Хитрая затея (СИ) - Казьмин Михаил Иванович - Страница 37

— Алёша, откуда ты всё это знаешь? — со смесью восхищения и изумления спросила Варенька. М-да, похоже, мои познания в этом вопросе несколько более обширны, нежели здешние…

— Когда в университете учился, было много приятелей с медицинского факультета, — по укоренившейся привычке я списал своё послезнание на немцев. Ничего, от них не убудет, они вообще далеко, поди проверь, что и как там у них на самом деле. Но вообще надо будет с доктором Штейнгафтом поговорить, а лучше попросить профессора Маевского свести меня с кем-нибудь из профессоров-медиков Московского университета.

В общем, с вопросом «кто виноват?», точнее, «что виновато?» мы кое-как разобрались, но тут же последовал и его вечный напарник — вопрос «что делать?». Однако в первую очередь я принялся говорить о том, чего делать никоим образом не следует.

Не следовало, по моему глубокому убеждению, прибегать к наиболее распространённому среди благородных сословий и вообще среди людей небедных средству борьбы с лишними дюймами на талии — к корсетам. Здесь они, слава Богу, не так сильно напоминают об инквизиции и гестапо, как это было в прошлом бывшего моего мира, но действуют по тому же принципу — на сам жир никакого влияния не оказывают, только маскируя его, а вот полноценной работе внутренних органов всячески препятствуют. Понятно, я не требовал от Варварушки вообще отказаться от корсета, это невозможно, но от соблазна делать на него упор в решении возникшей проблемы старательно супругу отговаривал. Кажется, не без успеха.

Дальше пошла пропаганда здорового образа жизни, а именно, правильного питания и гимнастических упражнений. Как и следовало ожидать, идея ограничить поедание пирожных Варю не особо вдохновила, но мои уверения в том, что речь идёт именно об ограничении, а не об исключении вообще, несколько облегчили её душевные страдания.

Прежде чем завести речь о гимнастических упражнениях, я попросил Вареньку показать те из них, которые ей приходилось выполнять в гимназии, у нас же тут обучение раздельное, сам я видеть такое не мог. Показала. Ощущения остались… Неоднозначные, скажу так. Упражнения, рассчитанные на выработку правильной осанки, выглядели наиболее продуманными и сложными, но именно что выглядели — Варя сказала, что по правилам выполнять их следовало в туго затянутом корсете. А вот с упражнениями, которые могли бы сжигать излишний жир, всё было вообще безрадостно — слишком простые и потому не особо действенные. Пришлось показать ей, что и как нужно на самом деле, заодно втолковав, что о корсете при их выполнении надо забыть. Надо отдать моей супруге должное, она тут же добросовестно принялась осваивать непривычные для неё занятия, но потом я, не подумав, вспомнил вслух, что заветные утехи тоже способствуют борьбе с жиром…

Глава 20. Пока меня не было в Москве

Ох, я так, пожалуй, и нос задеру… А что, имею основание — не каждому письма на дом царевичи носят! Строго говоря, и царевич, и письмо были в единственном числе, зато и принёс мне Леонид Васильевич не просто письмо, а доклад Палаты государева надзора, список, правда, а не подлинник.

— Сам-то читал? — поинтересовался я у царевича.

— Читал, — ответил Леонид. — И я читал, и брат тоже.

— Ну тогда и я почитаю, — взял я тоненькую стопку листов. — Я быстро.

— Да я тебе их оставлю, это именно для тебя список, — успокоил меня царевич.

Оно, конечно, хорошо, но мне нужно было хотя бы представлять себе содержание доклада для дальнейшего разговора, поэтому я всё же его просмотрел, отложив вдумчивое чтение на потом.

Да, печально, конечно, видеть свидетельство, мягко говоря, вольного отношения к казённым деньгам, зато слегка согревало душу сознание своей правоты. Из девятнадцати человек, неоднократно получавших от Палаты государева двора деньги за предметы старины, трое состояли в той или степени родства с Ташлиным, Серовым и Варчевским, ещё у одиннадцати связи с названными лицами обнаружились в виде совместной учёбы, службы или просто приятельских отношений. Остальные, надо полагать, либо были привлечены их знакомыми из числа родственников, однокашников, бывших сослуживцев и приятелей чиновников, либо им просто повезло неоднократно предложить Палате древности, заинтересовавшие её посланцев. Но главное, тех, кто получал казённые деньги по родству или знакомству, оказалось среди этих удачливых продавцов большинство, то есть мои предсказания сбылись с изрядной убедительностью.

— И что государь? — спросил я, потому как всё прочее зависело сейчас именно от того, что думает по этому поводу царь.

— Велел пока что оставить всё как есть, — сказал царевич. — Сказал, тебе в Палату тоже не ходить, а с губными по убийству Ташлиной продолжать. Он на днях сам тебе всё скажет. Но доволен, сам понимаешь, не был, — тут Леонид не особо весело усмехнулся.

Понятно, будешь тут доволен, когда у тебя воруют. А мне, значит, надо ждать вызова в Кремль, и уже скоро…

…Закончив обучение тульских артефакторов, я договорился с генералом Тренковым, что проверку разряда одарённости они пройдут через седмицу-другую, чтобы успели хотя бы немного привыкнуть применять в работе полученные у меня знания и навыки, после чего мы с Варей засобирались в дорогу. Варварушке, кстати, обучение у меня уж точно пошло на пользу — выполняя в течение неполного месяца упражнения, которым я её научил, и ограничив себя в пирожных, любимая супруга вернула себе способность носить розовое и бирюзовое платья. К причинам столь быстрого успеха, на мой взгляд, стоило отнести не только усердие, с которым Варя взялась за дело, но и хорошую породу Бельских, как и довольно юный возраст. На достигнутом, однако, Варенька не успокоилась, и продолжила упражнения после возвращения в Москву. А что, меня такое вполне устраивало, и я принялся думать, как бы ей в этом деле помочь. Тут у нас, надо сказать, с гимнастическими снарядами не густо, а те немногие, что имеются, более рассчитаны на мальчиков и юношей, а не на молодых барышень. Есть гантели привычного мне облика, есть гири, тоже такие же, как в прошлой моей жизни, есть турники и брусья, скакалка есть, да вот, собственно, и всё. А ведь в любых упражнениях важно не превращать их в однообразную рутину, которая рано или поздно может наскучить, да и для тела полезнее периодически менять виды нагрузок и движений. В общем, нашлось у меня над чем призадуматься. Мыслям этим, понятное дело, приходилось предаваться урывками, потому как ни моя диссертация, ни розыск по убийству Ташлиной никуда не делись. Начал я заново входить в привычную жизнь всё-таки с дела Ташлиной — день отдал на домашние дела, другой на общение с царевичем, а на третий отправился в Знаменскую губную управу.

Я, разумеется, и помыслить не мог, что за неполные два месяца моего отсутствия Крамниц сидел без дела, однако же когда он начал излагать свои успехи, мне они поначалу показались слишком уж скромными. Ну, установил он, что Ташлин и баронесса фон Альштетт продолжили свои встречи, теперь уже и дома у Ташлина, и даже однажды вместе показались на людях, ну и что? Положенный траур Ташлин выдержал, приличия с его стороны соблюдены, а к поведению вдов и вдовцов тут требования не столь жёсткие, как к молодым людям, в браке ещё не состоящим. Но дальше Иван Адамович начал говорить такое, что мнение о скромности его достижений мне пришлось поменять.

Пока я учил тульских артефакторов, умер отставной полковник Фильцев, отец Ташлиной, и было оглашено его завещание, согласно которому сын Ташлиных Павел Евгеньевич, наследовал за дедом по матери пять тысяч рублей, причём управлять и распоряжаться наследством завещатель доверил своей дочери и его матери. Теперь же, по её смерти, это право переходило к её мужу, то есть Ташлин получил от гибели супруги выгоду, пусть и не прямую, но тоже вполне ощутимую. Более того, Крамниц допросил поручика Фильцева и тот показал, что о завещании том Ташлин знал — тесть прямо его об этом известил. По словам поручика, отец не особо любил зятя и сообщил ему о таком завещании, чтобы выразить своё недовольство. Ташлин, которого Крамниц тоже допросил по открывшемуся поводу, признал, что о самом завещании тестя ему было известно, но утверждал, что завещанную сумму тесть ему не называл. В любом случае, это говорило о вполне возможной заинтересованности Ташлина в смерти жены.