Сибирский фронтир (СИ) - Фомичев Сергей - Страница 54

Тот осклабился, как делал всегда, когда его остерегали.

***

Дело близилось к развязке. С помощью Белобородова мы закрыли расписками все суммы. Оставалось лишь встретиться и обменять одни долги на другие. Тут–то мафия и нанесла ответный удар.

Среди ночи сладкий сон прервали грохот выстрела, треск дерева, ругань и надсадный лай собак. Я машинально кувыркнулся с лавки на пол, выхватил "семьдесят пятый" и только почувствовав в руке ребристую рукоятку, проснулся. Рядом со мной сопел, поднимая пыль с пола, Оладьин. Чиж зашевелился где–то в углу, Комков не поднимаясь с лавки, потянулся к ружью. Один Яшка, похоже, ещё не проснулся.

"Чезет" незамеченным вернулся на место. Вместо него я вытащил из мешка пару "современных" пистолетов. Заодно пихнул под рёбра и Яшку.

–Кто это может быть? – спросил я у Оладьина.

–Понятно кто, – прошептал тот. – Кому ты хвост прищемил, тот и пожаловал.

–Я много хвостов прищемил. Может, казаки за Чижа мстят?

–Вряд ли такой шум из–за собак.

–А может, просто напился кто-нибудь и буянит?

–Прям уж. Такие здесь долго не живут.

В соседней комнате началась возня. Мы насторожились, но по приглушённым возгласам догадались, что наш хозяин сгоняет домашних в подпол. Вскоре он чуть ли не ползком перебрался к нам, зажимая здоровой рукой ружьё и старую саблю.

Я думал Чекмазов станет браниться, что из–за нас подвергает риску семью, по крайней мере, проворчит что-нибудь в этом роде. Но он даже взглядом не упрекнул.

–Огня пускать, думаю, не решаться, – шепнул корабельщик. – Ветер сильный, весь город сгорит. А вот вломиться, возможно, попробуют.

Чиж, прислонив спину к печке, занял позицию, откуда через сенцы видна была входная дверь. Все остальные засели под окнами. Луна наполняла комнату болезненным светом. Нападающие затаились, пытаясь учуять, что происходит в доме. Мы тоже едва дышали, прислушиваясь к осторожным шагам. Собаки продолжали надрываться, но он сидели на привязи на другой стороне двора и вмешаться в схватку пока не могли.

Первыми сдали нервы у наших врагов. Прогремел ружейный выстрел. Пуля ушла в дерево где–то под самой крышей. На нас посыпались щепки и труха. Кто–то из нападающих попытался одним махом проскочить двор, но заслонил на миг луну, чем и выдал себя. Просунув ствол в оконце, я выстрелил не целясь. Следом выстрелил Чекмазов, причём проделал этот трюк одной рукой, а ведь кремниевое ружьё не винчестер. Почти одновременно с хозяином пальнули Яшка и Комков. Пороховая гарь наполнила комнату. Сизые и чёрные кружева танцевали в свете луны. Оладьин кашлянул и ругнулся. Да уж, чёрный порох он и в Африке чёрный.

–Ещё один такой залп и мы загнёмся без посторонней помощи, – заметил я.

–А вы не громыхайте попусту, – сказал Чекмазов.

Зажав ружьё под мышкой, хозяин здоровой рукой попытался его зарядить. В согнутом положении это получалось плохо.

–Помоги! – обратился он к Оладьину.

Тот, сунув приятелю пистолет, забрал ружьё вместе с пороховым рожком, шомполом, мешочком пуль и пыжей.

Чекмазов спокойно дождался, пока Василий зарядит ружьё, и потребовал его обратно.

–Из пистоля пусть дворяне стреляются, – сказал он. – Живее будут.

Получив ствол, хозяин долго прислушивался к возне во дворе, а когда там скрипнуло что–то ему знакомое, вскочил и выстрелил на шум, вновь продемонстрировав умение орудовать пудовой железякой одной рукой. Вскрик показал, что корабельщик рассчитал верно.

Яшка высунулся из любопытства в окно и тут же раздался ответный выстрел. Паренёк ойкнул и свалился на пол. Мы с Комковым бросились к нему, но тот уже поднимался.

–Куда лезешь, дурак? – буркнул хозяин.

–Чуть не подстрелили, – Яшка виновато улыбнулся.

Но виноватым, судя по горящим глазам, он себя не считал, даже гордился простреленной безрукавкой, будто эту дырку просверлили ему под орден.

Через минуту приглушённые голоса раздались уже далеко от дома.

–Ушли? – спросил Комков.

–Похоже на то, – согласился хозяин. – Но бережённого бог бережёт.

Подождав ещё около часа, он выпустил из подпола семейство, но сразу же вернулся к нам. Остаток ночи мы дремали и посменно дежурили, а едва рассвело, вышли обследовать двор.

–Пугануть приходили, – решил Чекмазов, осмотрев следы. – Хотели бы застрелить, к самому дому подошли бы. А скорее всего и вовсе сюда не совались бы. Куда проще на дороге подстеречь или на реке.

–А корабль спалить могут? – спросил я с опаской.

Понятно я испугался не за наш галиот, который стоял в устье на рейде под надёжной охраной Окунева и команды. Мой капитан отобьётся, даже если конкуренты решаться на такое вероломство. А вот корабль Никифорова оставался на верфи без присмотра.

–Вряд ли, – ответил Чекмазов. – Корабль запалить всё равно, что церкву. Святотатство. А не дай бог займутся соседние? За такие дела у нас мигом прирежут. И разбирать не станут кто прав.

***

Мы отправились в "салун" пораньше, надеясь помимо прочего услышать подробности ночного налёта. Всё же Нижний острог был невелик, и шила в мешке не утаишь. Слухи о стычке наверняка разнеслись по городу и, сложив два и два, жители давно вычислили виновника. Впрочем, с арифметикой у нас и у самих было всё в порядке и пошли мы в корчму не за слухами. Главная цель визита заключалась в другом. Сегодня в "салуне" собирались быть почти все кредиторы и пайщики Никифорова, и он, прослышав заранее о сходке, назначил на этот день второй акт драмы.

Как выяснилось, народ собрался не просто так выпить и поболтать, а на карточную игру. Один из столов был очищен от посуды и занят игроками. Каждый держал в руках карты, возле каждого лежала стопка долговых расписок – своих и чужих, на середине стола понемногу росли кучки банка и битых карт. Два десятка человек сгрудились вокруг, наблюдая за действом, подбадривая и ожидая своей очереди. Что шла за игра, я не разобрал, но удивился самому факту, так как полагал, что карты ещё завоевали широких слоёв населения, по крайней мере, до сих пор мне они не встречались.

Азартные игры наверняка были под запретом по всей империи. Но местная власть проигнорировала подпольную сходку. Власть вообще куда–то пропала – мы ещё ни разу не пересеклись с её представителями. Похоже, начальство само ушло в подполье, выжидая, чем кончится противостояние в камчатской столице. А народ, осмелев, повылазил из щелей.

Среди зрителей оказался и Трапезников. Мафиози улыбнулся нам, как ни в чём не бывало.

–Стреляли? – без тени угрозы или злорадства спросил он. – Ну, у нас, бывает, постреливают. Изварначился народ.

Купец даже вздохнул, как бы сожалея о падении нравов.

Ответить мы не успели. Партия закончилась, кто–то крякнув сгрёб банк, игроки поднялись, уступая место другим охотникам просадить деньги. Тут–то и появился в "салуне" Никифоров. Глаза его горели азартом, в руках он держал толстую пачку расписок. Неудивительно, что многие решили, будто московский купец собрался вступить в игру. Такого от Никифорова здесь не ждали. Люди даже посторонились, пропуская его к столу, хотя очередь из желающих была велика. Так или иначе все смотрели на вошедшего.

–Кто из компании выходить желает? – громко спросил Никифоров, потрясая расписками. – Подходи по одному. Сейчас расчёт будем делать.

Ошеломлённая второй раз кряду публика молчала. Я улыбался, радуясь за компаньона, хотя среди пайщиков было много опытных людей, которых в случае разрыва придётся кем–то менять. А кем менять, если в Нижнем остроге большинство нитей пока сосредоточилось в руках Трапезникова?

Кто–то уже выступил вперёд, но тут Трапезников показал, что умеет считать взятки, и первым купцом на восточном берегу Камчатки сделался не волей случая.

–Погоди–ка, – остановил он пайщика.