Пилот (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 17

— Я не влюбчивый, и не ворона. Просто очень впечатлительный. И еще не опытный. Не то, что ты. И вообще, ты преувеличиваешь. Надя не такая, она…

— Кх-м… Горбатого могила исправит, — покачал головой Колычев. — Хорошо. Примем твою версию за основу. Тогда вот еще что, импрешинэбл нейчэ[2]. По поводу Айсиньгьоро. Чтобы иллюзий не было. По факту, из моего и твоего, то есть нашего общего бытового конфликта с маньчжурским княжичем, из банального и понятного соперничества в группе курсантов авиашколы за лидерство, ситуация переросла в серьезный замес с перспективой массового кровопролития. Об этом и Зимин тебе толковал. Согласись, никому такого не было нужно. В итоге, Пужэнь сам слил данные о том, где тебя держат. С его слов — по просьбе Нади. Но это неточно… Верить хитрому азиату мне и в голову не приходит… Но это такое… вторичное... Еще важнее другое. Я лично думаю, что прихватили тебя по случаю и без согласования с хозяевами. Видимо, старый приказ о твоем захвате и наказании не был отменен, увидели тебя, да еще и с невестой хозяина, взяли тепленьким. А дальше чего делать? Мочить тебя им команды не поступало. Отпустить — потеря лица для «золотых». Пат. Куда не кинь, всюду клин. Ну и закрыли тебя в клетке с железом на лапах, в воспитательных целях. И стали ждать. Не знаю, был ли слив инфы о тебе через Пужэня организован его старшими или он действовал полностью по своей инициативе, но факт остается. Наш налет и разборка с охраной вышли довольно мирными и, главное, бескровными, и уж точно не насмерть. В итоге и ты наказан, и маньчжуры лица не потеряли, и мы при своем. Даже с прибытком. Могло и по-другому обернуться. Кто знает… Но тут сослагательное наклонение ни к месту. Так что закрыли и забыли. Но бдительности не теряем, и за врагами, а они наши враги теперь, будем присматривать…

Ким слушал внимательно и ни разу не перебил Марта. Ни спорить, ни возражать ему он не стал, приняв все сказанное к сведению. Сейчас он больше всего хотел одного. Никогда впредь больше не подводить самых близких ему людей. На душе у Витьки было очень горько.

— Ладно, братишка, садись, — открывая дверь «паккарда», сказал Колычев, — поехали уже к Зимину на разборки. Зуб даю, то, что было — только начало. Отсыплет нам горячих командир по самое не балуйся… И есть за что… Оба накосячили, только в путь…

Когда усталые друзья прикатили домой, в гостиной их снова ждал, куря сигарету, Зимин. Больше никого вокруг не было. Усиления и огневые точки убрали, разведбот ушел на базу. Одним словом, военное положение отменилось, и вокруг вновь воцарился мир. Но вот от самого Владимира Васильевича, как и предвидел Март, по-прежнему ощутимо веяло грозой. И без того расстроенный Витька внутренне сжался, понимая, что громы и молнии сейчас обрушатся на его повинную голову.

— Вот что, милостивые государи, идите-ка сюда и присядьте. Хотя, право ваше, разрешаю стоять. Наш недавний разговор не закончен. От рассуждений о политике и войне пора перейти к разбору конкретных действий. Само по себе, твои, Виктор, прогулки с чужой невестой — это огромный залет. Но то ладно. Мало ли какая дурь у тебя в голове не осела после взбалтывания. А вот то, что ты позволил кучке простецов-аборигенов так запросто повязать одаренного из команды рейдера «Буран», русского, наконец, это уже не залет, это позорище и укор мне, вашему опекуну и командиру. Так что смывать его придется потом и кровью. С этого момента вы на жестком контроле. Обо всех своих действиях и перемещениях докладывать заранее, без разрешения ничего не предпринимать. Ежедневно будете час заниматься с энергосферой и час — энергобоем. Март, ты за это отвечаешь. Учить его с полной самоотдачей, толком! Я буду подключаться регулярно, проверять. И результаты нужны уже вчера. Так что без раскачки и болтовни. И еще, Виктор, пойдешь в ученики к Игнату Вахрамееву, пусть тебя натаскает толком… Мы с ним о том уже уговорились. Все ясно?

— Так точно, командир! — разом подскочили оба и прогорланили как на плацу перед строгим начальством.

— Свободны. Идите ужинать.

— Легко отделались, — шепнул другу Март, — можно сказать, прошли «на изи»[3].

[1] Ходя — презрительная кличка китайцев.

[2] Impressionable nature (англ) — впечатлительная натура

[3] Easy (англ) — легко (сленг русских геймеров)

Глава 5

Его превосходительство Василий Васильевич Зимин нагрянул к младшему брату ближе к вечеру, когда он со своими воспитанниками собирался ужинать. Кухарка, как и прочая немногочисленная прислуга успели покинуть коттедж, но чай капитан всегда заваривал сам, а с остальным успешно справлялись ребята. Тем более, все, что им было нужно — это подать приготовленные блюда, да помыть посуду после трапезы. Можно было, конечно, оставить ее до утра, но грязь в этом доме не терпели ни в каком виде.

— Кто бы это мог быть? — удивленно поинтересовался Витька, водружавший на стол соусник, услышав, как совсем рядом затормозили несколько автомобилей.

— Надеюсь, не наши маньчжурские друзья, — вполголоса буркнул Март, но Зимин его все-таки услышал.

— Поверь, «Золотому клану» сейчас совершенно не до нас, — скривил губы в еле заметной усмешке Владимир Васильевич.

Сам хозяин дома не проявил по поводу гостей ни малейшего беспокойства и через минуту Колычев со стыдом сообразил, в чем тут дело. Его наставник привычно скользнул в «сферу» и уже знал, кто направляется к ним.

— Володька, ты где? — вопросил кто-то сочным басом с порога, и через пару секунд в гостиную буквально ввалился самый настоящий генерал.

Седовласый, но еще крепкий мужчина с задорным взглядом из-под кустистых бровей был по-кавалерийски немного кривоног, но двигался при этом мягко и грациозно подобно хищному зверю, втянувшему до поры грозные когти в мягкие подушечки лап. Портрет дополнял обильно украшенный золотым шитьем мундир с эполетами и орденами, шаровары с желтыми лампасами, блестевшая лаком портупея с шашкой, эфес которой украшал муаровый темляк с кистью. Папахи, правда, не было, но ее с успехом заменяла фуражка с кокардой. Но, пожалуй, больше всего запомнились Марту роскошные и очень ухоженные, пусть и совершенно белые, «буденовские» усы.

— Здравствуй, Василий Васильевич, — радушно поприветствовал старшего брата капитан. — Благополучно ли добрался?

— А что мне сделается, — хохотнул тот, и они крепко обнялись.

Несмотря на значительную разницу в возрасте и роде занятий братья Зимины были близки так, как это только может быть между людьми, имеющими одинаковые ценности и взгляды на мир.

— А это, значит, и есть сын Андрея? — остановил взгляд на Марте генерал.

— Так точно, ваше превосходительство! — браво отрапортовал вытянувшийся курсант, после чего зачем-то добавил, — весьма рад знакомству.

— Видал? — с усмешкой посмотрел на младшего брата атаман. — Хоть картинку для устава с него малюй!

— Субординация — первое дело! — с непроницаемым видом ответил ему Зимин-младший.

— Да ну вас! — махнул рукой на это старый казак и снова повернулся к молодому человеку. — Иди, обнимемся, чай, нечужие!

— Сам виноват, — улыбнулся Владимир. — Вырядился в парадный мундир. Я сам при виде тебя едва по стойке смирно не стал.

— Тебе и положено, — незлобиво пробурчал старший брат, обнимая тем временем Марта. — А хлопчик еще молодой, успеет накозыряться всяким разным.

— А ты, стал быть, побратим Мартемьяна, — дошел черед до Кима.

— Да, то есть, так точно, — растерялся не знавший как себя вести Витька.

— Еще один служака, — хмыкнул старый казак и протянул молодому человеку руку. — Будем знакомы.

— Виктор.

— Василь Василич меня зовут. Меж своими можно и дядя Вася.

— А ты, в самом деле, почему при параде? — поинтересовался Зимин-младший, выставляя на стол прибор для брата.

— Так это ты у нас птица вольная. А я с самого утра как савраска бегаю, то к наместнику, то в штаб, то еще к какому черту и перед всеми надо гоголем пройтись, иначе за генерала никто не признает. Подумают, что швейцар, благо, их у вас тут до хрена, и все в золотом шитье, как придворные!