Пламенный клинок - Вудинг Крис - Страница 142

Гостиная представляла собой узкую залу с низким потолком, скорее уютную, нежели пышную. Потрескивал камин. С вычурных потолочных розеток свисали медные светильники. Суровое убранство крепости смягчали фрески, воссоздававшие сцены из оссианских народных сказок; кроданцы не стали их соскабливать, очевидно сочтя достаточно безобидными. Одна изображала Халдрика и его товарища Пучка, удрученно бродивших вдоль моря после неудачного сватовства Халдрика к дочери кракена. Мара с детства любила эту сказку, и при виде фрески в груди у нее приятно защемило.

Послышался громкий хохот, и ее внимание перекинулось на хранителя ключей. Он стоял в обществе нескольких мужчин, травивших анекдоты. Мара задержалась возле стола с угощениями, наблюдая за веселой компанией, и вино показалось ей кислым на вкус.

Она ненавидела этих гогочущих высокородных кроданцев и подражающих им оссианских дворян. Ненавидела всякие объединения и общества, делившие мир на избранных и всех остальных. Каждая шутка, каждое телодвижение составляли часть недоступного ей кода, призванного удержать в стороне всех тех, кому не хватало связей и удачливости, кому не довелось родиться мужчиной.

Не Орику ли они обсуждают? Вполне возможно. Ее выступление в Западной галерее наделало шуму. И что именно они говорят? Скорее всего, насмехаются над ней, или прикидывают, что бы они сделали с такой красоткой, предоставься им возможность.

Ей стало обидно за Орику. Песня лютнистки тронула ее, а взволновать Мару было непросто. Возможно, отвага и сообразительность Орики спасли жизнь их товарищам, находившимся в подземелье; она заслуживала восхищения, а не пренебрежения. Но Орика была женщиной, к тому же сардкой, а мужчинам не свойственно восхищаться женщинами, кроме тех, к которым они питают вожделение.

«Спокойно, Мара, — сказала она себе, чувствуя, как внутри у нее сочится знакомый яд. — Выполняй свое задание. Сейчас время действовать рассудком, а не предаваться страстям».

Дожидаясь ужина, гости занимали себя различными увеселениями. Мара последовала за хранителем ключей. Если сведения, добытые Ярином, верны, хранитель не пойдет на пиршество, и Мара должна позаботиться о том, чтобы он не добрался до своих покоев, — тогда Граб успеет отыскать ключ от сокровищницы.

Ей нужно чем-нибудь занять хранителя ключей, но для этого он должен покинуть своих собеседников. В кроданском высшем обществе считалось недопустимым, чтобы женщина без сопровождения приближалась к постороннему мужчине, а когда Харод ушел, Мара осталась без спутника.

Она как раз обдумывала дальнейшие действия, когда кто-то тронул ее за локоть. Она поняла, кто это, еще раньше, чем услышала голос.

— Мара.

Рядом с ней стоял широкогрудый оссианин, телосложением напоминающий медведя, с волосатыми руками и опрятной темной бородой. Одет он был в кроданский костюм из дорогой ткани, но в подобном наряде явно чувствовал себя неловко. Маре подумалось, что изменить его не в силах все деньги мира.

— Я леди Харфорт из Харрии, к вашим услугам, — сказала она.

Он взглянул на нее с еще большим смущением.

— Где же твой лорд?

— Отправился завязывать нужные знакомства, — ответила она. — Но я, кажется, тебя помню. Не ты ли знаменитый Мальярд, изобретатель «ноги Мальярда»?

— Мара… — повторил он, и в его голосе проскользнуло нечто среднее между мольбой и предостережением: «Мара, не терзай меня. Не выставляй себя на посмешище. Держи себя в руках». Он был оссианином, но слова выговаривал по-гальтски плавно: эта особенность досталась ему от отца, как и фамилия.

Она открыла было рот, чтобы съязвить, но сдержалась и смиренно вздохнула. Противостояния, которое она себе выдумала, на самом деле не существовало. Он был ей не враг, совсем наоборот, но встреча застигла ее врасплох.

— Не ожидала увидеть тебя здесь, — сказала она слегка извиняющимся тоном.

— Я скоро ухожу. И пришел я сюда, чтобы оказать любезность человеку, который выправил для тебя приглашение. — Ему хватило совести напустить на себя смущенный вид. — Он попросил меня встретиться с его сыном: мальчик хочет стать изобретателем.

— Вдохновляешь подрастающее поколение. Благое дело.

— Нет. Я пришел ради тебя.

— И теперь следишь за мной. Ради меня.

— Да, — сказал он. — Именно так. «Леди Харфорт»? Что ты задумала?

— Всего лишь пытаюсь повысить свое положение в обществе, — ответила она. — В нынешние непростые времена нам, женщинам, приходится постараться, чтобы нас заметили. — Она невесело улыбнулась. — Но ты уже много раз слышал мои соображения на этот счет.

— Пожалуйста, будь осторожнее. Железная Длань повсюду. Не знаю, что у тебя на уме, но ты назвалась вымышленным именем, а значит, все это не к добру.

— Добро — понятие относительное, не так ли? — заметила она. — Все зависит от точки зрения. Порой я задумываюсь, считают ли кроданцы себя злодеями?

Он с тревогой осмотрелся и бросил на Мару раздраженный взгляд. Когда-то ему нравились их острые и пылкие споры. Теперь он считал их утомительными.

— Я слышала, тебя можно поздравить, — сказала Мара. Он озадаченно нахмурился. — Ариала опять ждет ребенка.

Его смятение повеселило бы Мару, если бы ее не снедала тоска.

— Ах, Данрик, все хорошо. Я же не хотела детей, помнишь?

Но она никогда не умела лгать, а слабая улыбка не могла спрятать боль старых ран, которые снова раскрылись и приносили еще больше мучений, потому что его-то раны давно зажили.

— Мне надо идти, — сказал Данрик, поняв, какой оборот принимает дело.

— Подожди! — произнесла она настойчивее, чем собиралась. Она взяла себя в руки и заговорила спокойнее: — Окажи мне последнюю любезность. Пожалуйста.

— Зря я с тобой заговорил, — сказал он.

— Данрик. — Мара посуровела. — Твоему ребенку помогут появиться на свет лучшие кроданские врачи. Он получит превосходное образование, будет хорошо питаться, жить в безопасности, не страшась собственных соседей. Ты и твоя семья здоровы, благополучны и ни в чем не нуждаетесь. Этим ты обязан мне.

Его взгляд утратил мягкость. Он не любил напоминаний, что богатство и успех достались ему благодаря Маре. Впервые она высказала ему эту мысль спустя несколько месяцев после их расставания. Тогда она думала, что у них еще есть надежда, и намеревалась привязать Данрика к себе узами признательности.

В итоге получилось наоборот: в обоих копилось раздражение, и наконец остался единственный выбор — больше не общаться. Теперь она видела в нем то же самое раздражение.

— Что тебе нужно? — холодно спросил он. Затаенная злость, сквозившая в его голосе, вновь ранила Мару, но она была готова стерпеть любую боль, если это поможет заполучить Пламенный Клинок.

— Представь меня хранителю ключей, — попросила она, кивая в сторону намеченной жертвы. — Скажи, что я восхищена тем, как он выполняет свою работу, и хочу разузнать побольше о его занятиях. Я леди Харфорт, твоя добрая знакомая из Харрии.

— Ладно, — ответил он. — Что бы ты ни замыслила, я и так уже запятнал себя, добыв тебе приглашение.

И зашагал прочь, не дожидаясь ответа. Мара последовала за ним. В ближайшие недели и годы, если она останется в живых, ей суждено вспоминать эту встречу и снова переживать леденящую тоску. Но сейчас на карту было поставлено гораздо больше, чем ее чувства, поэтому она замуровала боль внутри себя. Когда они добрались до хранителя ключей, Мара собралась с мыслями и приготовилась вступить в игру.

— Прошу прощения, — произнес Данрик, подойдя к беседующим.

— Мальярд! — воскликнул самый молодой из них. Он был знаком с Данриком и явно гордился этим обстоятельством. — Это Данрик Мальярд, — сказал он остальным, — изобретатель «ноги Мальярда». Отличный малый, уверяю вас.

Все обменялись поклонами, дружелюбными улыбками и рукопожатиями. Когда с приветствиями было покончено, Данрик сделал знак Маре, на которую пока никто не обратил внимания.

— Позвольте представить вам леди Харфорт из Харрии. Она моя добрая подруга, и у нее возникло множество вопросов к хранителю ключей, поэтому вам стоит познакомиться.