Семейные тайны (СИ) - Казьмин Михаил Иванович - Страница 49

Обещание своё тайный исправник Мякиш выполнил и прибыл к нам уже назавтра в полдень с двумя новостями — хорошей и плохой. Анекдотов из моей прошлой жизни Михаил Дорофеевич, понятное дело, не знал, поэтому начал с новости хорошей — в Палате тайных дел предложение задействовать матушку в получении сведений о незаконной дочери Татьяны Луговой одобрили. Плохой новостью было то, что встреча матушки с матерью Александры могла состояться не ранее чем через седмицу, когда Луговая вернётся в Москву из имения, а значит, мне ещё не меньше седмицы мучаться неизвестностью. Что ж, первый раз, что ли? Опять же, чем в эти дни заняться, у меня было.

Мы открыли-таки оружейный магазин. Хорошо так открыли, с размахом. Приглашения предварительно отправили в Московское Охотничье общество, редакции охотничьих ежегодников Москвы и соседних земель, а заодно и в Царское Географическое общество — мало ли, по каким диким и опасным местам придётся путешествовать его членам. Военные и губные чины пришли в частном порядке, благо, знакомства среди них у нас имелись весьма многочисленные, но главным участником церемонии открытия выступил царевич Леонид Васильевич, с которым дядя уже договорился о покупке пая в нашем оружейном деле. Ну и газетчиков позвали, как же без них-то. Начали, понятно, с освящения магазина, а потом состоялось перенесённое мной из прошлой жизни торжественное разрезание алой ленточки, причём резал царевич Леонид, а ножницы ему подавала Татьянка, вся такая нарядная и красивая. Публике новшество явно понравилось, видимо, начнут теперь копировать, а там, глядишь, и повсеместно в обычай войдёт. Ну да мне не жалко, пусть входит.

Сам магазин отделали с этакой неброской роскошью, управляющего и приказчиков подобрали толковых и воспитанных, с правильной речью, тут дядя постарался, пристроил к делу родню проверенных служителей Боярской Думы и Кремлёвского архива, поручившихся за своих сыновей и племянников. Впрочем, старался не только дядя, подготовкой этих молодых людей к службе в магазине пришлось заниматься мне — научить их самих стрелять из всего, что будет продаваться в магазине, чистить оружие, снаряжать патроны к охотничьим ружьям. Я же учил их и тому, на что нужно особенно напирать в разговорах с покупателями. Не скажу, что это далось мне легко, но всё же справился.

Продавал наш магазин револьверы, карабины под револьверный патрон, охотничьи ружья и всё, что для них требовалось — машинки для переснаряжения патронов, сами патроны, гильзы, капсюли, порох, пули, дробь и картечь, открытые и закрытые кобуры для револьверов, чехлы для карабинов и охотничьих ружей, патронные сумы и подсумки, принадлежности для чистки и смазки. Оружие продавалось как в обычном исполнении, так и украшенное серебром, в золоте делать не стали, такое пойдёт по особым заказам или в подарок особым персонам. Кобуры и сумки, соответственно, тоже имелись и обычные, и из кожи дорогой выделки с тиснением. Заодно добавили заказов и заработков тем, кто шил придуманные мной сумки. В общем, ассортимент оказался пусть и не особо широким, но зато, как сказали бы в бывшем моём мире, комплексным.

Оставив торжественно открытый магазин работать, мы с гостями отправились в ресторацию Деливиретта отметить такое дело. Эти представительские расходы, как и подарки царевичу Леониду и некоторым иным дорогим гостям тоже влетели нам в копеечку, но что поделать, необходимые вложения в образ. Тем приятнее оказалось услышать тост, что провозгласил в ресторации крупнейший в Царстве Русском продавец оружия Александр Беккер. Подняв бокал шампанского, Александр Фёдорович не преминул напомнить собравшимся, что во всех городах, кроме Москвы оружие паевого товарищества боярина Левского и сыновей можно купить в его магазинах, но концовка его речи пролилась на мою душу настоящим бальзамом:

— Господа! До сего дня я полагал, что лучше всех знаю, как продавать оружие. Я ошибался!

А уже на следующий день к нам снова явился Мякиш, назначив место и время встречи матушки с Татьяной Луговой. Повеселило, что местом был назван Большой Ильинский пассаж, расположенный в двух минутах ходьбы от нашего свежеоткрытого магазина.

...Старший губной пристав Шаболдин изо всех сил сдерживал нетерпение. Мы с ним, отцом и дядей сидели в отцовском кабинете и ожидали матушку, по возвращении со встречи пожелавшую переменить платье.

— Почтительнейше приветствую, Анастасия Фёдоровна! — вскочил со стула пристав, когда матушка появилась в кабинете.

— Здравствуй, Борис Григорьевич, — матушка дозволила ему приложиться к руке.

Мы расселись по местам, матушка вздохнула и перешла к изложению новостей.

— Про дочку Татьяны Луговой, Борис Григорьевич, тебе придётся забыть, — боярыня Левская сразу же начала с самой сути. — Она пристроена в хорошую семью, где считается законной и родной, и это её положение никто оспаривать, а уж тем более переиначивать, не станет, — последовал лёгкий наклон головы в сторону дяди. — Никакой продажи девочки и никакой купчей не было. Была расписка в получении денег от посредницы в передаче дочери в новую семью. Посредница та мертва, и нечего тут более ворошить.

Шаболдин послушно склонил голову. Как я понимаю, говоря о мёртвой посреднице, матушка иносказательно упомянула Евдокию Ломскую, и пристав, должно быть, понял это тоже.

— Ты, Боренька, — ого, так пристава не называл даже отец, — человек государев, но и нам не чужой, — тут матушка примолкла, дав ему возможность согласиться с её словами. — А потому, если расписка эта тебе попадётся, отдай её Алексею. И лучше бы тебе ту расписку даже не читать. Урона твоей службе в том никакого не будет, а за нами дело не станет.

Правильно сообразив, что больше ничего по существу дела ему не скажут, Борис Григорьевич откланялся и нас покинул. И уже без него матушка рассказала такое, что я сидел и не понимал, — то ли мне сейчас радостно потирать руки, то ли задумчиво чесать в затылке...

Глава 26. Товар лицом

— Может, вам с Василием мундиры надеть? — неожиданно предложил отец. Хорошо, Васька не слышит, к себе пошёл за какой-то надобностью.

— Нет, отец, ни за что! — наотрез отказался я за себя и за брата.

— Но почему? — не понял отец. — Генерал-воеводе приятно будет!

— Ему-то, может, и будет, — согласился я. — А вот нам с Василием — уж точно нет.

— Это как же так? — отец, кажется, и правда не понимал. Ничего, сейчас объясню.

— А так, что заводчик и изобретатель рядом с генерал-воеводой сами по себе. Они, конечно, должны отвечать, если он что-то спросит, но интерес у них в том свой — в самом выгодном свете представить генерал-воеводе новое оружие, чтобы он затем присоветовал царю его закупить. А у поручика с подпоручиком в присутствии генерал-воеводы никакого своего интереса быть вообще не может. Они обязаны во фрунт стоять, имея вид лихой и придурковатый, да начальство глазами поедать. И даже если генерал-воевода изволит их о чём-то спросить, отвечать должны кратко, чётко и всячески при том выказывать служебное рвение и усердие. А уж спорить с генерал-воеводой и тем паче с ним торговаться — упаси их Господь! Вот что, по-твоему, для нас лучше будет? — закончил я свою прочувствованную речь риторическим вопросом.

— Хм, и то правда, — признал отец. — Прости, Алексей, не подумал...

— Да ничего, — я постарался показать, что своей победой в этом споре ничуть не горжусь, — бывает. Все мы сейчас немножко взвинчены...

— Это да, — согласился отец, на том вопрос и закрыли.

Если что, это мы собирались на показ наших стволов генерал-воеводе князю Романову, главноначальствующему Военной Палатой. Пришедшая из Палаты в ответ на наше прошение бумага за подписью генерал-воеводы предписывала нам прибыть накануне показа в село Вешняки близ Москвы, где располагался летний стан Стремянного Охотничьего батальона. Времени и так оставалось немного, а нам же ещё требовалось перевезти оружие и патроны из Александрова в Москву, так что дела с Бельскими мы пока отложили. Но ничего, успели всё собрать вовремя и прибыли в Вешняки к вечеру. Прибыли, кстати, без дяди Андрея — боярина Сергея Михайловича Пушкина не так давно уже похоронили и Боярская Дума вовсю готовилась к выборам своего нового старосты. Так что дяде там забот хватало, а с делами оружейными нам с отцом и Василием пришлось управляться самим. Не знаю, взяли бы мы с собой Митьку, уж он-то наверняка бы умолял нас дать ему возможность быть представленным самому генерал-воеводе Романову, но что теперь гадать — пришла пора продолжать учиться и младший уже убыл в свою кадетскую роту.