Дети Солнца (СИ) - "Гаранс" - Страница 86

Вместо лагмана ответил Ларс:

— У Старого народа нет богов. Но жрец здесь живет, верно.

— Мне нужно с ним поговорить. Есть у меня одна надежда. Слабая, но есть. Возможно, мы своими силами управимся и с Арзраном, и с Растусом.

После совета отец сказал Хельге:

— Собирайся в дорогу, и остальным вели собираться. Завтра после трапезы выходим. Я вас провожу до Озера Ста Рукавов, оттуда до тетки доберетесь сами. Не горюй, конунг нас не оставит. Растусу и его колдунам не устоять против всего Скогара.

Хельга опечалилась. Впереди долгий путь через лес, потом недели, может быть, месяцы ожидания — что там получится у отца с конунгом? А полубоги из-за моря навсегда уйдут из ее жизни, останутся воспоминанием, сказкой.

Она вышла было прогуляться, но внезапный ливень — первый в этом году — загнал ее в дом.

Собраться было недолго. До ночи она промаялась бездельем, а ночь прошла муторно. Стоило забыться, и Хельга снова переживала тот день, когда поля тонули в тумане, а к стенам подступали враги. Отец был дома, он говорил: «Не бойся!». А потом появлялся Аксель Серебряный, веселый, полный жизни. И, посмеиваясь, рассказывал о победе, о том, что Сверри бежал. Хельга слушала его с радостью, но речи его чем дальше, тем больше темнели и запутывались, и в конце концов оказывалось, что это не Аксель вовсе. Хельга просыпалась в испуге, снова засыпала — и все повторялось. И всю ночь по дощатой крыше лупил дождь, как будто задался целью проникнуть в дом и заполнить его до краев.

Дождь не закончился и утром. Хельга встала на пороге, подставила ладонь под холодные капли. За мутной пеленой не видно было ни озера, ни луга. На дворе пузырились лужи, словно кто-то варил колдовское варево прямо на земле. Чтобы добраться до умывальника, подвешенного к торцовой стене, нужно было промокнуть и промочить ноги.

За столом на помосте, у первого очага, расселись Хельгин отец, Ансельм, Сегестус — Ларс, хозяин дома, и старик из Синяков, жрец Хейкки. Два последних — с влажными волосами, в сырых куртках. Темный от воды плащ Хейкки висел за его спиной, на лавке. С плаща натекла на помост лужа.

Хейкки спрятал лицо в кружку с Ларсовым пивом. Говорил он, опасливо обкатывая на языке каждое слово чужого наречия, и слова эти выходили у него сглаженные и обмусоленные, иногда до неузнаваемости.

— Ваши войны — это ваше дело. Нам здесь не интересен большой мир. Чем скорее вы уйдете и оставите в покое Ларса, тем лучше.

Хельга топталась перед очагом, не решаясь отвлечь отца. Он заметил ее:

— Чего тебе? Ты собралась? Сегодня никуда не едем. Грегер уже был на болотах — там теперь не пройти.

— О! — Хейкки вынул лицо из кружки и уставился на Хельгу, улыбаясь во весь свой беззубый рот. Он был совсем не такой, как у себя дома. Хельга не ожидала от него ни беспечности, ни веселья. Может, просто успел напиться? Хейкки широко загреб рукой, словно хотел поймать Хельгу. — Вот что я тебе скажу, лагман: ты сам как хочешь, а дочку береги. Девушкам из рода Хеймо опасно ходить по лесу.

Хельга поклонилась Хейкки:

— У нас беда, наш дом во власти колдуна. Помоги нам!

Отец нахмурился, а Хейкки поставил кружку на стол и рассматривал Хельгу, щуря глаза. Сказал тихо, уже без прежней веселости:

— Если бы у меня была такая власть, дочка! Если бы у меня была такая власть, в Синяках было бы полно народу.

Ансельм наклонился к нему через стол:

— Верно говоришь, Хейкки: что ты теперь можешь? Живешь одной ногой в могиле. Может, тебе кажется, что если твоей деревни уже нет, то и мир рухнул? Девочку тебе жалко? Потому что она на четверть крови Хеймо? А к девочке завалились колдуны вашего народа с разбойниками и спалили ее дом с домочадцами. Мы не просим тебя воевать с колдунами. Просто расскажи нам про Арво. Расскажи, как колдун твоего народа умудрился стать богом.

Хельга так и застыла. Вот, значит, что с домом! Вот почему отец уклонялся от расспросов!

Старик Хейкки пожевал губами, промычал что-то невнятное и наконец сказал:

— Арво-о? Вы-то толковали о каком-то Арзране. Арво-то да, известный… огнепьяница. Только он уже три века как сгинул.

— Огнепьяница? — переспросил Ансельм.

— А то. Любил огненные жертвы. Кончил плохо — да, как раз после того, как решил стать богом. — Хейкки посмотрел на Хельгу: — Ты видела Арво? Говорила с ним?

— Нет. Но он занял наш дом, погубил наших людей. Мне пришлось бежать от него.

— Сядь, — сказал Хейкки так, словно это он — хозяин дома. И Хельга послушалась, села на лавку между отцом и Ансельмом. Отец приобнял ее так, словно хотел оградить от всех сидящих за столом.

Хейкки сказал лагману:

— Следи за дочерью. Не давай колдуну подобраться к ней. — Потом обернулся к Ларсу: — Вот уж не думал, что доживу до такого. Колдун Арво вернулся. Да легче поверить в… — и неожиданно умолк.

— Мне не нужно твоих указаний, старик, — проворчал лагман. — Дочь чудом спаслась, и уж конечно я буду ее беречь. Скажи, что ты знаешь об Арво? Чем он опасен Хельге? Почему именно ей?

Хейкки молчал, смотрел исподлобья на лагмана и Хельгу, жевал губами. Тогда заговорил Ансельм:

— Мой долг сделать так, чтобы этот колдун, Арво он там или Арзран, больше не вредил людям. Ни здесь, ни за морем. Расскажи мне о нем, жрец. Расскажи что знаешь. Может, я придумаю, как с ним справиться.

Хейкки перевел на него взгляд сощуренных глаз:

— Рассчитываешь справиться с Арво? Ты? А кто ты такой? Откуда появился?

— Мы доверяем господину Ансельму, — сказал лагман — пожалуй, даже слишком быстро и твердо, словно спешил пресечь любые возражения. — Если бы не он, мы погибли бы.

Ансельм легко, одной рукой поднял большой кувшин с пивом и наполнил свою кружку и кружку старика Хейкки.

— Я пришел из-за моря по следам Арво. И я не успокоюсь, пока не лишу Арво возможности вредить людям. Любым людям, понимаешь? Что до моих сил… — Ансельм обернулся на Сегестуса. — Когда-то я мог многое. Теперь — не знаю.

Хейкки заглянул в свою кружку и отставил ее подальше, давая понять, что важный разговор лучше вести на трезвую голову.

— Понимаю. Для тебя всё равно, что дети Старого народа, что потомки ольмийских переселенцев. Ну, хорошо. Арво — тот самый колдун, что решил возродить Эйлями. Задолго до того, как первый ольмиец высадился на берега Скогара, мой народ был почти уничтожен чужаками с Западных островов. Наша матушка Эйлями, богиня жизни, решила увести оставшихся в леса и поделиться с ними своей силой. Ведь сила божества копится за счет народа. Однако огромной ее силы не хватило на всех, и Эйлями исчезла, ушла из мира. Многие из одаренных ею погибли: сила разорвала их плоть, как поднявшаяся по весне вода — плотину, и пролилась в леса. Те же, кто оказался крепче, живут до сих пор. Это не люди, не боги и не звери. Это не духи. Нельзя уподоблять их и колдунам, берущим силу без благословения божества. После гибели богини Старый народ стал потихоньку вымирать. Ведь наши жрецы только через нее общались с остальными богами и духами. Теперь они стали для нас недоступны. Мы оказались брошены в этом мире одни, без помощи и надежды.

— Но ведь ты жрец? — спросил Ансельм. — Чей? Раз у вас нет богов?

— Вряд ли ты поймешь. О таких делах я поговорил бы, может быть, с твоим жрецом. А может, и с ним не стал бы. Это наши дела, наши беды. Что вам до них?

— Насколько я понимаю, жрецы вашего народа умеют разговаривать с лесными. Просят у них помощи, а кое в чем, наверное, и сами помогают. Верно?

— Да. У любого народа есть свои мертвые. А у нас есть мертвые, а есть ушедшие в леса. Я… хм… помогаю и тем и другим. Ладно. — Жрец притянул к себе кружку и опорожнил ее залпом. — Так вот. Те из нас, кто держался своих обычаев, почитали род Хеймо. Хеймо был вождем и жрецом богини Эйлями. Он ушел за ней в леса, но дети его остались людьми. Много поколений желали вернуть связь с богами. И вот однажды отец Арво, прямой потомок Хеймо, уважаемый человек, жрец, получил обещание, что дети его выведут лесных к людям, воссоединят остатки старого народа, выгонят чужаков. Он уверял, что обещание дал ему сам Хеймо. Поэтому Арво воспитывали как будущего вождя, человека великой судьбы. В день совершеннолетия родичи представили его лесным. Все были воодушевлены — все ждали, что вот сейчас случится великий поворот в жизни народа.