Тихие ночи (СИ) - Владимиров Денис - Страница 36

Характерного хрипа, сипа и стонов не раздалось.

Тишину нарушало только непонятное, на грани восприятия, потрескивание, а также невнятный хруст.

Второй раз стрелять не стал. Может быть, пока.

Пробрался ближе зафиксировать результат.

Нормально.

Любовники были однозначно мертвы, даже пульс проверять не требовалось. Воздействие стрелы действительно оказалось именно таким, как описывал гоблин. Два слепленных, иссушенных тела мумифицировались, словно пролежали не один десяток лет в жарких песках Сахары. Но даже сейчас на лицах застыла не боль, не изумление, а сладострастие. Впрочем, это если знать, чем занимались родственники, дорисовывая детали. А так — два оскала.

Тела не могли упасть, так как болт держал основательно. Веса же в обоих осталось немного. Главное, чтобы до момента обнаружения не рассыпались. Отметил и следы ожогов от защитных амулетов. У Юны дополнительный черный след оказался на шее. Вот почему палеными волосами завоняло.

Здесь все в порядке.

Арбалет разрядил и на месте изрядно истоптанной лежки отбросил в сторону, но так, чтобы складывалось впечатление, будто в панике. Оставил и неиспользованные болты, один воткнул в землю перед линей стрельбы гипотетического кречета. Фрагмент маскировочного плаща, оторванный, когда злодей зацепился им за ветку. Потом я продрался через кусты, имитируя панику и страх, теряя на ходу верхнюю одежду.

Пробежал через парк, отчетливо оставляя следы до пристани.

Здесь внимательно присмотревшись к лодкам Медведей, нашел одну без всяких магических полей, забрался, оставил грязные смазанные следы, ну и пригоршню от широты души земли добавил, весло намочил, второе даже не трогал. Чтобы стало ясно и дураку, греб одним, забыв о втором. Перерезал канат, используя обычный нож, а не родовой кинжал. Подтолкнул посудину по течению, она вырулила практически на середину Центрального канала, а дальше магическое течение морской воды потащило ее вверх.

Для любого доморощенного следователя будет очевидно, что произошло. Мститель из Кречетов, тяжело переживая утрату родственников — мать и дочь сюда следовало добавить, отправился вершить правосудие своими силами. Кому? Корню зла. Юне. И, вполне возможно, остынув отказался бы от задуманного, но тут парочка принялась цинично совокупляться на глазах.

Бедолага выстрелил от избытка чувств, и очень удачно, и только тогда понял, что натворил, бросился бежать, не обращая внимания даже на потерю плаща. Мне в данной ситуации до зубовного скрежета жалко было и его, и староимперский арбалет, и болты, какие пришлось оставить. Но… это всего лишь средства.

Все.

Еще одно дело сделано.

И пусть разгорится из искры пламя кровной вражды!

Осталось вернуться, проконтролировать выполнение операции «Мальчишник сепаратистов», добавить несколько очень важных деталей. И если не провожусь слишком долго, то можно, впрочем, и нужно, заглянуть на еще один огонек.

Без всяких приключений, предварительно сменив обувь на берегу, спустился в подземелье. Здесь нужно было забрать опустевший и значительно полегчавший тактический рюкзак с оборудованием и неиспользованными средствами, такими, как бутылка горючего пойла, да и выход располагался удобно для посещения пациентов.

Вот только чем ближе пробирался к нему, тем больше рождалось сомнений, что все пройдет без сучка и задоринки, учитывая, что тусклый свет выбивался в центральную галерею именно из нужного мне коридора. Еще через несколько секунд послышалось несколько ругательств, произнесенные глухим мужским голосом, затем какая-то возня.

И женский, хриплый, в каком угадывался знакомый:

— Не подходите! Богами клянусь… лучше не подходите! А то…

Осторожно и очень быстро заглянул за угол. Вот это фактор неопределенности, так фактор. Предо мной предстала замечательная картина, от какой хотелось покрыть все не менее жестким матом, чем прозвучавший с минуту назад. Хотя обещал Хельге не выражаться, и слово свое практически не нарушал. Два угрюмых бородатых мужика, каких Глэрд знал только на лица, но у обоих имелось родовые кинжалы, а значит, они вполне возможно обладали умениями и тотемами. И не про них ли рассказывал Сим? Потому что третье действующее лицо — зажавшаяся в угол Амелия, в руках которой блестел в свете магического фонаря небольшой нож.

Как невовремя… Хотя почему нет? Николас и Юна уничтожены практически без всяких спецэффектов. По-тихому. Найдут их тела ближе к утру или утром. Придушить пару человек на мальчишнике — минутное дело. Даже, если придется обставлять все, как будто они задохнулись в дыму. Все подготовлено.

— Убери свою зубочистку! — степенно приказал один бородачей, явно главный, — Все равно расскажешь, куда красное золото дела! А ты куда смотрел? Как она смогла развязаться, мрочий слизень? Почему у нее нож?

— Откуда я знаю?! Обыскивал… — неохотно, будто выдавливая слова из себя, ответил напарник, его перебивая рассерженной кошкой зашипела знахарка:

— Я не видела его в глаза, в который раз повторяю! Не знаю о чем вы говорите!

— Куда оно тогда делось? Ты одна оставалась с трофеями ронеца, он нанял орков, те при разгрузке ничего бы не взяли. Кто тогда? Маг сразу и после того, как аристо в себя пришел, прибывал с проверкой. И скажу точно, если бы он что-то нашел, то нас бы тут не было. Мальчишка бы сразу о такой находке всем рассказал. Похвастался. Так что, Амелия, не нужно врать, больше тебя — некому, гоблы бы не осмелились. Они его принесли и должны были передать. Да и как-то ты неожиданно стала дела сворачивать, по слухам собираясь в Халдогорд…

— Никуда я не собралась! Вы — мрочьи выкидыши! Предатели! Да я вам лично бошки поотрезаю! Мало того, что вас любой из родов за меня уничтожит, выжжет ваше гнилое семя! А, когда узнают о шашнях с тварями, то… — продолжала злобно шипеть целительница.

— Это ты себе льстишь, дорогая, — спокойно и чуть устало перебил бородач, — И в свою незаменимость зря поверила, та же Лакреция знает не меньше, лечит не хуже и зелья готовит порой лучше, а опыт… Опыт дело наживное, наберется. Народ с твоим уходом не ослабеет. Кому ты нужна, карга старая? Кто за тебя вступится? Запомни и осознай. Ты. Осталась. Одна. Твоего рода больше нет. После твоей смерти все забудут о Росомахах, как о многих других слабаках. Сейчас у тебя простой выбор, либо ты рассказываешь все добровольно и умираешь легко, потому что так нужно. Либо принимаешь страшные муки, но тоже все рассказываешь и умираешь. Уж поверь мне, есть у нас способы любому, а уж тем более любой, развязать лживый язык. Тем, что ты очнулась и выпуталась… Сделала проще нам. Тащить меньше. Это место ничем не отличается от других, таких же. Тут можешь орать, не орать, никто не услышит, и никто не придет на помощь! Так что, выбор за тобой! Итак, повторюсь еще раз, где…

— Ах вы! — Амелия бросилась на злодеев с ножом, с отчаянной непоколебимостью в глазах, точно зная, что вступала в последний и решительный.

И почему ты такая взрослая, красава?

Целью выбрала оратора, второй молчал, оба странно ухмыльнулись и даже не двинулись с места. Крохотное лезвие замерло на расстоянии пары пальцев от шеи бандита, он же в свою очередь, будто лениво наградил пощечиной целительницу. При всей напускной небрежности, удар был таким быстрым, что уклониться у нее не получилось бы. Шлепок. И Амелия распростерлась на полу, но оружие из руки не выпустила. Валькирия.

— Говорю же, не дергайся! Легче будет…

— А лучше подергайся, подергайся, люблю строптивых, они разжигают во мне страсть! — неожиданно вмешался второй, какого я уже начал воспринимать, как предмет мебели.

— Ааааа! — безумно заорала знахарка, вновь с низкого старта слепо бросаясь в атаку.

Хохотнуть напарники успели по разу, женщина сделать два шага, а затем…

Пшшш! — звук вряд ли кем-то различимый на фоне боевого клича целительницы, какая успела сделать еще один шаг. И я принял ее уже спящую в объятия. Аккуратно положил на пол.

Пара бандитов тоже рухнула, как подкошенная.