Любовь против (не)любви (СИ) - Кальк Салма - Страница 23

Дальше в стопке лежали ещё две книги. Одна из них оказалась жизнеописанием некоей королевы Старшего Народа по имени Гвиневер, тоже с чудесными иллюстрациями. Вторая — сборником сонетов. И Грейс сообщила, что многие экземпляры Кэт знала наизусть. Эх, бедная Кэт, выходит, знала множество образцов любовной лирики, да кому она тут нужна, та любовная лирика! Сама Катерина в юности тоже любила красивые стихи, и тетрадочка специальная у неё под них была, туда ещё вклеивали цветы, вырезанные из открыток. Да только где ж теперь та Катерина?

А вот, кстати, и тетрадочка. Что, неужели прямо дневник? А похоже. Записи явно сделаны одной рукой, и даты написаны, и рисунки встречаются — цветок, кошка, птичка, дерево, ещё цветок. Все цветы, конечно же, розы. Эх, нужно садиться и всё это читать.

— Грейс, у нас здесь есть письменные принадлежности?

— Как не быть-то, есть! В левом ящике стола. И перья, и ножик, и чернила.

Ох, вот ещё не хватало — вспоминать, как пишут чернилами. Но придётся.

Из принесённого Джоном оставалась шкатулка. Катерина взяла её в руки — маленькая, с пол-ладони всего, деревянная, резная. Рисунок на крышке — конечно же, розы, что ещё могло быть у этой особы? Крышка плотно прилегала к самой шкатулке — ни единого зазора, и отверстия для ключа нет.

— Грейс, а о шкатулке этой что скажешь?

— Вы и правда-правда не помните? Это же матушка ваша, леди Гвен, оставила вам с наказом — открыть, когда и если станет совсем плохо. Вы хотели открыть, когда пришёл лорд Телфорд с войском, но не успели, а потом вас ни на мгновение не оставляли одну. И вы надумали рискнуть уже здесь, и попросили милорда Джона привезти шкатулку сюда. И он привёз! — в глазах Грейс горел восторг.

— И я умела это открывать? — усомнилась Катерина.

— Вы говорили, что сможете, — а Грейс не сомневалась.

Вот ведь! Если Кэт могла, значит, тело может что-то помнить? Или не помнить?

Катерина взяла шкатулку обеими руками, зажмурилась, прислушалась. Мэгвин говорила, что спящие артефакты могут пробуждаться, если им дать силы, а некоторым — ещё и крови.

Шкатулка приняла силу, но — ничего не произошло. И второй заход тоже ничего не дал, дурацкая коробка просто поглощала всё, что ей давали, как пылесос мелкий мусор. Тогда Катерина решилась на крайние меры.

Булавка была — на серебряной застёжке, которой скреплялся лиф платья. Катерина вздохнула — и ткнула булавкой подушечку пальца. Показалась капля крови. И куда её теперь? Может быть, туда, где у нормальных шкатулок замочная скважина?

Она вытерла палец о то самое место и не успела ещё его отнять, как мелкая ерундовина засветилась. Тихий щелчок — и крышка отскочила.

В деревянном ящичке лежали: наполненный чем-то синим стеклянный флакон, кожаный мешочек, тоже полный, и свёрнутый в трубочку лист бумаги — судя по всему, тонкий и длинный.

Катерина встретилась взглядом с глазами Грейс — такими же удивлёнными, как у неё самой.

— И что это? — начала было она, но, как водится, завершить не дали.

Снова стук в дверь, разрешение войти, и — Рональд собственной персоной. Пока Грейс открывала, Катерина сунула шкатулку в поясную сумку — благо, та позволяла.

— Кэт, я пришёл проводить тебя на ужин. Чтобы с тобой снова что-нибудь не случилось.

— Хорошо, Рональд. Но тебе придётся подождать — я возьму свои столовые приборы.

Одобрительный кивок Грейс показал, что она права. Камеристка тут же нырнула в один из сундуков и достала кожаный чехол, в котором лежали ювелирной работы ложка, вилка и столовый нож. Ручки у всех трёх предметов были костяные, резные — с мордами зверей, а вместо глаз — янтарные бусины. Вот так уже можно и за стол, и хищный взгляд, брошенный на вилки-ложки Рональдом, подсказал, что он оценил свалившееся на Катерину богатство.

И можно было отправляться.

Вечер пролетел, как одно мгновение.

Свекровь к ужину не вышла, и демонстрация вилок-ложек была произведена главным образом для мужчин. Лорд Грегори сидел мрачный и не удостоил Катерину даже и взглядом, о чём она, впрочем, не жалела. И всё время разговаривал с Джоном о каких-то грядущих посевных работах. И казалось, что Джон понимает в тех работах больше отца — что для них есть, а чего не хватает. Рональд шептался с Джейми и поглядывал на тот нижний стол, где сидели служанки — прачки и кухарки. А Роб опоздал, и с ходу принялся восторженно рассказывать о жеребце невероятной красоты, от которого народился жеребёнок, и что того жеребёнка нужно непременно купить.

Еда была по-прежнему вкусная. Впрочем, как может быть иначе, если хозяйка любит поесть? И Питерс, кажется, решил с Катериной дружить — принёс сметаны в мисочке, пусть миледи попробует — годится ли, и под занавес — тех самых груш в меду, которые так любит леди Маргарет. Сметана оказалась превосходной — густой и свежей, а груши, на вкус Катерины — слишком сладкими. Впрочем, она всё равно поблагодарила.

И как только закончила есть, то сразу же поднялась — пусть мужчины дальше сами, если что.

— Братец, проводи свою супругу до её покоев, и приходи в мой кабинет, — сказал Джон.

— Будем пить? — разулыбался Роб.

— Будем разговаривать, — ответил тот без улыбки. — Пить и кроме нас есть, кому, — и кивнул на Рональда с Джейми, они как раз требовали, чтобы им принесли чего покрепче.

— И какой масти тот жеребёнок? — спросила Катерина, когда они вышли из зала.

— Рыжей, Кэт, прямо живой огонь! Хочешь посмотреть?

О нет, Катерина не была уверена, что хочет. Но…

— Да, хочу, — кивнула она.

Раз здесь жить, то — нужно приучать себя к лошадям.

— Отлично, отлично! Завтра днём съездим, хорошо?

Опять же, хоть выбраться из замка да осмотреться!

— Да, хорошо. Ты придёшь сегодня?

— Я бы уже и остался, — подмигнул он, — но Джонни что-то захотел от меня.

— Наверное, по делу, — пожала плечами Катерина.

— Уж конечно, у него не бывает иначе! А лучше бы просто так, право слово! Но я приду, непременно приду! — он поцеловал Катерину и припустил по коридору обратно.

Что ж, у неё есть некоторое время, и это хорошо.

В гостиной Катерина включила много магического света, достала шкатулку и снова её открыла — теперь уже просто, без танцев с бубном. Шкатулка открылась.

Первым делом она взяла тот самый микроскопический свиток бумаги и развернула. Может быть, там инструкция?

Да, если и не инструкция, то что-то, очень похожее. «Для приготовления сонного напитка взять три кристалла небесного цвета и опустить их в стакан вина или воды, и проспишь до следующего восхода либо заката». Какая полезная вещь, невероятно. Так, а что там ещё?

Оказалось, что если хочешь спать недолго — то кристалл можно взять один. А если хочешь уснуть и проспать длительное время — то пять, или семь, но не более, потому что и так тебя могут принять за умершего. А если больше восьми — то, скорее всего, уже и не проснёшься.

Катерина посмотрела — да, флакон оказался полон мелких, как крупинки сахара, синих кристаллов. И вот этих — три штуки? Сложно не переборщить. Но кому легко, как говорили Володя и Наталья?

Ладно, что там дальше?

А дальше оказалось ещё лучше. Чёрный порошок в мешочке снимал боль — и тоже нужно было отсчитывать крупинки, потому что при передозировке можно утратить не только ощущение боли, но и чувствительность вообще, и никогда уже её не восстановить. Также можно присыпать этим порошком раны — и они должны были чудесным образом затягиваться. Полезная вещь, как ни погляди.

А почему — открыть в трудный час? Выпить и прикинуться мёртвой? Или — напоить кого-нибудь?

Хорошая идея, между прочим.

— Грейс, у нас есть вино?

— У нас — это в сундуках? Нет, — замотала та головой.

— А в замке?

— Наверное, есть. А вам зачем?

— Затем, что моему супругу не мешает хорошенько выспаться, — усмехнулась Катерина. — Рискнёшь достать?

— А рискну, — Грейс встала и гордо выпрямилась. — Я знаю, кого попросить. Сейчас будет, — она с воодушевлением на лице выскользнула в тёмный коридор.