Платье для смерти (ЛП) - ДеМайо-Райс Кристин - Страница 32

— Боже, день рождения принцессы был прямо в этой папке, а я даже не посмотрела на нее. — Как она могла это пропустить? Как она могла не отсканировать все или не запомнить? Почему она не обратила внимания? Именно это имел в виду Джимми — все догадки ни к чему не приводят, если ты не можешь смотреть открытыми глазами.

— Что? — спросила Руби.

— Забудь. Погнали. Я не могу понять.

— Не думаю, что мы снова сможем сюда попасть.

Лора вернулась к лифту, над ней щелкали огни. Она чувствовала себя вымотанной и опустошенной, сердце тяготило неудачи. Нажала кнопку лифта с такой силой, как будто та ее хотела ударить. В глазах стояли слезы разочарования.

Руби догнала ее и обняла за плечи.

— Трудные дни, Лала.

— Заткнись, — прошептала Лора. Она полезла в сумку за салфеткой. Запах нафталиновых шариков ударил прямо в лицо, и вместо того, чтобы искать ткань, лежащую на самом дне, она потянулась за своим письмом и вырвала его из конверта.

Наверху была дата, и накануне вечером она заметила странную запись, но не придала ей значения, сосредоточившись на всем остальном.

— Сначала он ставит год, четыре цифры, затем месяц, затем день. Так как ты делаешь в таблицах.

Она побежала обратно к секции так быстро, выключатели не могли угнаться за ней. Она нажала на клавиши. День рождения папы. Нет, Руби. Нет. Затем она попробовала тот, который, как она знала, был правильным. День рождения Лалы, первое ноября, двадцать шесть лет назад.

Загорелся зеленый свет, дверь щелкнула.

— Вау, — сказала Руби. — Я впечатлена.

Лора взялась за ручку, потянула вниз, но не смогла найти в себе силы толкнуть дверь.

— Что? — спросила Руби.

— Я боюсь.

— Перестань. — Руби, навалилась на дверь, и она распахнулась. Внутри загорелся чувствительный к движению свет.

Комната была пуста.

От угла к углу, от стены к стене. Ничего.

Лора схватила Руби за предплечье, чтобы она не зашла глубже в помещенье.

— Посмотри. — Она указала на пол. Там остались следы от веника. — Его недавно убрали. И я чувствую запах нафталина. — Она осмотрела стены. В некоторых местах на верхнюю часть стены падал коричневый блеск, и как только она увидела их, она разглядела формы, которые они создавали на нижней, более чистой части стены.

— Коробки, сложенные в высоту. Куча всякой всячины, и здесь, и здесь были вешалки для одежды. Высокие стойки для брюк и костюмов.

— Я думаю, ты рада, что он пуст. — Руби, скрестила руки на груди.

Лоре стало стыдно из — за того, что вытащила ее. Сестра устала и беспокоилась, но вела себя очень хорошо.

— Мы должны идти.

Руби, направилась по коридору, и Лора ужа пошла за ней, когда заметила блеск чего — то оранжевого. В углу лежала каплевидная бусина — кабошон. Она подняла ее.

— Боже мой, — сказала Руби.

— Это правда, — сказала Лора. — На фальшивом платье были акриловые бусины. А это кристалл. Почувствуй вес. — Она уронила его в ладонь Руби.

— Оно здесь было, — сказала Руби.

— В хранилище папы. Другое дело, как оно попало к Джобет Чард — Фиалле.

Глава 13

Они принесли маме немного бульона из «Таормины» взамен больничных грязных помоев и немного разбавили его водой, чтобы был не такой соленый. Джимми вернулся в Бэй — Ридж, чтобы принять душ и проверить почту.

— Перестань на меня так смотреть, — сказала мама.

— Я просто не хочу, чтобы ты облилась, — ответила Руби, подкладывая салфетку под мамин подбородок.

— Вот так все начинается? Сначала ты думаешь, что я обольюсь, а потом наймешь сиделку, чтобы мне зад подтирала?

Руби убрала салфетку и помогла маме приподняться.

Лора, уставившись на приглушенный телевизор, медленно изводила себя. Ей хотелось пойти в «Ирокез», с ноги открыть дверь и спросить Джобет, при каких обстоятельствах она получила платье от отца. Хотелось озвучить, что она не сестра Варнавы Чарда, потому что имени ее в реестре не значилось, а также поговорить о том, как так могло случиться, что принцесса жонглировала тремя мужчинами на крошечном острове: монархом, финансистом и гомосексуалистом. Лора чувствовала, что заводится, имена, истории и новые воспоминания крутятся, как будто на последнем цикле стирки. Хотелось что — нибудь сломать. Какая — то новая деталь должна была все это объяснить.

Лора вздохнула, пытаясь успокоиться. Как бы сильно она ни чувствовала себя лишней в палате, прикосновение маминой руки помогло понять, что, прийти сюда был правильный выбор.

— Что происходило между Бернардом и Генриеттой Осей? — спросила Лора. — Ты много с ними общалась? Каким был их брак? Бернард упоминал имя сестры? Допустим, Джобет?

— Лора! — воскликнула Руби.

— Боже мой, Лора. Хочешь вызвать у меня еще один сердечный приступ?

— Прости.

Мама сжала ее руку.

— Я шучу. Дай мне подумать. Барни и Ретта. Приятные люди. Он был откуда — то со Среднего Запада. Ретта сопровождал принцессу всюду. Барни был больше, я не знаю, интеллектуалом — качком? Если в этом есть смысл. Он проводил много времени в финансовом районе. Редко выходили с нами в свет. Но с самого начала было ясно, что они работают на великого принца, и сообщают все, что делает принцесса. Это вызывало напряжение. И я не знала почему. Думаю, теперь понимаю.

— Честно говоря, мама, на данный момент я не знаю, был ли у папы роман с принцессой, или это был Барни, и что — то еще происходило с папой, может быть, было какое — то деловое соглашение.

— Твой отец. Деловое соглашение. Похоже на него.

Папа, инженер, не мог их из квартиры с контролируемой арендной платой на Адской кухне, не мог отправить своих детей в частную школу без заявления мамы о финансовой помощи. У него, должно быть, была голова ученого и сердце художника.

— Почему принцесса была такой шлюхой?

— Лора! — рявкнула мама.

— Ну, давай! Что она за человек?

— Человек, который должен был произвести на свет наследника мужского пола, и чей муж не мог ей этого дать, вот кто.

Лора смягчилась. Не хотелось, чтобы у мамы случился еще один сердечный приступ из — за оскорблений в сторону старой подруги.

— Почему мужчина? — она спросила.

Мама села, морщась.

— Можешь принести мне воды?

Руби налила воды, мама выпила.

— Нет нужды рассказывать мне об этом сейчас, мам, — сказала Лора. — Можешь рассказать завтра.

— Я в порядке.

Пришлось поверить на слово.

— Значит, великий принц, знал, что они планируют переворот, или свержение, или что — то еще, поэтому он приказал Барни и Ретте наблюдать за ними.

— А в чем смысл? — спросила мама. — Она не могла стать великой принцессой. У них их никогда не было.

— Ну, если бы наследников — мужчин не было? Просто представь? Вдруг я завтра убью Сальвадора? Что случилось бы?

— Принцесса бы вышла замуж за того, кто бы пришел к власти. — Мама вернула чашку Руби. — Эти люди выросли в пузыре, и они верят тому, что им говорят с рождения. Все, что они думали о себе и своих жизненных возможностях, было сформировано пребыванием при бруниканском дворе. Нельзя их просто взять и вывезти оттуда. Они не могли представить себе жизни вдали от Брунико, даже после того, как прожили здесь месяц. Я помню, как часами разговаривала с Самуэлем о жизни за пределами острова. Он продолжал оправдываться, что бруниканский доллар не котируется на международном уровне, и он потеряет все свои деньги. Его отправят в ссылку. Однажды я просидела с ним всю ночь, пока вы, девочки, спали. Я умоляла его: «Побудешь бедным какое — то время, но не зарывай свой талант». Но он меня просто не слышал. То, как они мыслили невероятно.

Лора вспомнила альбом, тексты песен, а также горе и боль в каждом аккорде.

— Он был влюблен в тебя, мама.

— Знаешь, я тоже так думала. И это чувство было взаимным. Потом твой отец сказал, что они пара, и я поверила в это. Идиотка. Он прикрывал принцессу. Сэмюэль позволил это сказать, чтобы защитить и ее. Бруниканец до глубины души. — Она вздохнула. — Теперь это не имеет значения. — Ее голова снова упала на подушки.