Английская наследница - Джеллис Роберта - Страница 72

Фифи бежала изо всех сил. Темнело и становилось все холоднее. Воспоминание о тепле и еде подгоняло ее, и она устремилась вперед. Но мере того как она пробежала по улице де Риволи, завернула налево на улицу дю Тэмпль, дорога становилась все более знакомой. Было уже очень темно, пропала луна, и Фифи едва разбирала дорогу. Однако все запахи были привычными. Она часто бывала здесь, следуя за богиней.

Наконец она радостно тявкнула. Вот любимый запах тухлой рыбы. Рядом, всего в двух шагах, дом. Бешено махая хвостом, она прыгнула на ступеньку и стала скрестись в дверь. Постояла, нетерпеливо дожидаясь, и снова поскреблась. Иногда бог и богиня медлили открывать дверь. Опять нет ответа. Фифи тявкнула разок, другой и опять поскреблась, но дверь так и не открылась. Хвостик ее немного сник. Она очень устала. Еще раз, без особой надежды царапнув, улеглась на ступеньках. Было холодно и голодно, но это был дом. Скоро кто-нибудь обязательно придет.

День Леонии был не слаще, чем Роджера или Фифи. Дану толкнул ее на ступеньках довольно бесцеремонно. Когда она подходила к двери, то услышала крик Пане:

— Она здесь! Леония не думала, что Фифи послушается Пане, но может шмыгнуть в открытую дверь, чтобы вернуться к хозяйке. Фифи была все же таким маленьким созданием. Прежде, чем Леония смогла что-то услышать, ее втолкнули в комнату и заперли.

С этой минуты она только и делала, что раскаивалась в собственном идиотизме. Зачем, Боже, ну зачем, она старалась втянуть в это дело Роджера? Ее замысел избавиться от охраны осуществился бы без его помощи. Она могла бы смастерить грубый плащ из шерстяного одеяла и найти дорогу к Заль де Менаж, это было неблизко, но она хорошо знала дорогу. Зачем послала она бедную Фифи на верную смерть? Дану и Пане заслуживали смерти, но Леония представить себе не могла, как она будет убивать их, возможно, придется стрелять второй раз, чтобы добить раненого. Что потом делать с трупами? Она могла заставить себя пойти на это, но ей нужен был Роджер, его одобрение, утешение. Вот из-за чего погубила она бедную маленькую Фифи.

Слезы высохли из-за злобы на себя. Леония металась по комнате, ее глаза горели как у львицы.

— Трусиха, — распекала она себя, — так и не научилась рассчитывать только на себя. Сейчас ты все разрушила. Даже если Фифи чудом уцелеет и найдет дорогу домой, что сможет Роджер? Он и не поверит, что собака приведет его обратно, — даже Леония теперь сомневалась в этом.

Она опять заплакала. Она увеличила страдания Роджера и погубила свою надежду на спасение. Эти люди больше не доверяют ей. Они никогда не подойдут к ее двери поодиночке. Не убедить их, что ей безразлична Фифи и что она покорная узница.

Так она ругала себя, пока не провалилась в тяжелый сон. Проснувшись в ужасном расположении духа, она обнаружила, что под дверь просунуто письмо Роджера. Прочитав его, она опять разрыдалась. Безысходность и страх сквозили в каждой строчке, хотя слова были полны утешения. Роджер писал, что время испытаний скоро кончится, и они опять будут вместе. Полным разоблачением ужасного состояния Роджера было то, что он даже не задал ей «вопроса со смыслом», ответ на который должен был подтвердить ее личность.

И опять ярость и слезы сменяли друг друга, изнуряя ее, изредка загоралась маленькая надежда. Шли часы, и надежда умерла. Леония осознала, что чуда, которого она так ждала, не произошло. Роджер не пришел, более того, Фифи или умерла, или на грани гибели. Леония приняла решение, что будет спасаться сама. Она шаталась от слабости. Тем не менее, стиснув зубы, вытащила револьвер, подошла к двери и решительно заколотила в нее. Довольно скоро отозвался Пане, спрашивая, чего ей надо.

— Что бы вы там обо мне ни думали, — закричала она, — я уверена, что гражданину Шаметту не понравилось бы, если бы он узнал, что вы меня морите голодом. Я хочу есть. Дайте мне приготовить или принесите сюда еду!

— Она там, — заорал в ответ Пане, — на столике. Леония прикусила губу. Что делать? Она отошла от двери и взглянула на столик. Еда была совершенно холодная, приготовленная из самых плохих продуктов, какие можно было найти в соседней закусочной. Леония выкрикнула жалобу, но на этот раз ей не ответили. Она собиралась, было заколотить в дверь, но решила, что сначала разумнее поесть и приберечь силы. В комнате не было письменных принадлежностей. Они должны принести их. Кто бы ни зашел, она убьет его на месте в этой комнате. Она захлопнет дверь, возможно, удастся перетащить тело к дверям, чтобы их заблокировать, пока она будет перезаряжать револьвер. Потом другой… Леония вздрогнула и чуть было не поперхнулась. Нужно побороть тошноту. Она должна сделать это, должна спастись. Роджер не знает, где она. Он уже не придет к ней на помощь, как в тот раз.

Когда с едой было покончено, Леония немного отдохнула. Потом вытащила револьвер, проверила затвор и заряд. Подошла к двери и забарабанила в нее. Никакого ответа. Может быть, Пане спустился вниз поесть? А не выломать ли замок? Она разрядит один револьвер и окажется в еще более опасном положении. Леония понимала, что может поразить цель, стреляя в упор. Как только ее стражи услышат выстрел, они будут предупреждены. Подождав немного, она опять застучала в дверь.

— Можешь так не барабанить, — сказал Пане. — Я давно слышу.

— Пожалуйста, уберите поднос, — сказала Леония. — Я не люблю запаха старой еды. Вы забыли принести бумагу и перо.

Пане только рассмеялся, и Леония заскрежетала зубами. Дану не забыл принести письменные принадлежности, он просто не хотел. Взбешенная, Леония опять заколотила в дверь, но Пане только смеялся, наслаждаясь ее беспомощностью, и она, наконец, остановилась.

Медленно тянулось время. Леония безуспешно цеплялась то за один, то за другой план. Когда она просилась выйти, ей предлагали воспользоваться горшком в комнате. Когда просила воды, ей говорили, что кувшин на подносе. Когда умоляла об обещанных иголке и нитке, книге, свече, ей вообще не отвечали. Она хотела выбить замок рукояткой револьвера, но побоялась заряженного оружия, а, разрядив его, опять оказывалась в проигрыше. Мужчины были бы предупреждены, что она раздобыла оружие.

Гнев и бессилие опять привели к слезам, и она упала на кровать. В доме было тихо как в могиле, тьма кромешная. Она устало подумала, что это даже хорошо, что ее попытки затащить мужчин в комнату не увенчались успехом. Она подождет до завтра. Слишком опасно оказываться ночью на улице, особенно женщине. Робеспьер с его манией «чистоты» был крайне жесток к «ночным бабочкам». Если их заставали занимающихся своим ремеслом, их ждала казнь. Нужно быть умнее, уговаривала себя Леония. Она должна как можно скорее заснуть, чтобы рано проснуться и быть готовой. Дану ведь придется нести ей еду.

К сожалению, это мудрое решение оказалось трудно выполнить. Леония освободилась от одежды и засунула револьвер под подушку, но никак не могла найти покоя. Она ворочалась с боку на бок, стараясь ни о чем не думать, понимая, что ее мысли не помогут сну. Все же горе и беспомощность вконец сморили ее, и Леония забылась тяжелым сном, полным видений из прошлого. Снова овладел ею повторяющийся сон о побеге, который не тревожил с тех пор, как появился Роджер. Она слышит, как в «Отеле де Виль» скрипит ступенька под крадущимися шагами, слышит звук открываемого замка. Она протягивает руку, чтобы разбудить маму…

— Что, не терпится? — В голосе Пане вожделение. — Не нужно торопиться. У нас вся ночь впереди.

Грубая рука схватила Леонию за грудь. Она еще не до конца проснулась, и ее сон перешел в кошмар. Одеяло опутало тело, и ей казалось, что ее держат, как той ночью, когда ее девственность была так зверски разрушена. Ужас охватил ее, горло пересохло, она не могла кричать.

Измученная Фифи крепко спала, видя собачьи сны про охоту и игру. В доме было темно и тихо несколько часов, пока Роджер поджидал на чердаке Пьера. Потом очень отдаленно вторглись голоса, но Фифи никто не звал по имени. Все же ее разбудило то особое собачье чувство постоянной готовности, что ее позовут. Но когда аромат еды стал просачиваться через двери, нос ее задергался и затрепетал. Потом неясно донесся голос хозяина. Вот он, бог, который спасет ее от голода, холода и всяких бед. Она вскочила, заливаясь громким лаем.