Complete Maximum (СИ) - "Pocket Astronaut" - Страница 67

И док не выдержал в третий раз.

— Юнги, придержи его, он мне мешать будет.

— Иди ко мне, Чонгук, не смотри туда, — подцепляет его за здоровый локоть и мягко, но настойчиво тянет к себе.

— Почему не смотреть? Почему задыхается? Почему, док?!

Юнги морщится от всех этих воплей и от чувства острой неловкости перед доком.

— Дай он сам разберётся и объяснит, — давит на локоть уже ощутимо больнее, чтоб перестал дёргаться.

Тот затихает.

— Успокоился? Иди сюда, — заставляет усесться на диван.

Чонгук сверлит взглядом спину дока, который склонился над кроватью. Из-за него ничего не видно, Юнги не даст встать посмотреть, слышно только, как док тихо что-то говорит, руками делает какие-то махинации, откуда-то появляется трубка, Тэхён заходится слабым кашлем, док быстро что-то делает, светит ему в глаза, прощупывает там что-то, подкручивает на капельнице, смотрит в монитор, утвердительно кивает головой и, погладив того напоследок по голове, шепчет «Молодец», отходя.

— Док? Всё нормально будет?

— Ну, конечно, будет, Чонгук. — устало и снисходительно, — Он не задыхался. У него в горле трубка была от ИВЛ, чтобы лёгкие вентилировались, пока он самостоятельно дышать не мог, туда поступал воздух, он проснулся, мозг запустил процесс дыхания и ему стало слишком много кислорода, плюс слюна скопилась, а из-за трубки не было возможности её проглотить, потому и звуки такие издавал. Он запаниковал просто. Я если честно думал, что он к утру в себя начнёт приходить, поэтому и не переживал особо на этот счёт. Да и он под присмотром был. Ты его больше воплями своими напугал, чем всё остальное.

— А почему когда я проснулся от наркоза, у меня трубки не было?

— Тебя не надолго погружали, ты самостоятельно дышал.

Чонгук тушуется.

— А можно мне…

— Ну, валяй. Навряд ли ему нравится, что мы тут о нём в третьем лице, да, Тэхён? — улыбаясь, оборачивается.

— Да, не очень приятно… — хриплое в ответ.

— Пойдём, Юнги, — док кивает на выход, — если что зови, только поспокойнее, ещё пару раз так завопишь и у меня точно сердце откажет.

Чонгук уже не слышит последней фразы. Слышал бы, конечно, бы извинился. На негнущихся ногах подходит к кровати и смотрит наконец в эти карамельные. Пара дней прошла, когда он последний раз смотрел в них. А кажется, что вечность.

— Привет, — с трудом разлепив губы.

Чонгук бы поздоровался. Но получается только на колени рядом с кроватью опуститься и, вцепившись в его руку, наконец зарыдать. Слишком долго был сильным, хватит уже. Наконец прорвало плотину, вот они долгожданные слёзы и такое облегчение, словно этими мокрыми дорожками весь дёготь из души вытягивает. Кажется, слишком много слез, никогда столько не было, дыхание сбивается, громко всхлипывает, тщетно стараясь успокоиться.

— Эй, не надо, эй, — рука нежно гладит уткнувшийся в неё лоб, перебирается на мокрую щёку, — пожалуйста, Чонгук, не плачь так, — а голос такой будто сам ещё чуть-чуть и разревётся.

— Ну посмотри на меня хотя бы, я пизды ехал получать не для того, чтобы всю жизнь потом на одну лишь твою макушку смотреть.

Чонгук нежно целует его ладонь дрожащими губами, а та вся мокрая от слёз. Копил их так долго оказывается.

Поднимает взгляд. А Тэхён неожиданно тоже плачет, бегут мокрые дорожки, теряясь в волосах, впитываются в подушку.

— Ты то чего, — усмехается Чонгук сквозь слёзы, подползает ближе и тянется, чтобы аккуратно их собрать.

— Мне так обидно, что я отрубился и не видел, чем всё закончилось.

— Из-за этого плачешь?

— Нет, вообще-то из-за тебя, перестань реветь, я с тобой тоже плаксой так стану.

«Тэхён такой Тэхён».

— Прости меня, пожалуйста, ладно? Простишь?

— За что?

— Что втянул тебя. Что ты так из-за меня пострадал.

— Не из-за тебя. Не ты же меня бил.

— Но…

— Чонгук, для начала где мы и чем всё закончилось? Хосока поймали? Как вы меня нашли вообще, я телефон в машине чьей-то оставил, надеялся, вы догадаетесь и приедете как раз к Намджуну, — голос срывается, — бля, дай попить.

Чонгук, резво сбегав за водой, садится на второй половине кровати, подобрав под себя ноги, помогает Тэ приподняться и приставляет стакан к губам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я сам могу. — Слабой рукой отбирает стакан. — Бляяя, а почему болит так всё? — пьёт и смотрит вопросительно, а Чонгук сникает окончательно.

— Тебе рёбра сломали, операцию делали…

— Сука, всё-таки сломал, вот так и знал, что сломает, пидор.

Чонгук комкает в руках полы тэхеновой рубашки, смотрит на них.

— А с плечом что?

— Прострелили.

— Кто?

— Хосок.

— Вааау, так это ты получается меня от последней пули спас, мой рыцарь, блин жалко, что я отрубился, не видел ничего даже, — забавляется. Чонгук смотрит ошалело.

— А ты откуда знаешь, что от последней?

— Ну он… говорил, — заминается отчего-то, — в общем до того, как меня отрубило он говорил, что у него последняя пуля.

— Вы разговаривали? Он рассказал для чего всё затеял?

— А вы так ничего и не узнали? Чем все закончилось то?

— Намджуна подстрелили, но он жив, я поговорил с ним, убедился в том, что он неадекватный. Я так понял ему больше не я нужен был, он собирался меня вальнуть, потом Хоби, а потом себя. Хуйню какую-то устроил, кто прав, кто виноват, жили видите ли неправильно, давайте умрём.

— Психодел какой-то.

— Что есть, то есть.

— А Хосок? С ним что?

— Его сразу убрали.

— Как это сразу?

— Мы приехали на склад, кстати Джуна до этого нашли, отжав телефон у Чимина твоего, если бы не ты, хуй знает, может и не успели бы. На складе он был с кучей охраны и ты в луже крови лежал… — затихает. — Меня перекрыло, я полез всех расталкивать и всё, потом особо сам ничего не видел и не понял. Видел Хоби, он как-то странно на меня посмотрел, потом он меня подстрелил вроде, пока я прорывался. И всё. Потом меня Крис фейсом в пол и больше я ничего не видел. Орал там, как ебанутый, когда к тебе не пускали, и сам отрубился.

— Пиздец, и я всё пропустил. То есть вы с ним даже не разговаривали?

— Нет, мы бы и не успели особо. А вы разговаривали? Он говорил что-то?

— Давай потом об этом, ладно?

— Ну… ладно, конечно, — задумчивый взгляд из-под ресниц. — Бля, эти слёзы закончатся сегодня вообще или нет, — трёт лицо рукавом рубашки.

— А мы где? И как вы всё уладили? Я же правильно понимаю, что там как минимум один труп?

— Давай об этом тоже позже, ладно? Мне ещё нужно тебе кое-что рассказать.

— Ладно.

— Я люблю тебя, прости меня, пожалуйста, за всё, — смотрит побитым щенком.

— Перестань извиняться, ей богу, раздражает.

— Но я же виноват.

— В чём ты, блять, виноват? В том, что вытащил меня оттуда?

— В том, что втянул тебя, если бы не я, ты бы никогда в жизни…

— Забудь нахуй это слово, пожалуйста. Вы в этом очень сильно с Намджуном похожи твоим, зачем искать виноватых там, где их нет? Почему ты вечно на себя всё гребёшь, прям как Хосок этот, — не обращает внимания на миллион вопросов, появившихся во взгляде. — Я последний раз тебе напоминаю, что я взрослый, адекватный человек, я сам принимал решения. Во всём, что касалось наших отношений я всегда делал решающие шаги первым. Кроме твоего визита в казино. Я тебя первый поцеловал, я тебя первый, извините, выебал, я потащил тебя на свидание, я первый в любви признался, я тебе, в конце то концов, отношения сам предложил. Я тебя вырубил и сам к ним поехал. Это моё было решение, меня никто клещами не тащил. Я просто понял, как сделать так, чтобы все закончилось удачнее, чем пиздецом, и сделал. Это для тебя хоть что-то значит? У меня, извините, считаю необходимым напомнить, немного пошла сейчас жизнь по пизде, и мне нужен рядом человек, который будет любить меня и считать равным, мне не нужно, чтобы ты смотрел на меня вечно извиняющимися глазами. Понимаешь? Нам теперь с этим всем жить и нужно научиться об этом разговаривать нормально и спокойно. По-другому не получится, Чонгук. Если собираешься извиняться по сто раз на дню и заниматься прочей вот этой херней, то может нам лучше паузу взять? М?