Когда распахиваются крылья (СИ) - Самарова Екатерина Андреевна - Страница 21

     Мы втроём слегка зависли от шока, но тут же сообразили, что с Гошей уходит и наше спасение от ковра в кабинете директора и, перемахнув через черноплодку, рванули за Гошей, оставив Ольгу Николаевну в величайшем во всей её жизни изумлении.

     Гоша вроде бы шёл не быстро, но мы даже бегом еле смогли его догнать.

     – Эй, парень, подожди! – не выдержав, крикнул Мишка. – Ты куда так впахал?

     Наверное, он очень удивился, когда мы, три здоровых десятиклассника, только что после физкультуры, не смогли догнать щуплого городского парня, да ещё и с громоздкой гитарой за спиной. Как бы ему это объяснить? Все это время я лихорадочно соображал, как представить Гошу Мишке и Серому, но так ничего и не придумал. Не говорить же им, что это Бог. Я представил, как в громогласной тишине произношу это слово и как вытягиваются лица друзей, и хихикнул.

     Гоша вышел за ворота и наконец остановился. Запыхавшись, мы поравнялись с ним и тут же попадали, держась за забор.

     – Как это у тебя получается? – выдохнул Мишка. – Вроде идёшь тихо, а умотал аж до самых ворот!

     Я напрягся. Вот сейчас ответ: «Потому что я Бог» – был бы совсем неуместен.

     – Не знаю, как-то само собой получается, – пожав плечами, ответил Гоша.

     – Ты кто такой? – подозрительно осматривая его, спросил Серый. – И откуда так круто лабаешь на гитаре?

     Я напрягся ещё сильнее. Хотелось его перебить и заорать, что это мой родственник, но тут же накатило недоумение: не перебивать же Бога! Словно бы услышав мои мысли, Гоша лукаво улыбнулся, прервавшись на полуслове, мотнул головой в мою сторону: мол, у него спрашивайте.

     Я закашлялся и порозовел: все-таки перебил, значит.

     – Эээ… Серый, это… я же говорил, это мой родственник… Брат троюродный… Из города. Его зовут… – я замялся, сомневаясь, можно ли его представлять Гошей всем.

     Гоша с готовностью протянул руку сначала Мишке, а потом Серому:

     – Гоша. Приятно познакомиться, парни.

     Те пожали руки и на мгновение как будто засияли отражённым золотистым светом Гошиных глаз.

     – Ты круто играешь на гитаре, – заметил Серый, пристроившись сбоку от Гоши. – Где научился?

     – Там, у себя, – неопределённо махнул Гоша рукой. – Я слышал, что ты тоже хорошо играешь. Может, завтра сыграем вместе?

     – Завтра? – подхватил Мишка. – А ты здесь надолго?

     – Не знаю, как получится, – опять пожав плечами, ответил Гоша. – Закончу свои дела и уеду, наверное.

     – У тебя здесь дела? – вскинулся Серый. – Какие могут быть дела в нашей деревне на шестьдесят дворов? Тебе что, в городе дел не хватает?

     – Да разные дела. Воспитательные, в основном.

     – Воспитательные? Ты кого-то воспитываешь?

     «Господи, да отстаньте вы уже от него! Вот прицепились, клещи!» – подумал я, но сказать ничего разумного так и не смог. Оказывается, это трудная задача – отмазать Бога.

     – Да, – улыбнулся Гоша, – есть тут один мальчик, который думает, что все вокруг нечестно и несправедливо.

     Я порозовел.

     – Так ты какой-нибудь типа куратор? – догадался Серый. – Следишь за несовершеннолетними уголовниками?

     – Да, – чуть подумав, ответил Гоша, – как-то так…

     Я покраснел и закашлялся. Уголовник, значит?!

     – Круто ты Ольгу Николаевну срезал, – между прочим заметил Мишка. – Вечно она нас тупыми считает. Это нельзя, то нельзя, песни такие петь нельзя, вот эти только можно, которым уже лет пятьсот, не меньше. Скоро строем по школе ходить будем.

     – Да ладно тебе, – миролюбиво проговорил Гоша. – Она очень хорошая и любящая женщина, только ребёнок несчастный.

     – Что? – не понял Мишка. – Какой ребёнок?

     – Она – несчастный, недолюбленный, несвободный ребёнок.

     Мишка скосил глаза на Серого, но тот ему ничем не помог. Тогда Мишка сделал серьёзное лицо и кивнул – как всегда делал на уроках, когда ничего не понимал из объяснений учителя. Как говорится, не болтай много – за умного сойдёшь. Гоша хмыкнул, но ничего не сказал. Я понял, что спасать ситуацию остаётся мне.

     – Гоша, ты завтра тоже будешь играть у школы?

     – У школы, за школой, перед школой… не знаю, где найду хорошее место, там и буду играть. Пока я ещё здесь, надо наслаждаться. По-моему, музыка – это самое прекрасное, что вы создали, – просто и непосредственно ответил Гоша.

     – Вон Серый тоже хочет, наверное, с тобой сыграть! – быстро выпалил я, не давая ему развить свою мысль. Ну вот, второй раз перебил. Молодец, Вася.

     Слава Богу… то есть Гоше… То есть неважно, хорошо, что Серый тоже вступил в разговор:

     – Да, я хочу! Мы бы тут вдвоём всем показали, что такое рок! А то от попсы и от их устного народного недотворчества уши вянут! Давай так: я завтра в школу гитару притащу, а после школы соберёмся где-нибудь здесь у ворот, чтобы ребята нас слышали, и будем петь. Как, а? Хорошая идея?

     – Отличная! – искренне ответил Гоша. – Я с радостью спою с тобой.

     – Ладно, значит, договорились. Погоди, а ты Чижа знаешь? Или Цоя?

     – Знаю. Последнего даже лично, – ответил Гоша.