Противоестественно (СИ) - "Shamal" - Страница 17

— Прости, перехотелось.

Он злобно цыкает, зябко кутаясь в пальто, а мне становится почему-то смешно от его ребяческой обиды. Не дали отсосать, какая досада!

Мужик хмурится, смотрит то на затянутое тучами небо, то на растрескавшийся асфальт и все не уходит, а я молча курю, изредка поглядывая на него, пытаясь оценивать.

Совет от психотерапевта номер два — пытаться отыскать в людях что-то привлекательное и сексуальное, то, что возбуждает. Это мужик, наверное, способен возбуждать. В меру накаченный, маскулинный, выбрит настолько гладко, что щетина не царапает щеки, а еще нос с небольшой горбинкой и глаза выразительные, но…

Но меня не цепляет. Психотерапевт сказала не ругать себя за это, и я честно стараюсь принимать это все, каждый раз как заведенный повторяя «ничего, другой будет лучше, в другом будет что-то особенное, просто этот человек неподходящий, но вот следующий, может быть…»

Мимо, громко цокая каблуками, проходит женщина. Не слишком молодая, но и не слишком старая. Я долго смотрю ей вслед, наблюдая, как она пытается не подвернуть ногу на скользкой каменной брусчатке, и вспоминаю совет номер три — позволять себе смотреть на женщин и оценивать их так же, как и мужчин, не ставить на себе клеймо «гей».

Так кто вообще этому психотерапевту сказал, что я гей?..

— Эй, твой ебырь? — беззлобно интересуется мужик, чьего имени я даже не запомнил, толкая меня в плечо, и я наконец-то отрываю взгляд от удаляющейся женской фигурки и перевожу его на остановившийся рядом с нами автомобиль.

— Че? — недовольно переспрашиваю, но начать конфликт не успеваю. Дверь с водительской стороны распахивается, и из салона выбирается… Макс.

Улыбается во все свои белоснежные тридцать два той самой детской беззаботной улыбкой, стучит по крыше ладонью, и я не сразу въезжаю, почему он так по-щенячьи радуется.

— Не слишком ли юн для тебя? — бурчит мужик, но я его не слушаю. Кидаю окурок на землю, придавливаю носком ботинка и сую неожиданно замерзшие руки в карманы. Холодно.

— Я машину купил! — восторженно заявляет Макс, едва ли не подпрыгивая от радости. — Сам, понимаешь, сам!

Странно, ведь покупка машины занимает не один день, а уж тем более вот такой поддержанной, да и… откуда деньги?

Слишком много вопросов, которые я пытаюсь выстроить в порядке живой очереди, но они все толпятся, толкаются локтями и никак не могут протиснуться в мир, а племянник вдруг снова стучит по крыше и заявляет, умудряясь даже говорить, не стирая с лица широкой улыбки:

— Поехали покатаемся!

И, поспешно обойдя кругом машину, зачем-то открывает дверь для меня, будто я сам не способен это сделать…

Мужик, который, судя по всему, желает досмотреть представление до конца, хмыкает, но Макс на него никакого внимания не обращает. Приглашающе кивает, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения, поправляет сползающий с головы капюшон модной толстовки, и я решаю, что вопросы можно задать будучи наедине, без лишних ушей, и ныряю в салон, погружаясь в восхитительное тепло.

Макс садится за руль и заводит двигатель, а потом делает потише играющую музыку, видимо, чтобы можно было поговорить, не перекрикивая, и заявляет:

— Поехали к речке? Или просто покружим?

— Как сам захочешь, — отвечаю спокойно, не собираясь обвинять племянника в том, что он обломал мне планы. В конце-то концов, если я назвал адрес, то… — Отец помог?

— Деньгами? — Макс хмурится, уверенно сворачивая с тихих улочек на шумный проспект. — Нет, ты же знаешь, я бы не взял. Помнишь, я ездил после школы по рабочей визе в Швецию? Хотел на универ заработать. Кто же знал, что на бюджет поступлю! Вот я их сохранил, потом немного накопил, поработал официком в пиццерии к тому же.

Я бы охотно ему поверил, только вот…

— Их бы все равно не хватило на такую тачку, даже поддержанную.

Макс на это только ухмыляется, зачесывает назад и без того безупречно уложенную челку, самоуверенно убирая руку с руля, и отвечает неохотно:

— Ладно, еще помог одному человеку, а он мне продал тачку по дешевке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Меня напрягает этот разговор, а еще я замечаю, что Макс нервничает, начинает нарушать и превышать скорость, поглядывая то на дорогу, то на меня.

— Сворачивай к реке! — буквально требую, стараясь придать голосу твердости. — И поподробнее, пожалуйста.

Его улыбка становится принужденной, из глаз куда-то пропадает веселье, но он послушно перестраивается в правый ряд и поворачивает на неприметную улочку, ведущую к набережной.

— Ну-у, только пообещай, что ничего не расскажешь папе! — просит Макс, останавливаясь на пустующей парковке, а я едва сдерживаю истерический смех от его слов. Говорить, что мы с его отцом видимся самое большее раз в полгода, не нужно, поэтому я только коротко киваю. — В общем я помог одному парню из кафедры журналистики написать статью о любовнице нашего губернатора. Он попросил, чтобы я заснял с дрона на камеру измену, и я…

Облегченно выдыхаю, прикрывая на секунду глаза. Не наркотики. Слава богу.

— Ты не злишься? — робко спрашивает Макс, заглядывая мне в лицо. — Я мог расхерачить дрон, который ты мне подарил и…

Я мимолетно касаюсь его плеча, останавливая.

— Все нормально, я не злюсь. Машина классная, правда, поздравляю. Главное не гоняй.

Макс улыбается и проводит ладонями по рулю, с восхищением рассматривая детали. Он рад. Он действительно рад и горд собой, а ведь есть чем гордиться.

Задаю вопрос раньше, чем вообще успеваю проанализировать его уместность в данной ситуации.

— Что отец сказал?..

Племянник пожимает плечами, продолжая сосредоточенно изучать приборную доску, и отвечает несколько недовольно:

— Сказал, что мог бы подкинуть денег, и тогда я бы купил себе новую.

— Это на него похоже, — киваю своим мыслям, воюя с желанием снова начать кусать до крови губы или до боли заламывать пальцы.

Нет, проходили уже этот этап.

Лучше увести разговор в более безопасное русло, поговорить об учебе, девчонках, друзьях, планах на жизнь, работе. Не о Владлене, нет. Только не о нем.

Но Макс уже решил излить мне душу по поводу своих отношений с отцом, и я просто не нахожу достойного оправдания своему нежеланию обсуждать именно это. Почему нельзя было поговорить о девках?! Я даже готов в сотый раз послушать о Ксюше!

— Он не понимает, почему я хочу всего добиться самостоятельно! — возмущенно заявляет Макс, эмоционально размахивая руками. — Говорит, что нет ничего постыдного в том, чтобы принимать помощь от родителей!

— Да, в этом вы не похожи, — едва ли не выдавливая из себя слова, произношу, стараясь не смотреть на племянника.

— Вот именно! Папа всегда с радостью участвовал во всех деловых проектах деда, спокойно учился за его счет, пошел работать в его фирму, а я так не хочу, понимаешь?

— Понимаю.

— Я хочу добиться всего сам, хочу быть независимым, чтобы никто не мог меня попрекать деньгами…

— Отец не станет попрекать тебя деньгами, — машинально поправляю его и получаю прямолинейный вопрос:

— А ты как в молодости? Принимал помощь от деда?

Макс смотрит на меня заинтересованно, но у меня за столько-то лет наконец-то начинает получаться скрывать свои чувства, умело маскируя их под безразличие.

— Я? — горло сжимает покрытая старой ржавчиной железная рука тоски. — У меня были несколько другие интересы, когда я был в твоем возрасте…

В двадцать лет я пытался собрать себя по кускам.

— Но ты ведь отказался от доли в семейном бизнесе?

Хочется выйти и подышать свежим воздухом, чтобы проветрить голову, но Макс очень внимателен к мелочам, так что если показать слабину — он тут же задаст еще сотню ненужных вопросов. И не мне так матери или, не дай Бог, отцу.

— Отказался, — говорю осторожно, будто ступаю по тонкому льду, чтобы не только не спровоцировать приступ заинтересованности в моем прошлом, но и не откинуть Макса от Владлена еще дальше. — Отказался, да, но по другой причине.