Инакомыслие, иноверие и наказание (СИ) - "Shamal" - Страница 16

— Вы с Юрой думаете, что я неплохой парень, судя по всему. Забавно. Мне казалось, я не вызываю доверия.

Хрис передернул плечами и сунул сигареты в карман, любовно оглаживая пальцами коробочку.

— Юрка просто развлекается. Он такой человек. Любит поиграть на нервах. А ты… — он улыбнулся небрежно и печально, и его светлые сонные глаза посмотрели загадочно, а бархатный, слегка хриплый, приятный голос произнес: — Я просто помню, как ты смотрел на меня тогда, когда… ну, с зеркалом и все такое. Люди, которые приходят в «заповедник» так не смотрят. Они воспринимают нас, как куски мяса. Да и Амир, в целом, тоже. Он просто любит поиграть в хорошего смотрителя, но на самом деле ему в кайф наблюдать, как мы ломаемся. Иначе, почему бы ему не отпустить тех, кто не хочет здесь находиться?

Парень говорил здравые вещи, но Стас не знал, соглашаться с ним или нет. Как-никак, это взгляд с одной стороны, да и он видел, что мальчишка пытался поймать его на ту же удочку, на какую попался и предыдущий начальник охраны. Хрис слишком хорошо знал свои сильные стороны.

— Я не хороший человек, — сказал он, уловив взглядом горькую ответную улыбку. — И не нужно играть со мной.

***

— Станислав Николаевич, никакого сладу с этим Артуром нет! — возмущенно кудахтала Эльвира, пытаясь на своих коротких ножках угнаться за Стасом. Ее собранные в пучок волосы растрепались после тяжелого рабочего дня, а объемная грудь, обтянутая достаточно узкой рубашкой, колыхалась от быстрого шага.

Так получилось, что Стас не мог два дня заезжать в «заповедник» из-за завала на основной работе, двух вызовов и командировки, а теперь вырвался только к одиннадцати вечера. Он привез ковер и гитару и, если ковер охрана сама могла доставить в спальню парней, то гитару он хотел презентовать лично.

— Артур целыми днями в мастерской! Не спит, не ест, только лепит какие-то фигуры и слушает музыку на плеере! Я уже устала отстирывать его рубашки от гипса или глины, или чем он там занимается…

— Эльвира, — прервал ее Стас, останавливаясь. — Вы хорошо поработали. Спасибо, я дальше сам разберусь.

И, пока толстуха не успела прийти в себя, взлетел по ступеням, пытаясь не стукнуть гитару о стену.

Никто не спал, и это было чертовски хреново. Дисциплина — вот что поддерживало здесь порядок. Охрана-то была, но вот Степана, который и разгонял пацанов по кроватям, не было, потому что он сегодня занимался установкой нового оборудования.

Распахнув дверь в ближайшую спальню — то есть комнату младших, он застал умилительную картину. Мишка сидел на стуле, обмотанный простыней. Хрис же разместился сзади, вооружившись ножницами и расческой, пытался привести волосы мальчишки в порядок. И правильно, а то ходит, как оборванец.

Юра валялся на его кровати и называл слова на русском, а пацан переводил их на английский, который они все здесь зачем-то дружно учили. Чтоб мозг не отсох, видимо.

— О, мистер спецназовец явился! — печально улыбнулся Мишка. Видимо, Юрка и Хрис так называли Стаса между собой, а тот и рад был повторять. Как дети малые!

— Почему не спите? — мужчина хотел выглядеть строже, но усталость в голосе выдавала его с головой. Он отдал гитару подскочившему Юре и сел в кресло, наблюдая за стрижкой. Хрис делал это мастерски. Сжимал зубами расческу, когда она была не нужна, довольно жмурился, когда получалось так, как он хотел, вытягивал пряди, профессионально оценивая что-то там, да как там. Стас, который всегда стригся достаточно коротко, никогда не разбирался в парикмахерском искусстве, да и всегда считал это бабским делом. Стилисты-хуисты там всякие…

— Мы думали, ты не приедешь, — усмехнулся Мишка.

— Надеялись, — исправил Хрис, впрочем, без злобы. На губах промелькнула мимолетная улыбка.

Запели струны — Юрка настраивал гитару.

— Через месяц вернется Амир, и вы будете видеть меня реже, — произнес Стас, откидываясь на спинку, и тут же решил сменить тему: — Эля говорит, Артур не вылазит из мастерской? И где Димка?

Мальчишки переглянулись между собой, а потом Мишка неопределенно пробормотал, пряча глаза:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Артур странно себя ведет. Мы думаем, он немного ку-ку.

Хрис взъерошил его волосы, сбрасывая последние пряди, и снял простыню.

— Готово! Теперь можешь посмотреть.

Парень заулыбался, провел руками по затылку, убрал со лба челку и стремглав бросился к ванной.

Ему так было действительно лучше, да и выглядело все, будто он только с салона вышел.

— Артур едет мозгами, — шепотом произнес Хрис, подходя почти вплотную. Его большие, блестящие глаза были так близко… — Я уже видел подобное неоднократно. И это то, что произойдет со всеми нами.

Стас возродил в памяти Артура, понимая, о чем говорит Хрис. Да, близкое безумие уже сквозило в его округлом лице, с почти что детскими чертами. Ему было двадцать или около того, и, хотя комплекцией он был вполне взрослым парнем, наивные, будто сонные глаза и мягкие пухлые губы выдавали в нем то ли инфантильного мальчишку, то ли больного человека.

— Я загоню его в кровать.

— Иди. Тебя он послушает, — внезапно вставил Юрка. Они не разговаривали с того случая, да это и было понятно. Пацан обижался, а Стас просто не любил манипуляторов.

Мужчина встал с кресла, чувствуя, как ноет все тело. На последнем вызове пуля срикошетила в бронежилет, и теперь на месте удара красовался огромный налитый синяк. Удивительно, как ребро не сломала.

В мастерской он уже бывал, и каждый раз удивлялся, как грамотно здесь все было оборудовано. В подвале, под всем домом находились несколько комнат. Одна была отведена для музыкантов, другая для художников и скульпторов, была здесь так же и комната с бильярдным столом и мини-футболом. А еще большой спортзал, да.

Димка сидел на диванчике, подперев голову руками, наблюдая за работой Артура. На столике стояли нетронутые бутерброды.

— Не пора ли идти спать? — нарушил тишину Стас, подходя ближе и при этом стараясь не задеть множественные скульптуры, расставленные прямо на полу. Все они были до жути реалистичные и какие-то будто живые. Парень творил не по картинке и не с натуры, нет, он выуживал образы из собственной памяти, и это было самое страшное. Погружение в прошлое, зацикленность — вот что приводило к распаду личности, галлюцинациям, одним словом, к аутизму. Такое часто случается с заключенными, отбывающими пожизненный срок.

Артур обернулся. Все лицо его было перемазано белой глиной.

— Я заканчиваю с Барсиком. Осталось только… — он не договорил, продолжил работу.

Мужчина обошел его и присел рядом с Димкой. Парень выглядел сонным и совершенно невеселым. Это было на него не похоже, но, учитывая, насколько он был добрым мальчиком, можно было предположить, что все это из-за состояния Артура. Однако, Стас решил уточнить.

— Все нормально?

Димка лишь неопределенно пожал плечами и встал.

— Посидишь с ним? Я вырубаюсь уже.

— Конечно, — ответил мужчина, складывая руки на груди.

Он просидел в мастерской час, наблюдая за работой, пока наконец-то скульптор не произнес:

— Готово. Это был мой кот. Видишь, у него уши короткие. Потому что он их обморозил.

— М-м… — протянул Стас, не понимая, зачем ему эта информация в половину первого ночи. Глаза слипались, под веки будто кто-то песка насыпал.

Артур направился к умывальнику и очень долго смывал глину с рук, что-то напевая себе под нос. Наконец-то закрутил кран и, не оглядываясь, направился к лестнице. Выругавшись, мужчина пошел следом, выключив по пути свет.

Когда они зашли на второй этаж, Юрка с Хрисом уже спали в своих кроватях. Димка тоже, свернувшись калачиком, и только Мишка сидел на полу с учебником английского, направив свет настольной лампы вниз.

***

— Приспусти чуть вторую, а то звенит, — Хрис пробежался пальцами по клавишам и чуть прикрутил звук, снова проверил и принялся выставлять тумблеры в нужные позиции.

— Неплохо было бы записать, — пробормотал Юрка, зажимая аккорды. Волосы мешали, лезли в глаза, и он собрал их в неаккуратный пучок на затылке.