Инакомыслие, иноверие и наказание (СИ) - "Shamal" - Страница 36

Они оба замолчали на какое-то время. Юрка чувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, но упрямо гнал их от себя. Он не хотел плакать, он никогда, черт возьми, не плакал!

— …Зачем им это? — с трудом скрывая дрожь в голосе, спросил он.

— Ему, — отозвался Хрис, запрокидывая голову и глядя в потолок. — Здесь один хозяин — Амир. Он нас держит в качестве домашних животных.

У Юры внутри все скрутилось узлами от страха. Он закусил губу изнутри, чтобы убедиться, что не спит и не бредит. Нет, не сон, но оставалась надежда, что все это последствия удара. Он мечтал очнуться в подвале, связанным по рукам и ногам и с грязной тряпкой в качестве кляпа во рту. О да! Он бы мирно дожидался, пока отец заплатит выкуп и вернет его домой…

…Но надежда, что его схватили ради выкупа, медленно угасала.

— Он насильник? — прямо спросил Юра, комкая пальцами свою футболку. Футболку? Черт, даже одежда не его!

Хрис хмыкнул, скосил на него глаза и протянул:

— Не-ет, вовсе нет. Тебе ничего не грозит, не бойся. Тебя Амир не тронет.

— Тогда что ему нужно?

Широкая безумная улыбка на лице Хриса не предвещала ничего хорошего. Он промолчал, хотя, очевидно, знал ответ, и только спустя какое-то время, проведенное в безмолвии, выдохнул:

— Ему нужно твое повиновение. Будь хорошим мальчиком, и с тобой не случится ничего плохого. Конечно, кроме того, что от изоляции, безделья и отчаянья у тебя поедет крыша. Ты будешь маяться от скуки, изучив каждый угол в этом доме, а потом… потом сам поймешь, что я — твое единственное спасение. Твой единственный друг.

***

— Уверен, что не хочешь попробовать черничный пирог? Очень вкусный, Эля постаралась на славу, — Хрис наколол на вилку целую ягоду черники и зыркнул на Юру из-под ресниц.

— Как ты вообще можешь тут есть, пить, спать?.. — устало выдохнул парень, отодвигая от себя нетронутый пирог. Пасту с беконом он съел, поскольку практически ничего не смог запихнуть в себя за завтраком и обедом, а вот пирог…

Юрка кинул взгляд на тощего забитого пацана, сидящего на другом конце стола. Тоша. Замученный, испуганный Тоша, который шарахался от любого громкого звука и спал не на кровати, а забившись в угол между шкафом и столом. Тоша, которому, по словам Хриса, осталось недолго.

— Как я могу есть, пить, спать? А что мне еще остается? — мужчина криво улыбнулся и взял в руку маленькую кофейную чашечку.

Проследив за его тонкими пальцами, Юрка, метнулся взглядом вверх по крепким рукам, выглядывающей из до неприличия растянутой майки мускулистой груди с проколотыми сосками, по шее, к которой с щек и подбородка спускалась темная щетина…

Нет, все равно, вряд ли Хрису было больше тридцати. Он явно моложе, чем казался, а возраста добавлял этот взгляд обжигающих холодом ледяных глаз.

Юрка подпер голову рукой и без энтузиазма уставился на кусочек пирога с шариком уже подтаявшего мороженого. Кормили здесь просто отменно, да и к тому же всегда можно было заказать поварихе Эльке что-то эдакое. Но он не хотел ничего заказывать.

— Десять лет… Я бы уже выпилился, — пробормотал Юра и услышал одновременный смешок Хриса и нервный всхлип Тоши.

— Ну так выпиливайся, — с нескрываемым злорадством оскалился мужчина, — давай, вперед, раз ты такой слабак, что начинаешь ныть и думать о смерти всего после недели заключения.

— Ты не понимаешь!.. — попробовал объяснить Юра, но ему и слова сказать не дали.

— Я был здесь один, понимаешь? Целый год я был один! Со мной не разговаривали охранники, Эля, а Амир заезжал так редко, что я начал радоваться его визитам. Прикинь? Радоваться тому, кто запер меня здесь!

Хрис помолчал, мрачно глядя в пустоту, а потом вдруг с силой смахнул свою тарелку и чашку со стола, так что они улетели в стену, оставляя кляксы на белых обоях. На грохот прибежала Эля, схватилась за голову, но не стала возмущаться, а просто пошла за совком, чтобы собрать осколки.

Она даже ничего не сказала, видимо, привыкла к его выходкам, а может, просто он был неприкосновенной… собственностью?

Юра посмотрел на сжавшегося в комочек Тошу, перевел взгляд на едва ли не рычащего от злости Хриса и тихо спросил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— И что, ты ни разу не думал о смерти?..

— Нет! — рявкнул мужчина, сжимая кулаки. — Я сильнее всех этих чертовых тюремщиков, сильнее Амира и не собираюсь подыхать! Я хочу жить! Я хотел жить когда меня по кругу ебали во все дыры на том сраном недострое, я хотел жить когда Амир запер меня здесь и до сих пор, блять, я хочу жить!

Он дернулся, будто пытаясь встать, но силы покинули его, и он устало откинулся на спинку стула, а Юра… Юра не мог пошевелиться. «По кругу ебали во все дыры»? Кто? Когда? Что с ним, блять, случилось?!

Стало вдруг стыдно за свое упадническое настроение. Действительно, с ним еще не случилось ничего фатального. Да, заперли здесь на неопределенный срок, но ведь это еще не конец. Руки-ноги целы, почки не отбиты, честь не пострадала.

Юра посмотрел в пустые глаза Хриса и едва ли не захлебнулся в той боли, что плескалась в этих голубых омутах. Он протянул руку, накрыл бледную ладонь мужчины своею и с силой сжал его пальцы.

— Мы справимся, — с улыбкой произнес он, понимая, что и сам начинает в это верить.

***

— Руки убрал! — зарычал Юрка, отталкивая от себя тяжелого, как бетонная плита, охранника, что прижимался к нему со спины, будто желая втиснуть его в свой каменный торс.

— Да чего ты ломаешься? — прошептал тот, продолжая тискать парня, зажимая в угол. — Давай по-хорошему? Пососешь и…

— Сам пососи! — взвыл парень, дергаясь, как пойманная в силки птица. — Я не педик!

Охранник рассмеялся, а потом положил свою лапу Юрке на пах, сжимая член до ноющей надоедливой боли. Юрка такого терпеть не стал. Не хватало еще, чтобы его всякие грязные извращенцы лапали. Он с силой ударил охранника в бок локтем и, видимо, совершенно случайно удачно попал. Тот охнул и, разозлившись, впечатал кулак в бок парня.

— Отпусти! — уже всерьез заорал Юра, не понимая, почему не начал орать раньше. Может, потому что в подобную ситуацию никогда не попадал… — Блять, отпусти! Отпусти меня!

Где-то на первом этаже хлопнула дверь, и на лестнице раздались торопливые шаги.

— Что случилось? — встревоженно спросил Хрис.

Охранник зарычал и со злости ударил Юрку кулаком под ребра еще раз, вышибая дух. Парень упал на пол, кашляя и задыхаясь, но Хрис уже был здесь, а значит…

— Какого хера, Иван?!

— Замолчи, шалава! — зашипел охранник и вдруг…

Юрка заморгал, пытаясь прогнать пелену с глаз, но все равно скорее услышал, чем увидел, как Иван ударил Хриса по лицу. Мужчина отступил назад, прижимая ладонь к щеке, во все глаза глядя на разъяренного охранника.

— Ты охуел? Кто тебе дал право меня бить?! — прошипел он, хватаясь рукой за стену, будто его ноги не держали. — Да Амир…

— Давай, иди, жалуйся своему ебырю! — ухмыльнулся Иван, но, впрочем, попыток приблизиться не делал. — Ты же ему задницу подставляешь ради этого? Ради защиты? Неужели так круто сосешь, что он готов терпеть все твои выебоны?

— Замолчи! — взвыл Хрис и, схватив парня за руку, помог подняться. — Ублюдок!

Только когда они вдвоем закрылись в своей спальне, и Хрис обессиленно повалился на кровать, остановившимся взглядом пялясь в потолок, Юра тихо спросил:

— Ты расскажешь ему? Ну, хозяину?

— Нет, — прошептал в ответ мужчина. — Он убьет придурка за то, что тот поднял на меня руку.

Они замолчали, думая каждый о своем. Во дворе залаяла собака, потом раздался звонкий щелчок открывающегося замка на калитке, а значит, пришла ночная смена.

Юрка так глубоко погрузился в свои размышления, что и сам не заметил, как произнес с несвойственной ему жестокостью:

— И пусть убьет…

Хрис, кажется, совсем не удивился.

— Я тоже желаю им смерти, но уже на моей памяти Амир убил достаточно людей. Некоторых лично. Каждое новое убийство, особенно, если оно является импульсивным решением, приближает его к тюрьме.