Complete Maximum (СИ) - "Pocket Astronaut" - Страница 62

Крис не обращает внимания на то, что Чонгук буквально задыхаться начал на этих словах, его затрясло, как от холода, он начал что-то лепетать и ещё сильнее порываться встать, вяло борясь со снова придавившей его к подушке сильной рукой.

— Ты вместо того, чтобы скатываться в истерику с мыслями бы собрался. Я сделал как ты и просил. Вы теперь оба считаетесь зверски убитыми психопатом Чон Хосоком, который устроил перестрелку с вашей охраной, а когда все друг друга перевалили, добил остальных, поджег склад и застрелился сам. Тебе бы с этим разобраться, зачем оно всё вообще было? Ты точно не на эмоциях это придумал? Потому что логики пока не вижу. Это будет греметь во всех новостях, вам нужно убраться нахрен из США, я понимаю, что пути отступления готовит Юнги, но действовать надо быстро, проверь всё, созвонись со всеми, подумай ещё раз насчёт компании, мы готовы если честно взять деньгами, к чему такие жертвы, все же живы. Вот об этом подумай. — заглядывает в глаза. — И о том, что, правда, его спас, забрав последнюю пулю себе. — добавляет, убедившись, что на взгляд отвечает.

— Почему… почему спас то? Я его втянул. Я даже не знаю, кто меня подстрелил, кто Хосока убил, я запаниковал и ничего не понял. — с мольбой в голосе, потому что «ну объясните нормально хоть кто-нибудь».

— У него в обойме была одна пуля, Чонгук, он скорее всего ждал, что Намджун притащит тебя полудохлого туда и тот у тебя на глазах ему эту пулю в лоб всадит. Слишком уж демонстративно он там стоял и явно нашего появления не ожидал совсем. Он тоже, мне кажется, не совсем адекватный был, обидно, конечно, что понять не удалось, почему он так поступил. Но что есть, то есть. Одна пуля, как бы тупо это не выглядело, Чонгук, и когда всё это месиво началось, когда он тебя увидел, он уже готов был выстрелить, я буквально видел, как он ждал, когда же ты наконец на него посмотришь, и даже если бы мы на поражение стрелять в него начали, по рукам даже, как с Кимом, не было никакой гарантии, что он не успеет на курок нажать. Даже на простреленной руке мышцы могут инстинктивно сжаться и сустав сработает, дёрнувшись. Ты, конечно, вообще всё через задницу сделал, когда всех наших растолкал и вперёд кинулся, но ему пришлось руку поднять и в тебя пальнуть, а пуля одна была, и на Тэхёна у него не хватило уже. Это была его самая главная ошибка. Не удивительно, что ты ничего не понял, там всё буквально в пару секунд произошло.

Я тоже не знаю, кто его убил, если честно, его тело будут подменять на экспертизе, потому что пуль всадили слишком много, чтобы кто-то поверил что он сам застрелился.

— Так это он меня, значит, — тупой застарелой болью, усиленной непониманием, почему же так, по мозгам, — А уронил… уронил ты меня зачем? Я думал это чтобы я не видел, что с Тэхёном что-то. Я и выстрел слышал с той стороны, уверен был, что он стрелял.

— Ну я рискнул предположить, что не нужны тебе воспоминания, где твоего близкого человека, хоть и оказавшегося пидорасом, пулями прошивает. Поверь, это ни разу не эстетично выглядит. А выстрел, не знаю, там их слишком много было.

Чонгук смотрит долго. Задумчиво. Крис спокойно выдерживает его взгляд.

Как человек, работающий всю жизнь киллером, может быть настолько гуманным и думающим об окружающих? В голове не укладывается.

— Ты ко всем клиентам так относишься?

— Не думай слишком много, Чон. — улыбается в ответ и, сжав напоследок плечо, убирает руку, отметив, что тот перестал дёргаться.

— По поводу компании я не передумаю. Или она вам не нужна? Я не понимаю, чего ты менжуешься.

— Ну, просто всё хорошо закончилось, я не хочу отбирать у тебя дело всей жизни. Я погуглил тебя, ты интервью, конечно, не даёшь, но именно она же тебя миллионером сделала. Ты всю сознательную жизнь ей посвятил.

— Она изначально была нашей на четверых. Когда Намджун сел, а Хосок пропал, доля Хосока перешла ко мне, потому что он был объявлен безвести пропавшим, что приравнивается к смерти, а долю Джуна Юнги выкупил у его родителей, так как он должен был сесть очень надолго и все его активы перешли к ним. Она задумывалась, строилась и реализовывалась нами вчетвером. И всё это время, я гнал от себя мысли, что парни и правда могли сделать нам что-то плохое. Думал, что Джун оступился просто, а Хоби таинственным образом исчез. Разбираться не хотел, ты слышал, у меня проблем хватало. А сейчас оно вон оно как вышло. То есть, то, что я сохранить хотел и лелеять, как память, хотя бы что-то значило по факту только для меня и Юнги. С Юнги у нас и так много общего, нам не нужен совместный бизнес, чтобы рядом оставаться. А с парнями я больше не хочу быть связан ничем. Я хочу чтобы даже воспоминания пропали нахрен. Я оставлю только то, что было до моих восемнадцати, а остальное забуду к хуям. Главное, чтобы с Тэ всё было в порядке. Без него у меня не получится. Я без него не смогу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— С ним всё нормально будет, док слишком лихорадочно в это вцепился. Он ваш хороший друг?

— Он был лечащим врачом моей мамы.

— Ии?

— Знаешь, что самое страшное для врача?

— Что?

— Влюбиться в пациента. Особенно неизлечимо больного.

— Оу. — обмениваются взглядами. — Насколько я знаю, если такое случается они должны передать пациента кому-то другому, это тип негласное правило врачебной этики, всё такое.

— Ну вот он его нарушил. И с тех пор нас с Юнги оберегать пытается, насколько это возможно.

— То есть вы эти три года втроём прорывались? Ты, док и Юнги?

— Неа, я не хотел с ним на контакт идти, знал, что он маму любил. И отталкивало это почему-то. Общался хорошо, но особо близко не подпускал.

— Зря, он к тебе, как к сыну.

— Исправлюсь, теперь точно исправлюсь.

— Ой, Чонгук, глядишь вот на таких, как ты, и думаешь, как до своих лет дожил вообще? — усмехается Крис и проводит рукой по волосам.

— Ну, как-то дожил, но ещё пара часов в неизвестности и точно откинусь.

— Неизвестности?

— Мне нужно знать, что с Тэхёном, знать о каждой ранке и болячке, каждой царапине, каждом синяке, каждой сломанной кости, каждой операции, которую ему сделают, мне нужно знать всё. Я захлебнусь чувством вины, но сначала починю, всё, что они ему поломали. А потом захлебнусь обязательно… — устало прикрывая глаза, не обращая внимания на то, как смутил Криса своими словами.

— Я кстати это… не думал сначала даже, что вы ну…

— Встречаемся? Да, он мой парень. Как ты все разговоры мимо ушей пропустил? Сто раз же говорили.

— Хуй знает, — снова усмехается.

— А что такое? Знал бы сразу, не стал бы помогать?

— Да ну ты брось, на моей памяти просто впервые такое.

— Какое такое?

— Я не мастер говорить высокопарно, скажу просто: правильно он сделал, что вырубил тебя и решил разделиться. На ваши поступки посмотреть, были бы рядом только мешали бы и себе, и людям, пытаясь прикрыть друг друга. Вы когда куда-то ходите, не дерётесь, споря кто кому дверь открывать будет?

— Вот и узнаем, кстати, пока что не было возможности выяснить, может, и будем. — наконец отпустило, наконец поверилось. «Жив, точно жив». — Надеюсь, что узнаем.

— Нормально всё будет, не очкуй. Я пойду до Лиама схожу, ты не будешь херней страдать и вставать пытаться?

— Не буду, иди, конечно, брат там валяется подстреленный, а ты с придурком каким-то сидишь, — улыбается, не открывая глаз.

Крис встаёт и направляется к двери, усмехнувшись.

— Крис.

— М? — оборачивается и натыкается на тяжёлый взгляд тёмных, почти чёрных глаз.

— Спасибо… за всё. И заканчивай эту свою карьеру, не на то ты жизнь тратишь. Теперь будет возможность сменить сферу деятельности.

— Не благодари. А по поводу карьеры

обещаю подумать, — подмигивает и скрывается за дверью, оставив Чонгука одного.

♥️

Стоило Крису выйти за дверь и Чонгука ломает. Скручивает изнутри, как лист под палящим солнцем, которое вытягивает всю влагу.

Он не хотел казаться Крису слабым. Этот персонаж заставлял держать себя в руках. Как минимум, они с братом многое для него сделали, несмотря на то, что это дорого стоило. Как максимум, этот их разговор, в целом отношение Криса ко всему, дарят безумное ощущение комфорта, но в совокупности со всем, что на Чонгука за эти сутки свалилось, даже доброта и гуманность Хемсворта ощущаются стекловатой, забившей дыхательные пути.