Дают − бери. Не дают − отбери! (СИ) - "Shamal" - Страница 12

— И все же, — начал он, решив, что это стоит прояснить.

— Нет! — резко вскочил на ноги Лари. — Хан, мне настолько нравился этот день, что я хотел с ним сосаться и лапать его за жопу! Не порти, пожалуйста, настроение!

Алихан рассмеялся, и Лар тоже невольно растянул губы в улыбке. А потом сник и тихо произнес:

— Да, это я договорился с Тимуром. Я исправлю свои ошибки. Это все, что тебе нужно знать.

Веселье мгновенно кто-то будто стер половой тряпкой, оставляя лишь грязные разводы. Мужчина вздрогнул, понимая, что не добьется объяснений. А надавит — и они снова разосрутся.

Потому, поборов желание открыть рот и вновь что-то сказать, Алихан медленно поднялся и, обойдя стол, подошел к Лари вплотную.

— Ты чего? — боязливо пробубнил тот, робко поглядывая на друга из-под ресниц. — А…

Толком не понимая, что творит, Хан коснулся ладонью его щеки, чувствуя под пальцами покалывающую щетину, провел по губам, глядя в потемневшие от нахлынувшего возбуждения глаза, а потом мягко притянул к себе, ткнувшись носом в волосы.

Объятия стали крепче, когда Лари в ответ положил руки на его талию, стискивая, прижимая ближе, насколько это возможно. Горячие губы коснулись его шеи, уха.

Хан прикрыл глаза, понимая, что поступает неправильно, но эти поцелуи были такие нежные, руки у Лари такие сильные, а разлука такая долгая…

Он хотел сказать, что ему плевать на все. На бизнес, на отца, на Мануш, на кресло губернатора, на всё и на всех, что для него нет ничего важнее их двоих и этого момента, что… да еще миллиард различных «что», но он не сказал ни одного. Мысли путались, и выражать свои чувства он мог только прижимая Лари теснее и обнимая крепче.

Мощное мужское тело трепетало в его руках, дрожало, доверчиво льнуло, обволакивало своим теплом.

Хан медленно запустил пальцы в его чуть вьющиеся волосы, оттягивая пряди так, чтобы вырвать у Лари сладостный стон.

Он уже говорил это. В пылу страсти в тот день в административном здании на скрипучей тахте. Говорил, совершая грехопадение, за которое ему уготовано место в аду. Железно, и никак иначе. Но почему-то это не пугало. Может, потому что он никогда и не верил в рассказы отца о геенне огненной? Может, он просто притворялся? Лицемерил? Лгал себе и всем вокруг?

Одежда мешала, ее хотелось сорвать, чтобы ничего не разделяло их больше. Он запустил руку Лари под футболку, под куртку, скользнул ладонью по горячей спине вверх, вдоль позвоночника, и снова вниз, к пояснице.

Вслепую нашел губами его губы и едва не задохнулся от восторга, когда получил яростный ответ.

Лари вдруг резко развернул их обоих и прижался ягодицами к столу, а потом принялся торопливо расстегивать свои джинсы, не прекращая поцелуй. Попятился, усаживаясь на крепкую столешницу, потянув Хана за собой…

Алихан припал сухими губами к обнаженной шее, запечатлев горячий поцелуй-укус, и надавил ему на плечи, укладывая на стол, прямо поверх бумаг.

Сердце выскакивало из груди, когда он гладил мощные бедра, когда смотрел на твердый член, приподнятый над животом, на его промежность…

В памяти вспыхнули воспоминания с совсем другим окрасом. Кровавым.

Пальцы невольно сжались, царапнув нежную кожу.

Застыв, Алихан вдруг осознал, что у него нет ничего, чтобы сделать этот секс менее травмоопасным для друга.

Он скользнул взглядом по телу распростертого на его столе Лари к его закушенной от нетерпения губе, блестящим возбужденным глазам и тихо спросил:

— Смазка?..

— Давай так! — умоляюще прошептал Лари, призывно раздвигая колени шире, а потом и вовсе обхватывая его ногами, притягивая к себе так близко, что член Хана оказался прижатым к ягодицам Лари, пусть даже их разделял слой одежды…

Алихан уперся руками в стол по обе стороны от друга, посмотрел в его лицо бешеным взглядом, сражаясь с собой. Он хотел его до звона в ушах, но понимал, что так нельзя. Нельзя!

— Нет, я сделал работу над ошибками, — хриплым и совсем невеселым голосом пошутил Хан и взял в руки член Лари, даже не задумываясь о том, что впервые трогал кого-то так…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Работая над ошибками, ты только доводишь их до совершенства, — огрызнулся друг и, приподняв бедра, потерся задницей о его пах. — Пожалуйста, трахни меня. Не заставляй умолять!

— Смазки нет, — категорично отозвался Алихан, — я снова порву тебя.

— Блять! — ругнулся Лари и оттолкнул его руку, а потом ногой ударил в живот, так что мужчина едва успел напрячь пресс. — Ты невыносимый!

Он спрыгнул со стола и подхватил свои джинсы, принялся одеваться.

Хан смотрел на него растеряно. Он и сам чувствовал себя так, будто ему по затылку огрели чем-то тяжелым. Член болезненно ныл, пережатый штанами, все тело еще дрожало от возбуждения, но внутренне он ликовал. Смог. Сдержался.

Пусть он оскорбил Лари, но он ему не навредил.

Это была победа.

***

Свадьба была тухлой темой. Хан никогда не любил подобные мероприятия, а уж собственную…

Он вообще плохо понимал, что происходит. Шел, куда пошлют, делал, что велят, говорил, когда спрашивали.

Невеста поступала так же.

Всё вокруг казалось театром абсурда, особенно учитывая спешку. Сорвались как по тревоге, черт возьми! А все это отец, который объявился вечером того же дня, когда появилась статья.

Вошел в кабинет как ни в чем не бывало и заявил, что свадьбе быть. И быть ей через два дня. Все уже было оговорено с родителями невесты в телефонном режиме.

Алихан, который после ситуации с Лари все еще пребывал в каком-то заторможенном полувозбужденном, полурассерженном состоянии, отца и вовсе не слушал. Смотрел на него отупевшим взглядом и кивал на каждое слово.

Костюм, машина, ресторан, традиции…

За весь день на Мануш он взглянул пару раз и то лишь ради красивых фото. Она строила из себя святую невинность, он — безмерно влюбленного.

Он и был влюблен, по крайней мере чувствовал себя окрыленным, но не в нее, пусть даже она была красива. Всю свадьбу Хан размышлял, благо, на это у него было достаточно времени. Он пытался пропустить через себя всю ситуацию, сканировал эмоции, которые испытывал, и понимал, что точка бифуркации была пройдена.

До того неловкого секса на скрипучей тахте он любил Лари нежно. Он уважал его, был благодарен ему, относился трепетно, как к лучшему другу, за которого готов жизнь отдать, если потребуется. Но, узнав, каким страстным, нежным и искренним он может быть, как… блять, как горячо в нем, какая на ощупь его кожа, какие на вкус поцелуи, его любовь из платонической перешла не в плотскую, но все же на совсем другой уровень.

И теперь он не мог отказаться от Лари. Вкусив запретный плод, он стал желать большего.

А тот будто и не замечал, напиваясь до состояния нестояния как в последний раз, флиртовал со всеми более-менее симпатичными и условно свободными от моральных оков дамами, крутил их в танце, впиваясь в личики таким сладким взглядом, какой Алихан, — он осознал это только теперь, — не видел уже довольно давно.

Он попытался вспомнить, когда в последний раз Лари улыбался девушкам искренне, восстанавливая в голове последовательность событий, и понял: когда сообщил о намерении жениться на Мануш.

«Впервые проебался» — как сказал Лари.

Хан кинул беглый взгляд на молчаливую невесту, и та тоже перехватила его взгляд.

— Курить хочется, — сообщила она, поджимая пухлые губки.

Алихан вовсе не удивился. Это на публику она такая идеальная и милая, а на самом деле вся ее непорочность и благочестие лишь обертка, а она — товар, который в эту обертку упаковали родители.

— Мне тоже, — вздохнул Хан, откидываясь на спинку до жути неудобного кресла.

Посмотрел на Лари, который как раз залпом опрокинул очередную стопку, даже не поморщившись, и почувствовал, что начинает злиться.

Да какого хуя вообще?!

— Мануш, — позвал он, чуть склоняясь к новоиспеченной супруге, — хочешь чего? Потанцевать? Выпить? Или все же выйдем перекурить?