Метаморфозы. Тетралогия - Дяченко Марина и Сергей - Страница 42

– Здравствуйте, второкурсники.

Занятия по специальности проходили все в той же первой аудитории. Группа «А» второго курса сидела за столами, похожими на школьные парты.

Сашка оглядывалась вокруг, удивленно отмечая давно знакомые, но напрочь забытые подробности. Вот коричневая доска, как в школе. Вот щербинка на крашеной стене. Вот люди, которые были с ней рядом почти все лето; в какой-то момент они перестали что-либо значить, сделались прозрачными, как мыльные пузыри. Но теперь начался второй курс – и все приобретает новое значение.

Сама Сашка изменилась. Ее будто разобрали на части – а потом сложили снова, так что с первого взгляда кажется, будто все осталось по-прежнему. Даже ей самой иногда – вот сейчас, например, – казалось, что она совершенно такая же, как прошлой осенью, когда они в актовом зале слушали «Gaudeamus».

Портнов развернул тоненький журнал в бумажной обложке.

– Гольдман Юлия.

– Есть. – Юлька сидела скособочившись и водила в тетрадке ручкой. Голова ее время от времени подергивалась.

– Бочкова Анна.

– Есть. – Аня то и дело моргала, слишком часто и нервно.

– Бирюков Дмитрий.

– Есть. – Дима прикрывал лицо рукой, как будто его слепило солнце.

– Ковтун Игорь.

– Есть.

– Коженников Константин.

– Здесь. – Костя поднял голову. Его волосы выгорели на солнце и топорщились, как солома. Он сидел рядом с Женей Топорко, но не бок о бок – между ними был пустой стул.

– Коротков Андрей.

– Есть. – Летом Андрей зачем-то побрился наголо и был похож на очень свежего, загорелого призывника.

– Решили сэкономить на расческах? – Портнов прищурился. – Славно, славно, вам идет… Мясковский Денис.

– Здесь!

Совершенно ясно было, что группа полностью в сборе, но перекличка продолжалась, торжественная, как ритуал. Сашка глубоко дышала. Сам запах института, свежей краски, известки, пыли, липовых листьев за окном напоминал ей и подчеркивал: она жива, ее жизнь насыщена и ярка, все вернулось на круги своя: сентябрь, учеба, первая аудитория, солнечный свет.

– Павленко Елизавета.

– Я, – сказала Лиза.

На ней были широченные джинсы со спущенными вдоль штанин декоративными лямками. Странным образом эти мешковатые штаны только подчеркивали Лизину худобу и хрупкость; она загорела, и оттого ее светлые волосы казались еще белее.

– Самохина Александра.

– Я.

Портнов смерил ее взглядом, но ничего не сказал.

– Топорко Евгения.

– Есть!

– Вижу, вы славно отдохнули, – Портнов прищурился. – Выглядите как после дорогого курорта.

Женя не смутилась. За прошедший год она здорово повзрослела, из девчонки-замухрышки превратившись в сексуальную пышную барышню. Школьные косички остались в прошлом: летом Женя завела себе короткую модельную стрижку. Загар на ее лице сочетался с нежнейшим румянцем, и, сидя рядом с Костей, она поглядывала на Портнова почти без боязни: красива, мол, сама знаю, ну и что?

Закончив перекличку, Портнов еще раз окинул группу взглядом поверх очков:

– Итак, мы отдохнули и готовы к новым свершениям. В этом семестре нас, как обычно, ждет напряженная работа. У вас появляется еще один специальный предмет – введение в практику. Читать его будет Николай Валерьевич Стерх, это очень хороший преподаватель, постарайтесь его не огорчать… Общеобразовательных предметов станет меньше. Обязательной для всех остается физкультура… Кто из вас уже разговаривал с первокурсниками, которые поселились в общежитии?

По рядам прошелся легкий шорох.

– Я разговаривала, – сказала Сашка. – У меня в комнате две девочки поселились сегодня утром. А что, нельзя?

– Можно. Но запомните: если кто-то из вас вступит в дискуссию с первокурсником относительно профиля нашего вуза, его особенностей… Программы, стиля обучения… Этот человек будет держать ответ перед своим куратором. Поэтому лучше вам воздержаться.

Шорох голосов в аудитории сделался громче.

– А что им говорить? – спросил Коротков. – Если будут спрашивать?

Портнов неожиданно улыбнулся:

– Давайте полезные советы. Советуйте заниматься старательно и ничего не пропускать. Успокойте, если будут истерики. Вы же взрослые ребята, что-нибудь придумаете, вспомните, как вас самих морально поддерживали в прошлом году нынешние третьекурсники…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Мы поддержим, – сказал Денис.

Сашка обернулась. Группа «А» второго курса смотрела на преподавателя; кто-то сидел скособочившись. Кому-то трудно было сфокусировать взгляд. Кто-то подергивался, кто-то хихикал. Сборище уродов.

– Деструктивный этап у многих из вас еще не завершен, – сказал Портнов, будто отвечая на ее мысли. – Что совершенно ожидаемо при вашей лени и несобранности. Напоминаю: только тот, кто будет прилежно учиться, быстро и легко войдет в норму… в то состояние, которое кажется вам нормой на данном этапе. Напоминаю: спиртное в общежитии запрещено. Первокурсники, конечно, будут пить, и на первых порах их не станут за это наказывать. Но если я увижу у кого-то из вас в крови следы алкоголя… Я не говорю «наркотики», потому что тот из вас, кто хоть травку покурит на данном этапе обучения, – обречен… Если я найду у кого-то в комнате спиртное, я сделаю так, что вас тошнить будет до старости при одном упоминании о водке. Ясно? Есть вопросы?

В его очках отражался оконный переплет. Вопросов не было.

– По организационным вопросам у меня все, – сказал Портнов. – Староста, учебники на столе. Раздайте каждому: текстовый модуль, ступень четыре, и задачник, ступень три.

– А я опять староста? – решился спросить Костя.

Портнов поднял брови:

– Группа, у кого-то есть другие кандидатуры?

– Пусть Самохина будет старостой, – сказала Лиза. – Она у нас отличница и общественный деятель.

Кто-то хихикнул, но смех быстро стих.

– У Самохиной, – сказал Портнов, не глядя на Сашку, – в этом семестре и без того достанет работы. Коженников, вы уже отобрали у нас две минуты. Делайте дело, прошу вас.

Учебники были старые и пахли пылью. Сашка не выдержала и открыла сборник упражнений на первой странице.

– Самохина! – окрик прозвучал как удар. – Я никому не разрешал открывать книгу!

Она с неохотой захлопнула учебник. Первые строки самого первого задания успели вогнать ее в сладостную жуть.

Две недели, проведенные дома, обернулись для Сашки тяжелым трудом: приходилось ежесекундно одергивать себя, слушать, слышать, вовремя отвечать и улыбаться. Сашка старалась изо всех сил, но мама все равно тревожилась все больше.

– Саня, – спросила она как-то утром, когда они в квартире остались одни, – знаешь… Покажи руки.

Сашка сначала не поняла. Мама, оказывается, искала «дорожки» от уколов и, не обнаружив их, не особенно успокоилась.

– Мама, это смешно. С чего ты взяла?!

– Ты странная. Отвечаешь невпопад. Смотришь… как-то отрешенно. Что с тобой, можешь мне сказать? Что с тобой?! Ты куришь? Дышишь? Глотаешь таблетки?

– Я тебе клянусь, – устало сказала Сашка. – Я в жизни не пробовала… ничего такого. Я даже водку не пью.

Мама, кажется, не поверила. Она сама казалась нервной, то взвинченной, то веселой, то тревожилась, то забывала о своих тревогах, и Сашка, не выдержав, однажды спросила:

– С тобой-то что происходит? Что случилось?

– А видно? – спросила мама после паузы, и щеки ее порозовели.

– Что? – Сашка хлопнула глазами.

– Я жду ребенка, – просто сказала мама. – Мы – с Валиком. С Валентином.

– Как?!

– Да вот так, – теперь мама старалась казаться невозмутимой, даже насмешливой. – Не такая я старуха, как тебе кажется.

– Мне не кажется, – пробормотала Сашка. – Я другое имела в виду… И все-таки…

– Все-таки, если мужчина и женщина любят друг друга, вполне естественно, что они хотят ребенка. Валентин хочет ребенка.

– А ты?

– И я хочу! – Мама рассмеялась немного напряженно. – А ты разве не хочешь маленького братика? Или сестричку?