невозможно в здешнем мирке глаз, ушей и прочего сверхъестественного, иногда же на ровном месте подслушивают и подглядывают, даже там, где это невозможно, потому что привыкли жить друг у друга на голове!

Точно, сверхъестественное. Иллюзии, невидимость и вот это всё. Что же, наверное, она готова рискнуть. После всего, услышанного сегодня, нужно было что-то сделать, куда-то выплеснуть скопившееся гадкое отношение к этому гадкому миру. Натянуть всем нос? На глазах у всех сделать что-то, о чём не узнают?

В любом случае, попытка — не пытка.

Пришла снизу Милли, взахлёб рассказала, как Дороти гоняла внизу парней-работников — Чарли и ещё пару таких же оболтусов. Загнала спать и велела из залы до утра даже носа не показывать, а уж на кухню и тем более не заходить. Это всё было Катерине очень даже на руку.

Девы уснули, а она выбралась из постели, оделась, магически сдвинула засов на двери. Обернулась к кровати. Получится ли представить, будто она там спит? Вот так, под одеялом. И коса рядом, концом на подушке. Рыжая, как положено. Ну, если не получится — можно ведь потом сознаться, той же Грейс. А пока — вперёд! Тихо выйти, и запереть дверь.