Платье для смерти (ЛП) - ДеМайо-Райс Кристин - Страница 1

Кристин Демайо — Райс

Платье для смерти

Серия: Тайна Фэшн Авеню #3

Переводчик: Лана Аксак

Редаткор: Альбина

Обложка: Настена Гунина

Глава 1

− Перестань нервничать. Ты выглядишь великолепно, − шепнул Джереми ей на ухо.

− У меня на столе осталась куча работы. − Лора чувствовала себя как на расстреле под вспышками камер. Она, конечно, улыбалась вдвое больше, чем обычно, но была уверена, что большинство фотографий будут опубликованы с полуоткрытым ртом или с закрытыми глазами. Естественно, Джереми и Руби будут выглядеть идеально.

− И она будет там и завтра, − сказал он. − Сейчас ты со мной.

Джереми улыбнулся, его правый передний зуб перекрывал левый на два миллиметра, и этот крошечный изъян лишь подчеркивал совершенство всего остального.

− Всегда, ДжейДжей, − сказала Лора, прежде чем обернуться. Она начала называть его ДжейДжей несколько недель назад, чтобы подразнить его за то, что он назвал свою дочернюю линию «Saint JJ», и это сводило его с ума, заставляя дразнить его этим до тех пор, пока все не превратилось в милое прозвище.

Сестра Лоры стояла в паре метров от нее на верхней ступеньке лестницы, ведущей в Музей Метрополитен. Руби стояла между наследницей, имя которой Лора не могла вспомнить, и генеральным директором Bankflower.com, которой нравилось думать, что она все еще хипстер из Уильямсбурга. На Руби было шелковое платье с воротником — стойкой, розового оттенка, такого светлого, что казался почти белым. Выставка нарядов монарших особ и политических деятелей привлекло много внимания, и имена спонсировавших её дизайнеров − Джереми Сент — Джеймса и Барри Тилдена − разместили на афишах перед музеем на весь сезон. «DressedforInfamy» выявил лучших и худших в индустрии моды. У каждого платья была своя история, и большинство из них были не такими привлекательными, как наряды.

− Мы уже можем пойти внутрь? − спросила Лора, сверкая фальшивой улыбкой и желая быть полегче килограммов на пять. − Я сейчас умру.

− Мы ждем Барри.

− Ты ждешь Барри.

− Не канючь. − Он посмотрел на нее так, что она была уверена, что он думал о том, чтобы поцеловать её на глазах у всех.

− Ты придурок, − прошептала Лора.

− Знаю.

За последние три месяца он много улыбался. Она отказывалась верить, что ее любовь как — то связана с этим, хотя Джереми говорил обратное. Лора была убеждена в том, что она разделила его нагрузку и у Джереми появилось время на отдых и творчество.

Барри взбежал вверх по лестнице, толпа расступалась перед ним, его длинные каштановые волосы развевались на декабрьском ветре, голубые глаза сверкали в вспышках камер. Он пожал руку Джереми. Они были звездами шоу, два вечно соперничающих дизайнера, но каждый готов был протянуть руку помощи другому. Несмотря на то, что чаще руку протягивал старший, более опытный Тилден, для Джереми это заканчивалось тем, что он разговаривал с Барри в ночных кошмарах.

Лора отошла в сторону, оставляя их на откуп всеобщего внимания. Конечно, фотографы любили их, потому что если один слух и превзошел другие о честолюбии Лауры, ее жадности, ее расчетливой, хитрой, золотоискательской натуре, то это был слух о несуществующем романе Барри и Джереми. Слухи подпитывались партнерством на показе с семизначной стоимостью, и тем фактом, что они оба были чертовски красивы, но главным образом, теплотой между ними. Впервые за семь лет у Джереми был настоящий друг, которого она знала.

Барри обнял ее и поцеловал в щеку, тихо сказав:

− Когда ты уже перейдешь работать на меня, дорогая?

Джереми сделал вид, что шутка между ней и Барри его не разозлила. Для ее любовника и делового партнера такой вопрос был равносилен вопросу, когда она собирается ему изменять. Лора так и не научилась оставлять без ответа жестокую шутку.

− И сколько ты мне заплатишь?

Барри указал на ночное небо и сказал.

− Столько, сколько на небе звезд. Посчитай их, дорогая.

***

Внутри было тише. Немногочисленные фотографы были наняты музеем, что делало их гораздо более дружелюбными и, как правило, фотографирующими гораздо меньше. Лора была уверена, что ее лицо сейчас треснет, но продолжала улыбаться. Она стояла и улыбалась, перед костюмом Жаклин Кеннеди, который был на ней в день покушения на мужа; перед ярко желтым революционным костюмом Корасон Акино; рядом с длинным светлым париком на прозрачном полиуретановом манекене с надписью «Леди Годива»; рядом с жакетом Хиллари Клинтон, в котором она зачитывала извинения перед Сирией, по левую сторону от голубого платья «Tollridge&Cherry», на котором может было, а может и не было президентской ДНК.

Мама надела костюм от фабрики 40–ой улице изготовленный на заказ, тщательно подобранный чтобы безболезненно влиться в общество. Она выглядела на пятнадцать сантиметров выше и держала свой бокал так, как будто он вырастал из ее ладони. Она шла с репортером из «ApparelNews». Два экспоната были созданы руками ее матери в ателье «Scaasi», и Лора была поражена тем, как невероятно мама умела говорить с незнакомыми людьми о своей работе. Очевидно, что социальные навыки Руби были наследственной чертой.

− Вот этот, − сказала мама, указывая на костюм, который Джеки Кеннеди носила в конце своей жизни. − Принцесса прислала нам ткань и эскиз. Ну, у нас кончилась ткань и…

Лора увидела Руби в углу, подальше от камер, и присоединилась к ней.

− Умираю с голоду, − сказала Руби, проглатывая кусок бри.

− Серьезно, − ответила Лора. − У нас так много работы, а мы стоим тут, улыбаясь, как кучка мартышек. И у меня сейчас ноги отвалятся.

− Сегодня суббота. − Руби стряхнула крошки с пальцев. − Я ухожу. Эй, присмотри за мамой? Она как … как это называется, гид со стажем?

− Лектор. Обе можете щебетать без остановки. Ты такая же.

− Такая же? Ты имеешь в виду, что мы нормальные?

Руби, кивнула на оранжевое платье, которое носила принцесса Брунико в ночь двухнедельного переворота. Джереми стоял перед ним с Дионной Фрескан из W. Дионна, у которой под очками в роговой оправе не было ни капли косметики, а ее волосы были собраны в гульку, из — за чего она выглядела так, словно только что встала с постели. Она была проницательна и нелестно отзывалась о побочной линии бренда Джереми, называя ее «сделанной на клочке грязной газеты за угловым столиком в «Marlene X». Sartorial Sandwich, компания Лоры и Руби, была ее любимицей с самого первого шоу. Ей нравилась эта одежда почти так же сильно, как и намек на то, что Лора − авантюрная бродяжка. Идея Лоры держать свои отношения с Джереми в секрете до тех пор, пока это возможно, сработала не так хорошо. Очевидно журналистам не нравилось, когда им лгали.

− Разве это не здорово, что он может просто улыбаться ей, зная, что она говорит о нем за спиной? − спросила Лора.

Руби, покачала головой.

− Это бизнес. Перешагни через это.

Лора посмотрела на платье, которое принцесса Брунико одела на трехдневный бал в честь получения ее мужем Сальвадора принца Брунико титула наследного принца. Той ночью начался двухнедельный переворот, двухнедельное очищение от некоренных жителей, за которым последовало закрытие острова на два десятилетия. Платье было ярко — оранжевым, под цвет национального флага. Бисер и цветочная вышивка в американском стиле соответствовали его цвету и яркости. Юбка была огромной, кринолином специальной конструкции, а сверху был лиф, с глубоким вырезом, и маленькие рукава, со сборкой по бокам. Это было единственное платье, которое не должен был трогать или снимать никто, кроме владельца. Настоящая находка. Эта одежда была утрачена в течение десятилетий и носилась принцессой, любимой во всем мире за ее грацию, женственность и недавнюю жертвенную смерть в огне.