Лето, в котором нас не будет (СИ) - Летова Ефимия - Страница 36

— Целитель сказал, минут пятнадцать ещё желательно полежать, — раздался голос откуда-то справа. — Как вы себя чувствуете?

Я повернулась на этот голос и увидела лежащего почти рядом — ну, метра два нас всё-таки разделяло, так что можно было не дёргаться и не волноваться о приличиях — темноволосого красавчика. Половину красавчика: на его лице тоже имелась белая повязка, закрывавшая всю правую половину очаровательной физиономии, но даже с одной левой он был хорош. Пышные ресницы, тёмные волосы — уж не укладывает ли он их, смачивая у корней пивом?.. И глаза вроде бы серые. Это мигом меня отрезвило.

— Во всяком случае, жива. Что с нами случилось?

— Досадный несчастный случай, к моему полнейшему сожалению. Позвольте представиться, прекрасная малье — Армаль Гийом, — он улыбается половинкой рта. Такие губы называют "чувственными", впрочем, всё-таки до женской пухлости они не дотягивают. Если бы голова соображала лучше, я бы, наверное, рассмеялась комизму официального знакомства в лежачем положении. Гийом, Гийом… не помню ничего конкретного, но фамилия знакомая, на слуху.

Красавчик с изысканными манерами и благородным происхождением — Аннет умрёт от зависти. Впрочем, уверена, что она уже изучила биографии всех потенциально подходящих женихов из КБД, так что если Армаль есть в этом списке, уже к вечеру я буду знать о нём всё. При всех своих недостатках — надо признать, их было не так уж и мало — Аннет никогда не была жадной, и списки женихов, её маленький пунктик лет с четырнадцати, составляла сразу с расчётом на нас двоих.

А ведь надо представиться в ответ…

— Малье Флорис. Хортенс Флорис.

— Красивое имя под стать своей обладательнице, — он приподнимается на локте, серый глаз глядит лукаво. — Так как вы себя чувствуете, малье Флорис? Голова не кружится? Не надо позвать целителя?

— Не думаю, что сейчас я особенно красива, — вот ведь льстец, глупо, пошло, но действует! — Что с нами случилось? Может, перейдём на "ты"? Мы, если я правильно понимаю, однокурсники…

— Конечно… Хортенс. Это всё моя вина. Моя, целиком и полностью. Готов замаливать её два последующих года! Но выскочка Стамп! Я полностью одобряю политику КБД, и всё же не мешало бы провести предварительный инструктаж для тех, кто пришёл из… кхм… другой социальной среды.

Да, Аннет непременно поставит звёздочку напротив имени мальёка Гийома, у них довольно много общего. Хотя Аннет любит блондинов…

Разрозненные кусочки случившегося наконец-то складываются в целостную картину.

— А-а-а, бой стульями? Точно. Там же был ты… и… и…

Я тоже приподнимаюсь.

— Ты заехал мне стулом по лицу!!!

— Совершенно случайно! — тут же уверяет Армаль. — Это всё Стамп, он же меня спровоцировал! А тебе просто не повезло очутиться рядом…. К счастью, целитель Уртус уверяет, что на твоём прекрасном личике не останется и следа. Да и на моём… Надо только чуть-чуть подождать!

— Чуть-чуть? — подозрительно спрашиваю я и наконец-то встаю с кушетки. Магицинский пункт КИЛ — а это, несомненно, он — поражает размерами: целый магицинский стадион! Впрочем, наверное, здесь проходят практику те, кто на втором курсе будет специализироваться на целительстве и донорстве. Зеркало здесь есть, огромное, почти в полный рост. Вероятно, нужно для каких-нибудь магицинских целей. Страшно сказать, сколько страшилок про обучение целителей поведала мне Аннет, была среди них и одна с зеркалом: якобы от какого-то зелья кожа становится прозрачной, целители пьют его и изучают в зеркалах расположение мышц на собственных же телах!

Я подошла к зеркалу — голова немного кружилась, но в обморок не упаду — и осторожно убрала компресс.

М-да.

М-да-а-а!

Я торопливо вернула компресс на место.

— К завтрашнему утру всё пройдёт без следа! — подал голос Армаль. Встал рядом. С одинаково залепленными наполовину лицами мы выглядели более чем забавно.

— Жаль, что этот Стамп попал в тебя только один раз! — с деланной сердитостью сказала я.

— Между прочим, мне хотели лечить только сотрясение мозга, — с притворной печалью сказал парень. — Синяки нам вовсе планировали сперва оставить, в назидание за неподобающее поведение. Можно подумать, мы уже не мужчины, а предметы мебели какие-то! За дуэли так вообще исключают или сажают на пять суток, и это ужасно несправедливо, я считаю. Какие цветы ты любишь?

Я не сразу поняла, что он спрашивает меня, повернулась и уставилась своим единственным глазом в его такой же единственный.

Серый.

Но оттенок не тот, светлее. И черты лица, голос, даже атлетичная, хотя и не лишённая некоторого изящества фигура — ничего общего, к счастью.

— Угадай.

— Лилии, — не задумываясь, сказал он, — Однозначно, нежные белые лилии, — и я против воли улыбнулась, решив, что если Армаль Гийом и есть в списке перспективных женихов Аннет, я обязательно его оттуда вычеркну. Имею право — всё-таки столь запоминающиеся и без преувеличений сногсшибательные знакомства случаются далеко не каждый день.

* * *

До дверей моей будущей комнаты меня проводила не директриса, конечно же, а уже знакомая служанка — молоденькая, остроносая, немного напоминающая любопытную таксу. По правде сказать, синева и припухлость вокруг глаза уже почти прошли, спасибо целительским зельям, так что в комнату я шла, уже немного успокоившись и примирившись с действительностью. Надеюсь, про утро и полное излечение целитель говорил не просто так…

Жилой корпус юных малье располагался отдельно от общего учебного, минутах в десяти пешим ходом. Его окружал пышный зелёный, местами уже пожелтевший сад — представляю, какая красота здесь будет весной и в начале лета! Аккуратные тропинки вымощены округлым гладким разноцветным булыжником.

— А это что? — кивнула я на странный неожиданно просторный одноэтажный дом с синими витражными окнами.

— Купальня, малье, — тут же отозвалась служанка.

…мыться в отдельном помещении..? Да уж, то ещё испытание. В школе у нас была небольшая ванная непосредственно в нашей комнате.

По словам разговорчивой директрисы Лестор, на первом курсе КИЛ училось около восьмидесяти малье — не будем придираться к происхождению и праву носить именно это благородное наименование — и столько же на втором. При этом жилой корпус был достаточно приземист, всего три этажа. Лисса, служанка, сообщила мне, что на первом этаже находятся комнаты для слуг и разных хозяйственных надобностей, а ещё — столовая. Поднявшись по каменной лестнице на свой второй этаж, я с удивлением обнаружила, что в каком-то бесконечно длинном коридоре не так уж много дверей, а ведь комнат должно быть не менее полусотни.

— Сколько человек проживает в одной комнате? — с нарастающим подозрением спросила я Лиссу.

— Восемь, малье.

Ско-о-о-лько?! Да быть такого не может, это же… Да даже слуги в таких условиях не живут! Восемь! Мы что же, друг у друга на головах стоять будем? А как же необходимое для занятий уединение и сосредоточение? Это какой-то низкопробный барак, мама упадёт в обморок… Впрочем, для этого нужно будет отправить ей письмо, так что в ближайшую неделю обморок ей не грозит. Я остановилась перед указанной Лиссой дверью, ощущая некоторое волнение в груди. И всё же… Это волнение, переживания сегодняшнего дня были настолько же целебными, как и целительский компресс от синяка. Так что — я не против поволноваться. Пусть даже стулом ещё раз попадёт, всё лучше, чем как тогда, дома.

Я толкнула дверь, рассудив, что стучаться в собственную комнату — это как-то уж слишком. Сделала шаг вперёд и оглядела внушительное пространство и уставившихся на меня девушек по очереди.

* * *

Несмотря на вечернее время, девушки всё ещё были в учебных форменных нарядах — сейчас я могла разглядеть их во всех подробностях. Коричневая плиссированная юбка до пола, коричневый жилет с крохотными серебристыми пуговками на пару тонов темнее, рубашка цвета топлёного молока с манжетами, брошки, одинаковые у всех, в виде белой лилии на золотом стебле. Аннет, выделявшаяся среди других чёрными блестящими волосами и достаточно смуглой кожей, вскочила со своей кровати, подбежала и порывисто меня обняла. Я тоже чмокнула её в щеку — вид у подруги был такой, словно без меня она умирала от смертной тоски и бытовых и моральных мук. Да уж, для Аннет с её привычкой с роскоши, а точнее — с её убеждениями о том, что роскошь необходима ей, именно ей, знатной, родовитой и благополучной, для "нормальной" жизни, как воздух, местная обстановка могла быть приравнена к обстановке тюремной камеры. Действительно, восемь кроватей, точнее, четыре двухэтажные спальные конструкции — кому-то приходится спать под потолком, с ума сойти! Рядом с кроватями стоят небольшие тумбочки. Вместо отдельных столов для занятий — огромный общий овальный стол на восемь мест. Пара диванчиков. Пара книжных шкафов. И… всё. Где шкафы для одежды?! И где уголок для отправления, хм, естественных надобностей? Неужели все бегают в ту самую купальню?!