Мрак под солнцем - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 7

– Не буду, – пробормотал Бернардо, – значит, мне придется жить со старухой. Какой ужас. Только вдовы мне не хватало.

– Вот она сидит, в той стороне, – показал на молодую женщину в белом костюме Мануэль, – если она старуха, то я ничего не понимаю в женщинах.

Ошеломленный Бернардо посмотрел на уже понравившуюся ему женщину.

– Сколько ей лет? – шепотом спросил он.

– Она настоящая старуха. – Мануэль умело брал реванш за все сказанное. – Ей всего тридцать шесть. У нас в Америке рано выходят замуж. Тебе следовало бы лучше знать местные условия того региона, куда тебя отправляют. Хотя по-испански, нужно отдать тебе должное, ты говоришь чудесно, даже с каким-то центральноамериканским акцентом. Так говорят обычно крестьяне Сальвадора или Никарагуа.

Бернардо промолчал. Глупо доказывать связному, что он и вырос среди крестьян Никарагуа. А с «женой» ему повезло, даже очень повезло.

На арене матадор, пытавшийся убить быка одним ударом, чуть поспешил, шпага, ударившись об спину быка, вошла недостаточно глубоко, и бык, истекая кровью, продолжал оставаться на ногах.

– А нельзя переехать прямо сегодня? – спросил Бернардо.

– Нельзя, – строго ответил Мануэль, – ты находишься сейчас в Гватемале и появишься в Мадриде только через два дня.

– И кто сидит теперь рядом с ней? – чувствуя какую-то непонятную ревность, спросил Бернардо.

– Это начальник ее личной охраны, – пояснил Мануэль, – его зовут Альфредо Баррос, очень неприятный тип. Конечно, он ничего не знает, но, думаю, заочно тебя очень сильно ненавидит. Тебе, должно быть, это приятно?

– Ладно, – облизнул губы Бернардо, – с ним мы тоже выясним все отношения.

– Не советую, – спокойно заметил Мануэль, – он раньше работал в полиции Мехико, очень подготовленный тип.

Матадор нанес наконец свой второй удар уже тяжело раненному быку, и тот упал на колени. Подскочивший помощник матадора ладонью ударил по торчавшей из спины животного рукояти второй шпаги. На этот раз бык зашатался и упал. Недовольные зрители свистели, у несчастного животного изо рта шла кровь. Он дернулся несколько раз и умер.

– И что здесь интересного? – пожал плечами Бернардо. – Столько шума из-за убийства несчастного животного. У быка не было ни одного шанса.

– Ну почему, – возразил Мануэль, – на этой арене было убито достаточно много матадоров, есть ведь статистика.

– Я говорю только то, что вижу, – с раздражением ответил Бернардо, заметив, как начальник охраны что-то говорит его «жене» и та согласно кивает головой, – это настоящее убийство. Не нравится мне ваша коррида. В Мексике ее, кажется, тоже любят.

– Это национальный вид спорта, – пожал плечами Мануэль. Под звуки музыки на голову быка надели веревку, и выбежавшая резвая тройка лошадей унесла волочившуюся по песку тушу животного за собой. Опять заиграла музыка, и на арену выбежал второй бык. Все повторялось сначала. Снова появились пикадоры и тореадоры.

– И так без конца до конца, – по-русски сказал вдруг Бернардо.

– Что? – не понял Мануэль.

– Ничего, просто мне неприятно это зрелище на арене. Фиглярство и смерть. Противоестественный симбиоз.

– А Хемингуэй, – напомнил Мануэль, – ему нравилось.

– В таком случае мне перестал нравиться сам Хемингуэй. Может, раньше в этом и была какая-то своя красота, а сейчас я не вижу ничего, кроме расчетливого и хладнокровного убийства. На быка нападают сразу пять-шесть человек, у него нет никаких шансов. – Он посмотрел на Инес. Она внимательно следила за происходившими на арене драматическими событиями.

Этого быка убивали еще более мучительно и трудно, чем первого. Очередной матадор снова промахнулся, и быка трижды били кинжалом между глаз, пытаясь добить. Весь обливаясь кровью, бык изо всех сил боролся за свою жизнь, пока наконец не захрипел и не свалился набок. Но даже лежа на песке, он еще открывал и закрывал глаза, пока наконец очередной удар кинжала не добил его.

Бернардо заметил, с каким холодным равнодушием следила за убийством быка его «супруга». Он невольно поморщился.

– Давайте ваш конверт, – недовольно сказал он Мануэлю, – мне не хочется здесь больше оставаться.

Под звуки музыки на арену выбегал третий бык.

Воспоминания

Трагические события в Трансильвании, где режим Чаушеску впервые применил вооруженные и полицейские части против собственного народа, всколыхнули всю страну. Революции нужен был лишь повод, и она его получила. Объективных причин было более чем достаточно. Одной из субъективных причин стали действия группы «Чиновника» на северо-западе Румынии. Примкнувшие сначала к полицейским частям люди «Чиновника» открывали огонь по безоружным манифестантам, провоцируя их на новые выступления против существующего порядка. Ненависть к режиму подпитывалась почти ежедневными сообщениями о якобы имеющих место зверствах сотрудников безопасности. В группе «Чиновника» было сразу несколько опытнейших мастеров дезинформации. При любом тоталитарном режиме средства массовой информации – печать, телевидение, радио – находятся под строгим надзором государственной цензуры. И образуется часто возникающий парадокс. Чем сильнее официальная цензура, чем многочисленнее запреты, тем легче передаются обычная устная информация, сплетни, ложь, анекдоты, в том числе и массовая дезинформация. Выводя формулу дезинформации, можно считать, что ее успех обычно слагается из двух противоположных начал – строжайшего запрета на особую информацию, а любое действие, как известно, рождает противодействие естественной любознательности индивида к запретному плоду объективной информации. При таком раскладе, когда никто не верит в официальные сообщения, массовая дезинформация становится обычным явлением, а невероятные слухи плодятся во множественном числе.