Цикл «Идеальный мир»: Реквием по мечте (СИ) - "rrrEdelweiss" - Страница 30

Снова повисло молчание. Потом генерал поднял на своего врача глаза, под которыми залегли темные тени, и тихо проговорил:

— Я знаю, док. Спасибо!

«Да, знаю! Но также понимаю, что Стокер — тот, кому я верю и которого люблю — не мог принять такое решение! Он сам говорил мне о взаимосвязи наших видов, о том, что нельзя мстить целому народу из-за нескольких ублюдков. А здесь пошел против своих же слов! Не верю, что Сток принял это решение! Я знаю, что авиаудары были подстроены. Я уверен, что крысы не делали всех тех зверств, о которых нам говорили. Очевидно, что кто-то разжигал этот конфликт, чтобы уничтожить их. Кто-то, кто близок к лидеру и манипулирует им. И я обязательно выясню, кто заставил Стока подписать эти приказы!»

Профессор, давая ему время подумать, снял очки и протер толстые стекла, подслеповато щурясь. Посмотрел сквозь них на просвет и вернул на нос, а потом произнес:

— Есть еще один момент, на котором я бы хотел остановиться. Твой страх того, что ты предал своего бога. Я знаю, что военные часто создают себе высшее существо, хранящее их, это вполне очевидный механизм защиты психики в таких случаях. Но теперь война закончилась, для тебя скоро наступит время вернуться к девушке, которая тебя ждет. Этот страх вряд ли позволит тебе стать счастливым и сделать счастливой ее. Так что его нужно отпустить. И ты сам уже знаешь, как: только возникает ощущение, что кто-то следит за тобой, хочет крови или толкает на жестокость, вспомни ее. Ощути кожей узор, который она для тебя нарисовала. Проследи мысленно линии. И тревога уйдет.

— Вот так вот просто? — Огонек скептически ухмыльнулся.

Профессор усмехнулся и внезапно задорно подмигнул пациенту:

— Я бы мог сделать вид, что я такой умный, напичкать тебя витаминами и рассказать, что это экспериментальные препараты, выпускаемые сверхограниченным тиражом, но… многие ситуации, которые кажутся безвыходными, решаются очень просто: правдой. И правда в том, что моя помощь тебе почти не требуется, ты сам отлично справляешься с происходящим. Тебе нужно лишь выгнать остатки той дряни, которой ты травился после ранения, из организма, как следует отдохнуть и дать себе право любить и быть любимым. Твоя девушка рядом. Желание о ней заботиться, покой и отсутствие новых факторов, которые бы провоцировали агрессию, — и все будет хорошо, генерал.

— Мне нужно создать семью и сменить работу на кабинетную рутину? — Мужчина впервые за все время их общения расправил плечи и улыбнулся не только губами, но и в глазах его появился смех.

— Именно. Это — то единственное лекарство, которое тебе требуется, — профессор ответил на улыбку и почувствовал, как поднимается в душе радость: он был уверен, что только что вместе с пациентом отыскал путь, который позволит тысячам травмированных солдат вернуться к нормальной жизни.

Любовь и покой. Главное, чтобы ничего больше не угрожало миру на Марсе.

====== Огонек. Укротительница демонов. После. ======

10 лет после после победы над Плутарком.

Его женщины редко приходили к нему. Мама, бабушка, Праймер — все они, уйдя в мир иной, не беспокоили Огонька. Он был уверен, что там, за чертой, им хорошо и покойно.

Но сегодня семья навестила его.

Огоньку снова было пять. Серый мышонок открыл глаза, улыбнулся свету, что пробивался через занавески, и потянул носом воздух, в котором ощущался аромат чего-то домашнего и сладкого. Так пахли уютные утренние часы в выходные, когда папа не шел на работу, а мама готовила что-то вкусное. Так пахли…

— Бабушка! — мысль пронзила счастьем и восторгом: ее приезда он ждал уже неделю и накануне еле заснул в предвкушении визита дорогой гостьи! Огонек вскочил с кровати и как был, в пижаме с песчаными драконами, из слишком коротких штанов которой торчали худые щиколотки, помчался к источнику запаха, звонко шлепая босыми ногами.

Бабушка нашлась возле плиты вместе с источником теплого аромата: она пекла блинчики. Дядя, казавшийся еще больше в их маленькой кухне и едва помещавшийся на отведенном ему изящном стуле, жалобно скрипевшем при каждом движении, с аппетитом ел блин, обмакивая его в мамино домашнее варенье. Он облизывал пальцы и жмурился от удовольствия — видимо, встал пораньше, чтобы привезти бабушку к внукам, и теперь наслаждался заслуженной наградой.

— Дядьмодо! — мальчишка с визгом бросился на шею великану, и тот едва не подавился от неожиданности.

— Огонек! Не лезь к дяде Модо! Дай поесть с дороги! — мать сделала строгое лицо, но рассмеялась, когда брат радостно улыбнулся племяннику и без слов предложил укусить у него блин, чем ребенок тут же воспользовался.

— Ты зубы не чистил! — Праймер, с прямой спиной и прижатыми к бокам локтями сидящая на стуле напротив, бросила взгляд в его сторону и недовольно наморщила нос. Вот вредина!

— Да ладно, дорогая! Это только сегодня, да, малыш? — бабушка поставила перед Огоньком тарелку с дымящимися блинами и присела рядом. Мальчишка, повинуясь какому-то внезапному порыву, перебрался к ней на колени, а потом прижался к пахнущей сладким серой мышке. Обнял — да так и замер, не хотелось отпускать! Будто много лет не видел, успел смертельно соскучиться. Ласковые пальцы бабушки зарылись в шерсть на затылке, погладили антенны, давая время почувствовать, что она рядом. А потом какое-то непонятное, щемящее грудь чувство толкнуло Огонька к сестре, которая, не сказав ни слова, просто прижалась в ответ и задышала в ухо, повиснув на шее в каком-то болезненно-тоскливом объятии.

И, наконец, мама. Он подошел, обхватил ее талию, уткнулся лицом в живот. И дышал ею, дышал. Родная, ласковая, теплая. Мамины руки гладили по волосам, шее, она не пыталась вернуть его за стол, а просто обнимала в ответ, тихонько перебирая лохматую челку. Совсем как…

Внезапно образ мамы начал таять, оставив тепло от ощущения ее присутствия где-то в сердце. Нежный голос прошептал:

— Будь счастлив, родной. Теперь я за тебя спокойна…

Что-то плавно вытолкнуло его сознание из сна.

Даже не открывая глаз Огонек понял, что лежит в собственной постели на животе, уютно обнимая подушку. Ничего непривычного не было в том, как ощущались одеяло и простыни кожей, вот только нечто из сна будто последовало за ним в реальность, даря тепло и какое-то детское счастье.

Его глаза резко распахнулись, когда он вспомнил предыдущую ночь — первую, которую разделил с Нагинатой. Почему же тогда проснулся в одиночестве? Неужели все, что было вчера — лишь сон, и не было еще дня ее рождения?..

Но нет, все было: улыбнувшись, он заметил на соседней подушке пару длинных рыжих волос да пустой бокал, из которого пила его девушка, на тумбочке.

Огонек перевернулся и огляделся, пытаясь понять, где же Наги. Внутри все сжалось от мысли, что она пожалела о проведенной с ним ночи, ей было неприятно, он что-то не так сделал, и поэтому она тихо ушла, желая избежать неминуемых объяснений. Паника начала затмевать разум, но тут Огонек заметил, что дверь слегка приоткрыта, и именно через оставленную щелочку проникает манящий, сладковатый и теплый аромат из его сна, а на кухне время от времени шипит, да громыхает что-то металлическое…

Неужели?..

Паника сменилась восторгом. Мужчина поднялся, нашел спортивные штаны и натянул их прямо на голое тело, а потом аккуратно выглянул из спальни.

В его кухне, в его форменной футболке, доходящей ей до середины бедер, в похожей на наушники гарнитуре экспериментальной модели, которую ему дал потестировать Стокер неделю назад со словами, что Огонек за нее головой отвечает, пританцовывала около плиты Нагината. Он не мог поверить глазам, но судя по всему, девушке удалось подключить прибор для проведения секретных переговоров высших чинов Марсианской республики к телефону, как-то обойдя навороченную защиту и его личный пароль. Ее руки лили на сковородку тесто, а потом ловко подбрасывали блинчик, чтоб перевернуть. Бедра покачивались в такт мелодии, слышной только ей, хвост периодически бился о мебель в тесном пространстве его кухни. Двигаясь, она периодически привставала на мысочки, и Огонек залюбовался маленькими пятками и икрами, на которых проступали небольшие, но четко очерченные мышцы. Как он раньше не обращал на них внимание? Видимо, занятия танцами сказывались. Интересно, а на шпагат она садится? Судя по подтянутой внутренней поверхности бедер — должна. Нестерпимо захотелось опрокинуть ее на обеденный стол и проверить, на что способно ее тело.